Лорд Дракон - Сюзан Робинсон

Они прошествовали величественной поступью через разводной мост, мимо толпы простолюдинов, собравшихся на представление. При виде леди, одетых в свои самые роскошные одежды, раздавались приветственные крики. Каждый крестьянин, живущий в пределах пешего пути от Уэллсбрука, пришёл, чтобы посмотреть на своего лорда, его семью и приглашённых гостей и разделить господское великодушие — хлеб и зрелища.

Сначала Джулиана была слишком поглощена ожиданием Грэя де Валенса, чтобы отвлекаться на окружающих, но когда они приблизились к учебному плацу, предназначенному для турнирного поединка, то стала обращать внимание на происходящее. Двойной деревянный частокол ограждал ристалище по периметру. Внешний забор был высотой по плечо, внутренний содержал множество промежутков. Между этими двумя частоколами находилось место, где размещались оруженосцы с запасными лошадьми и вооружением, слуги и герольды[9]. Шумная толпа зевак уже окружила внешний палисад.

По одну сторону прямоугольной арены, обнесённой частоколом, был установлен ряд лож под яркими навесами, с коврами на полу и поражающими великолепием многоцветными флагами — они предназначались для дам. Семья Уэллс и их знатные гости должны были занять центральную ложу.

Даже издали Джулиане удалось расслышать герольдов своего отца, выкрикивающих между узкими проходами среди палаток:

— Готовься к турниру!

Поднимаясь в центральную ложу, она заметила множество оруженосцев и прочих слуг, снующих взад и вперед, неся кольчуги, копья, даже конские нагрудники, которые надевали боевому коню вокруг шеи для защиты. Как старшая дочь, она последовала за графиней Ювидейл и другими леди знатного происхождения и села на передней скамье рядом с местами, предназначенными для старших женщин. Место Иоланды было рядом с ней, в то время как Лодин села по другую руку от наследницы.

Её мать время от времени поглядывала на неё, одаривая крайне подозрительными взглядами. Джулиана избегала смотреть на мать. Ещё несколько дней назад она возмущалась по поводу необходимости присутствия в ложе и угрожала сесть на заднюю скамейку с самыми юными девами и служанками.

По ложам пробежал гул, когда шесть распорядителей турнира появились на арене, возглавляемые Хьюго. Одетые в сюркоты[10] из превосходнейшей парчовой ткани и шелка, они следовали в сопровождении герольдов и их сподручных, которые должны были помогать судить состязания. За ними шли более низкие чины и пажи[11], задачей которых было следить за порядком, приносить новое оружие, убирать сломанное и оказывать помощь поверженным рыцарям.

Впервые за многие годы Джулиана так волновалась, что практически не могла усидеть на месте. Она с трудом сдерживала нетерпение, ожидая начала церемонии, и пропустила мимо ушей речь своего отца. Наконец, она услышала рёв труб, объявивший о торжественном шествии участников турнира. Громогласные приветствия толпы зрителей повысили ей настроение.

Началось шествие всадников, марширующих в колонне по двое, с копьями, увешанными дамскими рукавами, платками, шарфами, лентами и чулками. Во главе процессии ехали верхом рыцари самого высокого ранга: Джавэйн де Марлоу, граф Рэйвенсфорд и сир де Валенс. Далее следовали Вэйл Д'еверо, барон Дюранс-Гарде и сэр Роберт Бекингтон, сопровождаемые Ричардом Уэллсом и Саймоном Рейнольдсом, бароном Грин-Райзингом.

Джулиана не видела никого, кроме Грэя де Валенса. Великолепный, в изумрудно-зеленом сюркоте, украшенным золотым драконом де Валенса, он ехал, держа шлем в руке и направив копьё острием вверх. С копья свисали голубой шелковый рукав и несколько шарфов и чулок. Джулиана на мгновение нахмурилась, поскольку узнала этот чулок. Он принадлежал Лодин. Она бросила на Лодин раздражённый взгляд, но её сестра томно глядела на другого поклонника.

Процессия приближалась к центральной ложе. Леди уже начали выказывать рыцарям свое расположение, изящно набрасывая символы преданности на кончики копей и тем побуждая своих избранников к победе. Ладони Джулианы стали влажными, по коже бегали мурашки. Де Валенс и граф Рэйвенсфорд приблизились. Они остановились, чтобы поприветствовать графиню и Хавизию.

Лодин сильно удивила её, выказав расположение тому французскому рыцарю с насмешливыми синими глазами, Люсьену, но Джулиане удалось сохранить самообладание. Приветственная улыбка тронула её губы. Большой чёрный боевой конь снова пришел в движение.

Затем весь обзор ей загородили широкие плечи в кольчуге и изумрудном шелке. Она сжала в пальцах платок из серебристой парчи. Иоланде будет больно, но она молода и забудет.

Наблюдая за медленно склоняющимся наконечником копья, увешанным знаками дамской благосклонности, она ждала. Она наклонилась к перилам, разделявшим их, и потянулась, к копью, держа серебристый шелк в руке. Наконечник плавно опустился вниз, мимо её плеча, отклоняясь немного в сторону. В последний момент она смогла удержаться. Судорожно дёрнувшись назад и уронив руку на колени, она наблюдала, как остриё копья склоняется к девушке, сидящей возле неё, к Иоланде.

Ей показалось, что вся кровь схлынула с её лица. Улыбка застыла, словно замороженная — а ведь она была так уверена! Передёрнув плечами, Джулиана отпрянула назад, словно устраиваясь поудобнее. Теперь она смотрела пристальным взглядом прямо перед собой. Краешком глаза она наблюдала, как Иоланда залилась румянцем и позволила своему изящнейше вышитому рукаву опуститься на копьё Грэя де Валенса.

Процессия двинулась дальше. Копья поднялись вертикально в приветствии, опустились, взвились вверх, украшенные красочными призами. Джулиана улыбнулась и поздравила Иоланду и своих сестёр с теми знаками благоволения, которые у них потребовали. Она смеялась над шуточками Лодин, шушукалась о мастерстве некоторых рыцарей. Это была самое трудное, что она когда-либо делала в жизни — тяжелее, чем пережить отказ Эдмунда Стрэйнджа.

Де Валенс не хотел её благосклонности. Он вовсе не собирался честно и открыто благодарить её перед всеми. Зачем же тогда он с ней так разговаривал, если не нуждался в её расположении? Дура, да все по той же причине, даже ты должна была это заподозрить, хотя и не привыкла к подобному вниманию. Нет, она не будет думать об этом. Она должна пережить этот ужасный турнир и сохранить своё лицо. Она же не выдала себя?

Она сама ввела себя в заблуждение, разочарование и боль нарастали внутри нее, затем сжались в тугой комок где-то в груди. В сердце? Горло саднило от попыток сдержать рыдания, но она скорее задохнётся, чем опозорится, начав плакать. Позже, когда останется одна, она обругает себя за то, что поверила ещё одному рыцарю. Тогда же даст волю и слезам. Сейчас же ей надо спасать свою гордость.