Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потеря сознания на мелководье и на поверхности - не редкость во время тренировок по уверенности в себе. Это связано с нагрузкой на организм и ограничением поступления кислорода. С ластами на руках я едва поднимал лицо из воды достаточно высоко, чтобы дышать, а в это время я напряженно работал и сжигал кислород. А когда вы сжигаете слишком много кислорода слишком быстро, ваш мозг отключается, и вы теряете сознание. Наши инструкторы называли это "встречей с волшебником". Время шло, я видел, как в моем периферийном зрении материализуются звезды, и чувствовал, что волшебник подкрадывается все ближе.
Я прошел эту эволюцию, и вскоре плавание с помощью рук или ног стало для меня легким делом. А вот что оставалось сложным от начала и до конца, так это одно из самых простых заданий: передвижение по воде без рук. В течение трех минут мы должны были держать руки и подбородок высоко над водой, используя только ноги, которые мы взбивали в блендере. Вроде бы не так много времени, и для большинства участников это было легко. Для меня же это было почти невозможно. Мой подбородок постоянно ударялся о воду, а это означало, что время начиналось с нуля. Вокруг меня мои одноклассники чувствовали себя настолько комфортно, что их ноги едва двигались, в то время как мои ноги вихрились на максимальной скорости, а я все еще не мог подняться и вполовину выше, чем эти белые мальчики, которые, казалось, бросали вызов гравитации.
Каждый день это было очередное унижение в бассейне. Не то чтобы мне было стыдно публично. Я прошел все эволюции, но внутри я страдал. Каждую ночь я зацикливался на задании следующего дня и приходил в такой ужас, что не мог уснуть, и вскоре мой страх перерос в обиду на одноклассников, которым, по моему мнению, все давалось легко, и это вылилось в мое прошлое.
Я был единственным чернокожим в своем подразделении, что напомнило мне о детстве в сельской местности Индианы, и чем сложнее становились тренировки по уверенности в себе, тем выше поднимались эти темные воды, пока не стало казаться, что меня топят изнутри. Пока остальная часть класса спала, этот мощный коктейль из страха и ярости пульсировал в моих венах, а мои ночные зацикливания стали своего рода самоисполняющимся пророчеством. Провал был неизбежен, потому что мой бесконтрольный страх высвобождал то, что я не мог контролировать: ум, который бросает учебу.
Все закончилось через шесть недель тренировок упражнением "дыхание с приятелем". Мы разбились на пары, каждая из которых держала друг друга за предплечье, и по очереди дышали только через один шноркель. Инструкторы тем временем расталкивали нас, пытаясь отделить от трубки. Все это должно было происходить на поверхности или вблизи нее, но у меня была отрицательная плавучесть, поэтому я погружался в среднюю воду глубокого конца, увлекая за собой моего партнера. Он делал вдох и передавал мне трубку. Я выплывал на поверхность, выдыхал и пытался очистить трубку от воды и сделать чистый вдох, прежде чем передать ее ему обратно, но инструкторы сделали это практически невозможным. Обычно мне удавалось очистить трубку только наполовину, и я вдыхал больше воды, чем воздуха. С самого прыжка я работал в условиях дефицита кислорода, борясь за то, чтобы оставаться у поверхности.
В ходе военной подготовки инструкторы должны выявлять слабые места и требовать от них выполнения или отказа, и они могли сказать, что мне тяжело. В тот день в бассейне один из них постоянно находился у меня перед лицом, кричал и бил меня, а я задыхался, пытаясь и не пытаясь глотнуть воздух через узкую трубку, чтобы спастись от мага. Я погрузился под воду и помню, как смотрел на остальных учеников класса, расположившихся на поверхности, как безмятежные морские звезды. Спокойные до невозможности, они с легкостью передавали свои трубки туда-сюда, а я размышлял. Сейчас я понимаю, что мой инструктор просто выполнял свою работу, но тогда я думал: "Этот идиот не дает мне честного шанса!
Я прошел и эту эволюцию, но мне предстояло пройти еще одиннадцать эволюций и четыре недели обучения уверенности в воде. В этом был смысл. Мы будем выпрыгивать из самолетов над водой. Нам это было необходимо. Я просто не хотел больше этим заниматься, и на следующее утро мне предложили выход, которого я не ожидал.
За несколько недель до этого у нас взяли кровь на медосмотре, и врачи обнаружили, что я являюсь носителем серповидно-клеточного признака. У меня не было болезни, серповидно-клеточной анемии, но был признак, который, как считалось в то время, повышает риск внезапной смерти от остановки сердца при физических нагрузках. ВВС не хотели, чтобы я упал замертво посреди эволюции, и отстранили меня от тренировок по медицинским показаниям. Я притворился, что тяжело воспринял эту новость, как будто у меня отняли мечту. Я сделал вид, что расстроен и раздражен, но внутри я был в экстазе.
На той же неделе врачи отменили свое решение. Они не стали говорить, что мне можно продолжать, но сказали, что этот признак еще не до конца изучен, и разрешили мне решать самому. Когда я вернулся на тренировку, мастер-сержант (MSgt) сообщил мне, что я пропустил слишком много времени и что, если я хочу продолжить, мне придется начать все сначала, с первого дня, с первой недели. Вместо менее чем четырех недель мне придется еще десять недель терпеть ужас, ярость и бессонницу, которые приходят с уверенностью в воде.
В наши дни такие вещи даже не попали бы в поле моего зрения. Если бы вы сказали мне бежать дольше и тяжелее, чем все остальные, чтобы получить честный результат, я бы сказал: "Понял" и пошел дальше, но тогда я был еще полуживым. Физически я был силен, но даже
