Дневник заштатной звезды - Пол Хенди

На мгновение в студии воцарилась гробовая тишина, похоже, никто не знал, что делать дальше. Второй Я тут же воспользовался моментом и вновь взял ситуацию под контроль.

– Что ж, сегодня мы явно переиграли, – съязвил я. – Когда утром кто-то сказал мне про «Арчи-в-шоке», я думал, речь пойдет о кулинарии.

При этом мой Второй Я быстренько повернулся к камере один, вынуждая оператора взять меня крупным планом.

– Это в копилку Денниса Нордена,[31] – добавил я. – Не знаю, как там насчет рекордов по поеданию картофельных запеканок, но, по-моему, мы только что стали свидетелями потрясающего мирового рекорда по реактивной рвоте. Мы обязательно дадим нашему рекордсмену стакан воды, а я тем временем предлагаю вам посмотреть последний видеоклип группы «Ништяк!». Забавно, но Арчи запросто мог бы взять их песню в качестве позывного, поскольку называется она… «Поперек горла».

Я перевел взгляд на монитор. Мое изображение исчезло, сменившись фигурой Троя Корала, вокалиста «ништяков»: в ковбойской шляпе тот стоял на капоте американского «бьюика». Шоколадный Голос объявил перерыв, и студия взорвалась аплодисментами. Члены съемочной группы трясли мне руку и хлопали по спине. Подошла Сью. Она наклонилась ближе, и тут-то я понял, что ребята из продюсерского отдела отнюдь не шутили насчет запаха изо рта. Секунду казалось, что она целит мне прямо в губы, но я вовремя успел отвернуться, так что все закончилось звонким и слюнявым чваком в щеку. Даже Майк удостоил меня одобрительным кивком, словно хотел сказать: «Да, именно так бы я и поступил» (в смысле спасения жизни Арчи, а не уклонения от поцелуя Сью).

За всеми этими восхвалениями я начисто забыл про Арчи Риммера. Старик лежал на полу в окружении людей в белых халатах, которые выглядели так, словно понятия не имеют, что же делать дальше. Но тут Арчи открыл глаза и увидел меня. Приподнявшись, он вцепился в мою ладонь и яростно затряс ее.

– Вы спасли мне жизнь.

– Пустяки, – ответил я так, словно спасаю жизни по нескольку раз на дню.

– Никогда не забуду, что вы для меня сегодня сделали.

Продолжая крепко сжимать мою руку, Арчи проникновенно взглянул мне в глаза и заплакал.

Я почувствовал комок в горле и вынужден был с силой сглотнуть, чтобы самому не разрыдаться на глазах у всей съемочной группы. Но тут на связь вновь вышел Шоколадный Голос, сообщив, что до возвращения в эфир осталось тридцать секунд. Моя работа на сегодня была закончена, так что я в последний раз встряхнул руку Арчи и направился в Зеленую комнату (помещение, где наши гости могут посидеть, расслабиться и хлебнуть холодного кофе с засохшим рогаликом до и после шоу). На самом деле комната эта вовсе не зеленая, а пастельно-розовая. Сейчас там было пусто, так что я плеснул в стакан минералки и жадно глотнул. Руки мои подрагивали, и я вдруг понял, что страшно взмок.

Я спас жизнь человеку.

Но гораздо больше впечатляло другое: я не просто спас жизнь человеку – я спас жизнь человеку в прямом эфире национального телевидения.

Сзади раздался какой-то звук, я резко обернулся. Передо мной стояла Чарли.

– Мой герой! – воскликнула она и обхватила себя руками – на манер экранных героинь сороковых годов. Я понимал, что она снова прикалывается, но глаза выдавали ее – Чарли была потрясена.

– Я и не знала, что ты знаком с Хаймлихом.

– О да, мы с ним ходили в одну школу.

Мы расхохотались.

– Властей предержащих ты определенно впечатлил, – добавила Чарли.

Я видел, что ей не терпится что-то мне сказать, но лишь пожал плечами, как бы давая понять: я просто спасал человека и мне, в общем-то, совершенно не важно, что думают об этом власти предержащие. Сейчас я был героем, а героям полагается хранить невозмутимость. Еще раз глотнув воды, я слегка повел бровью и посмотрел в никуда.

– Неужели?

Я пытался казаться бесстрастным. Мне даже удалось подпустить в голос хрипотцы, растянув свое «Неужели?» на американский манер. Я не мог отделаться от мысли, что напоминаю себе Брюса Уиллиса из «Крепкого орешка».

– Боже, – сказала Чарли. – В тот момент ты выглядел точь-в-точь как Брюс Уиллис.

– В самом деле?

– Нет, даже не как Брюс, – засомневалась она. – На кого же ты был похож?

– На Клинта Иствуда? – подсказал я, слегка прищуриваясь и изображая типичный взгляд крутого парня.

– Нет, не на него.

– На Мела Гибсона?

Я втянул щеки.

– Нет, и не на Мела Гибсона.

– А на кого же тогда?

– На одного из «Братьев Чакл», – наконец определилась она. – На Барри, если не ошибаюсь. А теперь перестань жевать губы, шевелить бровями и изображать эту свою дурацкую близорукость.

– Да, Чарли, – покорился я.

– Ну и какую же новость ты хочешь услышать? Хорошую, очень хорошую или невероятно хорошую?

Широкая улыбка озарила ее лицо. Было видно, что ей и правда не терпится поскорее выложить мне все.

– Давай начнем с хорошей. Пожалуйста, Чарли.

– Меня повысили. Теперь я – продюсер.

– Здорово. Поздравляю.

Я не смог скрыть чувства легкого разочарования: ведь хорошая новость не имела ко мне никакого отношения.

– А очень хорошая? – быстро спросил я.

– Очень хорошая новость заключается в том, что мы хотим, чтобы ты провел репортаж с кинопремьеры пятого июня.

– И что в этом такого особенного?

– Да то, Мистер Пресыщенный, что «Утренний кофе» получил на эту премьеру эксклюзивные права. Ты будешь единственным репортером, допущенным на просмотр и званый ужин с актерами и съемочной группой, но если тебе не интересно, мы всегда можем поручить это Дженни Джеймс, ведущей прогноза погоды, в последнее время мы очень довольны тем, как она работает…

– А что за фильм?

– …о ней вообще сейчас много говорят. Таблоиды ее просто обожают, а «Санди таймс» даже посвятила ей целую статью. Руководство считает, что Дженни пора переходить в сферу шоу-бизнеса – освещать кое-какие события из тех, что тебе не интересны. Ах да, кстати, фильм называется «Юные и храбрые».

Я не верил своим ушам. «Юные и храбрые», крупнейшее кинособытие года. Фильм-эпопея о Второй мировой войне, которому прочат рекордное число призов на ближайшем «Оскаре». Кое-кто из критиков уже окрестил его «фильмом века». В нем заняты практически все молодые звезды Голливуда, большинство из которых, насколько я слышал, прилетает в Британию на мировую кинопремьеру. Просто попасть на нее – уже немыслимая удача, не говоря о том, чтобы стать единственным репортером, допущенным к интервью с актерами и съемочной группой. Я просто обязан получить эту работу!

– Чарли, я обожаю фильмы. Я знаю о кино практически все. Ну же, проверь меня.

Взгляд Чарли оставался абсолютно безучастным.

– Я знаю, что Николас Кейдж – племянник Фрэнсиса Форда Копполы, а настоящее имя Майкла Кейна – Майкл Миклуайт.

Но Чарли по-прежнему молчала. Должно быть, ее потрясли мои познания.

– Прошу тебя, Чарли, пожалуйста. Я очень хочу эту работу. Я обожаю репортажи, обожаю кино и обожаю званые ужины. Я именно тот, кто вам нужен.

Я чувствовал, как в мой голос вползают легкие нотки отчаяния, но я должен был доказать Чарли, что идеальнее кандидатуры просто не найти. Откуда-то из глубин памяти вдруг выскочила еще одна кинодеталь.

– Я знаю, что Цветик в «Гражданине Кейне» – это велосипед, который был у главного героя в детстве. Разве Дженни Джеймс может об этом знать? Блин, да эта Дженни Джеймс – обычная погодная врунья, которая не знает даже, что такое cumulus.

– Санки, Саймон.

– А вот и нет. Это перистые облака.

– Нет, Цветик – это санки.

– Что?

– В «Гражданине Кейне». Цветик – так назывались санки, а не велосипед. И кстати, не перистые, а кучевые.

– Что, санки?

– Нет, облака. Перистые – это cirrus, a cumulus – кучевые, и с Дженни Джеймс я тебя просто разыграла. Ты – единственный, кто будет освещать премьеру.

Я крепко обнял Чарли и легонько поцеловал в губы. Когда я разжал объятия, она удивленно посмотрела мне в глаза.

– Прости, – сказал я.

– Я просто сгораю от любопытства, что будет, когда ты услышишь невероятно хорошую новость. Мы также хотим, чтобы ты слетал в Нью-Йорк и взял интервью у группы «Ништяк!».

Я было открыл рот для ответа, но Чарли меня опередила:

– Знаю-знаю, ты был первым, кто взял у них интервью в прямом эфире. «Они так радовались, что познакомились со мной, – ведь для них я был первым "человеком из телика"».

А что, Чарли умела неплохо перевоплощаться; вот только голос у меня, как мне кажется, не настолько писклявый.

– Ты вылетаешь девятого июня и возвращаешься одиннадцатого.

– Класс! – воскликнул я. – А двенадцатого у меня как раз «пилот». Надеюсь, мои биоритмы справятся с таким путешествием.