Сладкая женщина - Ирина Велембовская

— Зачем же? — тихо спросил Николай Егорович. Аня чуть не рухнула в автоматной будке.

— Как это зачем? Я ведь одна… Юра сейчас еще в летних лагерях, его не отпустят.

Николай Егорович долго молчал. В трубке что-то шуршало. Потом он спросил:

— Наверное, деньги тебе нужны? Слезы хлынули в черную трубку.

— Да какие деньги, Коля!.. Приди хоть на полчаса. Ведь надо же как-то посоветоваться. Я тебя как человека прошу!..

— Ладно, — сказал Николай Егорович.

Он приехал минут через сорок. На нем был очень приличный финский плащ и красивое кашне. И все в Ане заклокотало от обиды: он нарочно вырядился, чтобы над ней посмеяться. И вместо того, чтобы советоваться, «как с человеком» и чтобы просить о помощи, Аня опять начала «выяснять отношения».

Если бы не лежащая на столе телеграмма, Николай Егорович мог бы подумать, что она выдумала причину, чтобы его сюда заманить. Он молча и хмуро слушал, что она говорила.

— Некультурная ты женщина, — сказал он тихо. — Все ведь от этого.

Тогда Аня закричала:

— Я уж знаю, что ты теперь культурную себе нашел! Поздравляю тебя, Коленька! Только если бы она была культурная…

Николай Егорович встал. Лицо его сморщилось и побледнело.

— Что тебе надо? Меня от одного твоего вида мутит… Мать вон у тебя скончалась, а ты ругаешься и губы намазала. Зачем ты меня позвала?..

Это уже было несправедливо: она губы намазала еще до того, как принесли телеграмму. А что же, спрашивается, ей теперь и делать, как не мазать, раз он ее бросил? Ей не сто лет, чтобы она чумичкой сидела. И будет краситься, и одеваться будет!..

— Вот тебе деньги, — сказал Николай Егорович и положил на стол пятьдесят рублей. — Я хотел Юре отправить. Попозже пошлю.

Аня нашла в себе силы сказать:

— Вещи свои забери.

— Да мне они теперь не нужны, — сказал Николай Егорович.

Он вышел, тихо прикрыв дверь. До Ани донеслось шипение лифта. Она сидела и думала, что Юра давно ей не писал, а с отчимом, наверное, переписывается регулярно. Сумел парня полностью на свою сторону переманить.

— Не хочу жить!.. — вслух сказала Аня. — Не хочу!..

Но жить было как-то нужно. Хотя бы для того, чтобы похоронить как следует мать, распорядиться ее домом. Аня оделась, снова вышла на улицу и пошла к почте — дать Юре телеграмму, что умерла бабушка.

«Только на похороны его и вызываем, — подумала она. — А я вот умру, так чужие люди его вызывать будут…»

От мыслей этих стало страшно. Это только сказать легко: не хочу жить! А каково лежать-то?.. Сколько вон на кладбище покинутых могил, провалились, и песком венок засыпан. А когда Аня подумала, что столько она для людей старалась, так хотела быть хорошей и за все за это ей не будет никакого внимания, то у нее слезы опять полились из глаз, и она испортила три бланка, прежде чем смогла нацарапать телеграмму.

На другой день она уже опять была в деревне. В это лето уже в третий раз.

Клавдея, соседка, рассказывала, что мать нашли вечерком возле рощи. Сидит у куста, а рядом стоят ягоды.

— Ох? и тяжела! Насилу на телегу подняли.

Аня отдала Клавдее рубль, который та потратила на телеграмму, и, полная страха, отворила дверь в дом.

— Мама!.. — сказала она тихо. — Что же ты сделала? Зачем ты меня оставила?.. Одна я, мама!..

Кто же мог знать, что всего неделя пройдет и Аня встретит Тихона?

8

Уезжая из деревни, Тихон спросил Анин рабочий телефон и обещал, что позвонит. Ждать Ане пришлось порядочно. А она после всего, что случилось, места себе не находила: неужели провел время — и в сторону?.. Самолюбие до того ее мучало, что вдруг ни с того ни с сего она бледнела и дрожали руки.

Наконец Тихон позвонил. Голос его показался Ане холодным, но она отнесла это за счет плохой слышимости, да и разговаривать по телефону с производства — это не из своей квартиры.

Тихон назначил ей свидание и дал какой-то адрес в Черкизове, куда она должна была тем же вечером явиться. Сказал, что бояться нечего, что квартира чужая, кореш ему ключ оставил, и никто там им не помешает.

— Чего я в чужой квартире делать буду? — стараясь держаться независимо, спросила Аня. — Приходи сам ко мне.

— Это успеется, — сказал Тихон.

Аня пока еще головы не потеряла и потому опять допустила некоторые подозрения: не поступит ли на этот раз с ней Тихон как-нибудь плохо? Не окажется ли в этой черкизовской квартире еще каких-нибудь неизвестных мужчин?.. Ведь такие страсти иногда рассказывают! И конечно же ей было очень обидно, что не он ее ищет, а она должна куда-то ехать его разыскивать.

И все-таки Аня отправилась. Но не взяла с собой денег, вынула из ушей серьги, намылила палец и стащила обручальное кольцо, купленное Николаем Егоровичем. Осторожность подсказывала ей, что надо бы и пальто надеть похуже. Но хотелось быть красивой.

С большим трудом Аня нашла дом, где ее ждал Тихон: все какие-то закоулки да подворотни. Улица вся разъезжена: стоят краны, ревут самосвалы, идет снос. Тут же рядом бьют сваи под новые дома, и не знаешь, как подойти к старым.

Когда Аня поднималась по темной лестнице, то подгибались ноги: опять мучил страх. Здесь заорешь, так никто и не услышит, такой шум стоит на улице. Она позвонила негромко, но дверь сразу же открылась.

Это была большая коммунальная квартира, но никого из жильцов видно не было.

— Ты что же здесь, правда, один? — спросила Аня.

— А кого же тебе еще надо? — Тихон улыбнулся и прямо у порога обнял ее.

Он сразу доказал Ане, что очень по ней соскучился. Обласканная и зацелованная, она и думать забыла об опасениях, что кто-то ее здесь обидит. Она почувствовала себя двадцатилетней, свободной, нерастраченной, как будто никогда не было у нее ничего — ни Марика Шубкина, ни сына Юры, ни Николая Егоровича с его изменой.

— Тишечка мой!.. — нежно сказала Аня. Он погладил ее по руке.

— У тебя вроде кольцо было?

— Зачем я теперь буду его носить? Оно от того мужа. А ты мой будешь совсем, тогда другое надену.

Тихон помолчал.

— А верно ли, что у тебя мужа нет?

— Да ну тебя! — целуя его, прошептала Аня.

А сама думала: «Могло быть и так. Разве бы я при Коле сюда не пришла? Если бы попался такой, как Тихон?..»

Казалось, теперь он ей поверил. И обещал, что в следующий раз сам к ней придет. Аня когда представила, что в следующий раз, в ее собственной квартире, им еще лучше будет, то у нее голова закружилась. Первая их встреча с Тихоном в лесу так ее не закабалила, как сегодняшнее свидание, хотя там, в лесу, вокруг них все было так прекрасно, зелено, свободно, а здесь, в этой чужой, пустой квартире, было и не очень уютно и не очень чисто. Аня ушла отсюда полностью влюбленная, омолодившаяся, потерявшая голову. И старалась не думать даже о том, что ее Тихон все-таки человек странный: вроде бы она ему нравится, но ничего он ей о себе не говорит, ничего не обещает.

На следующей неделе он пришел к ней сам. Аня, как в былые дни, навела образцовый порядок, сняла чехлы с мебели, выгладила гардины. Но одеться решила в то платье, в котором была в прошлую встречу: она верила в приметы.

Тихон оглядел все спокойно.

— Ничего живешь. Только теперь у всех так.

— Я думала, тебе понравится, — задетая, сказала Аня.

— Хватит, что ты мне нравишься. Я не шкафы твои глядеть пришел.

Вроде бы обижаться не приходилось. Но Ане все-таки было немножко обидно: одет Тихон неважно, денег, как она понимала, у него нет или если и есть, то немного. Наверное, перебивается из кулька в рогожку. А сел на плюшевый диван так, словно всю жизнь на плюшевом и сидел. Неужели действительно настолько влюблен, что, кроме нее самой, ничего не замечает?

И Аня попробовала себя держать так же влюбленно, как в прошлый раз. Но странное дело: сегодня все как-то получалось не полно. Там, на чужой хромой тахте, они были как дома, а тут Тихон сидел — будто к двоюродной сестре в гости пришел. Аня и сама испытывала смущение, которого раньше, с другими мужчинами, не знала. Может быть, потому, что немножко боялась Тихона, как всегда боится женщина красивого мужчину, боится его пренебрежения. Но ведь и она не девчонка кургузая!

— Хотел я тебе конфет купить, — сказал Тихон, — да вспомнил, что ты и так вся сладкая.

Аня решила быть смелее, поглядела ему прямо в глаза.

— Ты сладкое любишь?..

— Люблю.

Последовало объятие, которое показалось Ане слишком коротким. Тихон отодвинул ее, посмотрел как-то остро, и морщины на его щеках сделались глубже.

— Вряд ли у нас с тобой что получится…

— Почему же? — упавшим голосом спросила Аня.

— Богато жить ты привыкла.

— А почему нам с тобой, Тихон, не жить богато? — Аня сделала попытку опять обнять его.

— Со мной не будет богато. Не хваткий я, деньги у меня не держатся. Не умею жить, короче говоря.