Тайное братство - Робин Янг

— Тогда мне не остается ничего, кроме как согласиться.

— Зачем вы так легко сдаетесь? — воскликнул Эдуард. — Нужно держаться с рыцарями тверже. Так, как вы повели себя на переговорах в Темпле. В конце концов, король вы, а не они.

— Тамплиеры могут отобрать у меня корону, настолько они сильны.

— Но эти драгоценности наши, отец. Наши.

Генрих открыл глаза. Раздраженно посмотрел на сына:

— Ты думаешь, я этого хочу? У тебя есть еще варианты? Чтобы я дождался папского эдикта об отлучении от Церкви? — Генрих поднялся, прижав руку ко лбу. — Со временем мы выплатим долг и возвратим наши драгоценности. А пока пусть их берут рыцари. Надеюсь, после этого они оставят меня в покое. — Он направился к двери, шурша бархатной мантией по полу. — Сообщите рыцарям, канцлер. Скажите им — я принимаю условия. И все, больше я не хочу об этом думать.

Эдуард ринулся было за королем, но канцлер его остановил. Глаза принца гневно блеснули.

Канцлер служил при королевском дворе всего год, но уже видел этот блеск в глазах наследника престола. Как-то он шел по дворцовому коридору на встречу с советниками. Впереди показался принц Эдуард, сзади двигался юный паж с полной супницей. Неожиданно паж споткнулся и опрокинул супницу на пол, чуть обрызгав обувь Эдуарда. Принц, которого до сего момента канцлер полагал приятным молодым человеком с ровным характером, как будто взбесился. Он заставил испуганного мальчика начисто вылизать его башмаки, а затем и весь суп с пола.

Канцлер отпустил руку Эдуарда.

— Извините, мой принц, но ваш отец прав. У него нет выбора. Придется передать драгоценности рыцарям.

— Мой отец стар и часто хворает, — произнес Эдуард ледяным тоном. — И кто, по-вашему, будет выплачивать долг после его кончины? А до той поры рыцари будут держать драгоценности у себя. В том числе и корону, в которой мне предстоит взойти на трон. Я отказываюсь отдавать принадлежащее мне по праву.

— Я тоже не хочу, чтобы тамплиеры забирали королевские драгоценности, — сказал канцлер. — Но у вас есть возможность добиться желаемого, не расстраивая отца. Это, наверное, потребует помощи вашего… — канцлер на секунду задумался, как бы повежливее назвать этого человека, — слуги.

— Продолжайте, канцлер.

— Я обнаружил нечто имеющее отношение к прицепторию и могущее сослужить нам службу.

8

Нью-Темпл, Лондон

15 октября 1260 года

— Неужели в Париж? — с сомнением спросил Саймон.

— Так сказал Овейн, сегодня утром. — Уилл улыбался, помогая конюху тащить через двор большую вязанку сена. — Я буду сопровождать королевские драгоценности.

— Один? — чуть насмешливо удивился Саймон.

— Нет. Там будет Овейн, и девять других рыцарей, и их сержанты, и королева Элеонора. Мы поплывем на «Терпеливом». — Уилл кивнул в направлении пристани, где над верхушками деревьев возвышалась грот-мачта корабля.

— На этой развалине? Да ему только по лужам плавать. — Саймон наморщил нос. — Подними свой конец немного.

Уилл поднял вязанку выше, скользя ногами по мокрой земле. Последние два дня шел сильный дождь, и все вокруг пропиталось водой. Включая, разумеется, и турнирное поле. А до турнира осталось всего три дня. Последние службы Уилл усердно молился, чтобы выглянуло солнце. Сегодня его молитвы были услышаны. Холодный туманный рассвет сменило пронизывающе холодное, но ясное утро.

В нос ударил теплый животный запах конюшни. Они положили вязанку на пол. Уилл плюхнулся на нее, а Саймон исчез в кладовой, где держали упряжь. В конюшне сумрак стоял в любое время дня и в любую погоду. В одном конце длинного прохода располагались стойла боевых коней, в другом — обычных верховых, предназначенных для сержантов. Вокруг младшего конюха, подметающего пол в дальнем конце, клубилась пыль. Он чихнул.

— Значит, готовитесь сразиться? — донесся из кладовой голос Саймона.

— Я-то готовлюсь вовсю.

— Сэр Жак сильно тебя прижимает?

Уилл неопределенно хмыкнул. Вытащил из вязанки соломину, намотал на палец. В последние два дня ему было трудно сосредоточиться на поле. Жак был недоволен. «Боже мой, сержант, ты что, глухой или вообще безмозглый? Перестань пялить на меня глаза и заставь наконец двигаться свои чертовы ноги! Ты будешь работать или нет?» — шпынял подростка наставник.

Но Уилл продолжал пялить на рыцаря глаза. Потому что письмо, увиденное в соларе, кажется, предназначалось Циклопу. Прочитанное постоянно вертелось в голове. Вроде бы ничего особенного, но его впечатлили некоторые слова, значения которых юноша не понимал: «наше братство», «наш магистр», «наш круг»… Уилл знал о вербовке тамплиерами шпионов во вражеском стане, но в письме, похоже, намекалось на что-то другое. И почему без подписи? Жаль, не хватило времени дочитать до конца.

Саймон вынес из кладовой седло, положил на лавку, Затем посмотрел на Уилла:

— Ты победишь.

Тон был такой, как будто приятель и не сомневался.

— Что? — Уилл вскинул голову. — Да-да, может быть. — Он улыбнулся. Уверенность друга была ему приятна.

— И надолго ты уезжаешь в этот самый Париж? — спросил Саймон, взяв тряпку и кувшин с пчелиным воском.

— На неделю, — задумчиво проговорил Уилл. — Может, чуть дольше.

Саймон принялся натирать седло.

— Надеюсь, ты не забудешь обо мне там, за морем, в компании рыцарей и самой королевы.

— Никогда! Ведь ты мой… — Уилл замолк, пытаясь придумать подходящее слово. — Понимаешь, мы с тобой очень подходим друг другу.

— Например, я кусок навоза, а ты совок для уборки, — предположил Саймон.

Они засмеялись.

Во дворе раздался стук копыт. Саймон положил тряпку, вытер о тунику руки и направился приветствовать всадника. Уилл прислушался к голосам и подошел к двери. Саймон принимал поводья черного боевого коня с белой звездой на носу у человека в сером плаще с надвинутым на глаза капюшоном. Коня Уилл знал, он принадлежал Циклопу. А вот кто такой всадник? По-латыни он говорил с каким-то странным акцентом, а когда повернулся уходить, на мгновение мелькнула черная борода и кожа много темнее, чем у любого англичанина. Человек направился через двор к рыцарским покоям.

— Кто это? — спросил Уилл.

— Не знаю, — ответил Саймон. — Похож на чужестранца, верно?

— Почему он на коне Циклопа?

— Главный конюх приказал оседлать его несколько недель назад. Сказал, для друга сэра Жака. — Саймон повесил поводья на шест для привязи и наклонился ослабить стремена. — Ты останешься здесь ненадолго? Поможешь?

— Нет, — рассеянно отозвался Уилл. Но, увидев на лице Саймона разочарование, добавил: — Не могу. Надо идти на поле тренироваться.

— Но еще придешь? Мы не виделись несколько недель.

— Приду.

Саймон проводил Уилла взглядом, затем снял с боевого коня седло и повел животное в стойло. Вернувшись, перевернул вязанку с сеном, разрезал ножом перевязь. В этот момент на пороге конюшни возник незнакомец. Саймон окинул взглядом плащ из домотканой желтовато-коричневой ткани, длинные всклокоченные волосы, впалые щеки в оспинах на худом продолговатом лице. На поясе незнакомца висел внушительного вида кинжал.

Он небрежно кивнул Саймону.

— В какой стороне казармы сержантов?

Саймон выпрямился. Сунул за пояс нож и направился к двери.

— Кого вы ищете?

Незнакомец улыбнулся, показав испорченные зубы.

— Кого я ищу, это мое дело, паренек. Так куда идти?

Саймон помолчал. У него не было права задавать вопросы визитерам, даже таким неприятным на вид.

— Через двор. — Он показал на строения в дальнем конце прицептория. — Самый высокий дом.

Тауэр, Лондон

17 октября 1260 года

Городская барка высадила пассажиров у пристани Уэлбрук и медленно заскользила в направлении Лондонского моста. Гарин остался единственным пассажиром. Он сидел, съежившись, на кормовой скамье. Наблюдал за крытыми повозками, двигавшимися мимо расположившейся на мосту часовни и многочисленных лавок. Когда барка приблизилась к мосту, стали видны головы преступников, свисающие со столбов на манер фонарей. Гарин запахнул плотнее плащ, чтобы прикрыть красный крест на черной тунике, опасаясь встретить кого-нибудь из знакомых на мосту или с берега. Юноша покинул прицепторий без разрешения. При этой мысли у него начинала кружиться голова, но одновременно Гарин предвкушал встречу с чем-то очень интересным. Решиться на такое нарушение устава его вынудил страх, ну и, конечно, любопытство. В любой другой день ничто бы не могло подвигнуть Гарина покинуть прицепторий, но сегодня большую часть дня рыцари проведут взаперти на собрании капитула. Его никто не хватится.

За мостом над всем доминировал лондонский Тауэр. Его огромные защитные стены тянулись вдоль рва, примыкавшего к замку с трех сторон. Барка повернула к берегу и причалила, не доплывая до стен, ибо никакому судну без особого разрешения не позволялось подходить ближе. Дождавшись, когда сбросят сходни, Гарин поднялся со скамьи и осторожно сошел на берег. Сержант направился по лабиринту переулков к городской стене. Здесь взошел на узкий подъемный мост, который вел к прорубленному в камне небольшому сводчатому дверному проходу. По обе стороны прохода стояли два королевских стражника в алых уборах. Как только Гарин ступил на мост, один стражник выхватил меч.