S-T-I-K-S - человеческий улей - Артем Каменистый

— Сильно борзый ты, как я посмотрю. Давно не обламывали?

— А че ты меня гнешь через плетень?! Че за предъявы вообще?!

— Предъявлять тебе Рауль будет.

— Вот с ним все и решу.

— Вот и решай. А этого давай к внешнику, а то ему скучно там без маски.

— А ты хоть знаешь, что этот свежак не из простых?

— Что с ним не так?

— Гляди, какой я у него пакован нарыл. Тут и спораны, и шары.

— Нехило.

— Ты часто видел, чтобы свежак так богато жил?

— Тащи его пока туда, с Гнилым перекинусь парой слов. Тот может чего видал, подумать надо, что Раулю отвечать.

Новые спутники Карату очень сильно не понравились. И дело даже не в том, что один из них припалил ему губу, а второй невежливо общался. В этой машине царила атмосфера смерти. Что-то вроде табачной ауры в помещении, которое годами использовалось для массового курения дешевых сигарет. То есть гибель — тут привычное дело, рядовое, возможно даже ежедневное. И то, как держится четверка вооруженных людей, как общается между собой, выдает в них волчью стаю, где каждый по мере сил старается быть сам за себя, корча крутого изо всех сил, а с другими его объединяют лишь дела неподъемные для одиночек.

Чикан грубо протащил Карата к пленному, отпустил, толкнув при этом на станок пулемета. Карат врезался в него так, что едва не застонал, а затем еще и ногу зашиб, приземлившись на металлическую полосу, которая являлась частью основания на котором покоилось крепление турели мощного оружия.

Финалом этого растянутого по времени падения стала резкая остановка из-за препятствия — уткнулся в тело второго пленника. Тот при этом чуть повернул голову, показав окровавленное лицо, и негромко произнес:

— Knife. Left leg1.

# # 1 Нож. Левая нога (англ.)

Чикан пнул "камуфляжного" в бок, беззлобно при этом заявив:

— Чуркам слово не давали. Заглохни, нерусь тупая.

Голова Карата сегодня пережила немало неприятных приключений, но мозг все еще продолжал работать, пусть временами и с натужным скрипом. Сказанное он понял прекрасно, и не просто понял, а осознал, что именно имеет ввиду коллега по плену. И потому не стал резко садиться спиной к борту, как планировал изначально, а, продолжая изображать неловкость и потерю ориентации, навалился на "камуфляжного" еще сильнее, так, что связанные за спиной руки оказались возле его левого берца. Нащупал закрепленные на голени ножны, ухватился за рукоять ножа, потянул. Тот хоть и с трудом, но вышел.

Готово. Теперь Карат при оружии.

А толку-то?

Гибкость у него не из тех, которую стройные гимнастки демонстрируют, одним ловким рывком продеть под собой связанные в запястьях руки не сможет. Потому остается только одно: из неудобного хвата постараться перерезать путы.

Спасибо, что не заковали, как второго. Видимо наручников у них всего одна пара. Что тоже можно причислить к плохим признакам — такое неудивительно, если пленники здесь долго не живут. То есть надобности в лишнем снаряжении для них нет.

Нож острый, но какой-то неудобный, лезвие непонятной формы. Карат несколько раз резанул себя, прежде чем выработал оптимальный алгоритм перепиливания пут. Веревка из какой-то синтетики, прихвачена крепко, внатяжку, долго не устоит. Ладони уже немеют от нехватки крови, но время не потеряно, он пока что все чувствует и, если никто не помешает, успеет освободиться.

Есть! Он это сделал! Руки расцеплены!

Над ним в тот же миг склонился Чугун. Дыхнул в лицо легким перегаром, сдобренным чем-то совсем уж гнилостно-вонючим, криво усмехнулся и лениво-наглым тоном, коим, по мнению недалеких людей, должны общаться донельзя крутые ребята, произнес:

— Ну что, свежак, говорить будешь, или в партизана на допросе в гестапо играть?

Вот ведь дешевка… Говорить не хотелось, а хотелось энергично растереть освободившиеся запястья, но рискованно, урод может заметить, ведь уставился в упор.

А еще сильнее хотелось выдернуть из открытой самодельной нагрудной кобуры увесистую махину "стечкина1" и, для начала вбить пару пуль в грудь, потом снять маячившего за спиной Чугуна тупого садиста Чикана, вслед за ним достать оставшуюся парочку. Раздавать пулю за пулей, не пропускать никого, давить на спуск пока не вылетят все два десятка. Если кто-то после этого все еще будет шевелиться, в ход пойдет топор. Карат его давно заприметил. Удобный на вид, жаль только, что с подозрительными пятнами на лезвии. Ну да какая разница, ему им не колбасу на завтрак резать, пусть эти тупые отморозки беспокоятся о стерильности инструмента, которым им сносят головы.

# # 1 Речь идет об автоматическом пистолете Стечкина (АПС). Разработан в начале 50-х годов, до сих пор ограничено стоит на вооружении, легендарное оружие.

— Можно и поговорить, — охотно заявил Карат, осторожно разминая деревянные пальцы.

— Ну давай, расскажи нам, где это ты нахомячил такой солидный пакован?

— Дай живчика хлебнуть.

— А больше тебе ничего не дать? Ну, типа пососать, или еще чего?

— Ты на мне неплохо подогрелся, да и на жлоба не похож. Я же загибаюсь, меня покалечило со всех сторон, вот-вот вырублюсь.

— Не похож ты на загибающегося. Но я и правда не люблю жлобов. Давай, пасть пошире разевай и башку запрокидывай.

Над лицом появилась раскрытая бутылка, горлышко опустилось, тонкая струйка полилась в горло. Карат мгновенно закашлялся, ведь вместо уже привычного живчика получил неслабую порцию омерзительно теплой водки.

Чугун захохотал с беззаботной искренностью недоразвитой обезьяны, только что открывшей для себя новый способ чесания яиц. Его поддержал Чикан, и смех у него тоже был не из самых приятных.

Веселье поддержала парочка, оставшаяся вдали. За шумом двигателя и раскачиванием машины они не могли ничего слышать, но в любой момент готовы морально поддержать своих коллег по дебилизму.

И Карат тоже улыбнулся. Почему бы не поддержать веселье, если через минуту или ты будешь мертв, или эти люди, или вообще все присутствующие. Самое время как следует посмеяться, лучший момент трудно подобрать.

— Ну че Карат, как тебе наш правильный православный живчик для четких пацанов?! — слегка успокоившись с фальшиво-искренним участием спросил Чугун.

— Не очень.

— Не понравилось, что ли?

— Да слабоватый какой-то. Его что, для девочек делают?

Глаза Чугуна нехорошо сузились:

— Нарываешься Карат, по-крупному нарываешься. Моим ребятам только моргни, они тебе в пять минут очко отполируют, и кто тут после этого будет девочкой?

— Думаю, что дело вовсе не в живчике… — задумчиво ответил тот.

— А в чем?

Карат, разжав пальцы, понял, через десяток секунд он будет готов. Тот самый момент, когда мысли полностью очищаются, мир становится простым и понятным, все лишнее отсекается, в кровь начинает поступать ударная доза адреналина.

Чего там "камуфляжный" за спиной возиться? И наручниками звякает подозрительно. Тоже пытается освободиться? Может и так, парень соображает четко.

Молчать нельзя, надо хоть что-то ответить, не насторожить раньше времени. К тому же можно говорить потише, шум машины будет заглушать слова, Чугуну придется нагнуться еще ниже, подставиться.

— Я думаю, все дело в том, что вы, ребята, не дружите с английским языком.

— Ты че несешь? Совсем опух? При чем тут язык вообще?

— Не просто язык, а язык английский. Как я понял, ни ты ни твои шестерки двух слов на нем сказать не смогут. А иногда его очень полезно знать.

— Ну и например?

— Вот, допустим, случится большая перезагрузка. И прилетит сюда, в Улей, огромный кластер набитый разными ништяками.

— А че, разве кластеры летают?

— Ну я же к примеру, ради художественности.

— Фраер ты смешной, покороче давай, не тяни резину. Чикан уже весь извертелся, очень хочет с тобой обсудить и девчонок, и шестерок. Не надо его задерживать.

Карат, безмятежно улыбаясь, нездорово-спокойным голосом продолжил в том же духе:

— Тот кластер прилетит из мира, где медицина добралась до высочайших вершин. Там почти все можно вылечить, надо просто выпить нужное лекарство. И вот вы всей оравой заходите в центровую аптеку и находите… Ну, допустим, трехлитровую банку с таблетками от гомосексуализма. Банка большая, ее хватит на целую толпу, вылечит самые запущенные случаи. Вот только этикетка на ней будет на английском языке, без перевода. И вот вы смотрите на латинские буквы, и совершенно ничего не понимаете из-за своей врожденной необразованности. Поэтому оставляете банку и выходите из аптеки. Все — занавес.

— Занавес? Ну и че? К чему ты это сказал?

— К тому, что останетесь вы пидарасами, отсосы убогие.

— Че?!!

Отчаянный рывок всем телом, правая ладонь летит головой атакующей кобры, вбивая короткое причудливо искривленное лезвие ножа под кадык. Левая одновременно ухватывает рукоять пистолета, тащит, но что-то крепко держит его в кобуре, не выпускает. Карат в отчаянии надавил на спуск прямо в таком положении целясь в голову подскакивающего Чикана и при этом продолжая наносить массивному противнику один удар за другим. Без замаха, коротко, но часто: в шею, в лицо, в верхнюю часть груди.