Николай I Освободитель. Книга 3 - Андрей Николаевич Савинков

— Куда нам фамилия? Рылом не вышли, — пожал плечами рабочий, — а отца так само ж Антипом звали.

— Откуда ты Антип Антипыч?

— Дык это, — мужик смущенно от такого обращения почесал затылок. — Из Казанской губернии, село Лишево.

— Ну значит и сам Лишевым будешь, — «окрестил» я мужика. — Мне Иван Иванович сказал, что ты из всех работников самый смекалистый, исполнительный авторитет среди остальных мужиков имеешь, они тебя гласным кликнули.

Сидящий рядом Рерберг явно был не в восторге оттого, что приехавший из столицы великий князь не удовлетворился поверхностной проверкой, а полез вглубь.

— Ну… Это, да, вашсочество, я у себя в селе на работах за головного был, ну и здесь оно как-то само.

— Хорошо, — такой ответ меня устроил. — Ты же крепостной?

— Ну да.

— Волю хочешь?

— Это как? — Не понял Антип.

— Что как? — Немного раздраженно передразнил я рабочего, — выкуплю я тебя у твоего барина, раз ты такой хороший работник. Ну или вернее денег тебе дам — сам выкупишься по закону о вольных хлебопашцах.

— Воля — это хорошо, — кивнул Лишев, вмиг растеряв демонстрируемую до этого «тугоумость», — только извините, ваше высочество, вам то это зачем?

— Эта стройка не последняя, у меня в планах проложить еще тысячи верст железной дороги. Использовать на этом деле криворуких крестьян от сохи, которые могут только копать и таскать — паршивое дело. Мне нужны люди, которые будут строить железные дороги на профессиональной основе. Заключим с тобой договор, лет на десять. Будешь у меня бригадой командовать, жалование положу, не обижу, кормежка, жилье, все пропишем на бумаге, чтобы без обмана.

— Хм… — задумчиво протянул Антип видимо аытаясь найти подвох. — А ежели я опосля как договор закончится работать больше не захочу, дадите уйти?

— Ха! После того как будешь получать тут не пять копеек в день, а скажем рублей тридцать или сорок в месяц. С «чистой» командной работы? Куда? В земле ковыряться? Если такой дурак — то сможешь уйти, куда захочешь. Ну а будешь работать плохо, иль забухаешь, не приведи господь, так получишь плетей, и то что ты не крепостной, никак этого избежать не поможет, — добавил я в конце немного «кнута». А то люди, если их только пряниками мотивировать, очень быстро наглеют и начинают принимать хорошее отношение как должное. — Я доступно излагаю?

— Доступно, вашсочество, — кивнул крестьянин. Судя по сдвинутым в кучу бровям, у него в голове сейчас проходила сложнейшая работа по осознаю будущих карьерных перспектив.

В итоге было сформировано несколько бригад, которые занялись строительством, так сказать, профессионально. Им конечно и платить пришлось соответственно, однако деньги у меня были, да и не видел я ничего плохого в том, чтобы достойно оплачивать тяжелый труд. Заказал из столицы несколько полевых кухонь, выписал армейские палатки с печками, выделил средства на закупку дров для отопления, наладил немного быт строителей, чтобы они не мерли как мухи. С кухнями из Питера привезли один из первых экспериментальных паровозов, типа того что работал на Царскосельский дороге, чтобы он курсировал по уже положенному участку пути. В общем — немного упорядочил местный бардак.

Более того, зимой, пока земляные работы отложены до весны, я настоял на открытии школы для всех желающих получить минимальное образование, благо у Демидова были под рукой учителя и все что для этого нужно. Глядишь лет через десять кто-нибудь из нынешних таскальщиков шпал сможет выбиться в большие начальники.

Сам же я возвращался буквально уже в декабре перед самым ледоставом, на последнем идущем обратно в столицу пароходе. Хотел вернуться домой к Рождеству, чтобы отпраздновать его с семьей, но не успел. В верховьях Волги к концу декабря лед уже полностью закрыл поверхность воды и от Ярославля пришлось добираться по суше. В Питер я приехал только 3 января 1818 года, где меня ждала новость о том, что я скоро стану отцом.

Интерлюдия 3

— Федор Иванович, — записывающего в журнал результаты качественных испытаний последней партии начальника участка, окликнул молодой посыльный. Забавный вихрастый паренек, напоминал пробившемуся с самых низов рабочему себя в молодости. Такой же бойкий и неунывающий, — вас это… К директору зовут. Срочно.

— Что там? — Подняв голову от уходящих вниз рядами чисел спросил Федор. Парнишка только плечами пожал, потом задумался на несколько секунд и выдал дополнительную информацию. — Начальство приехало большое. Всех разогнали, чтобы никто просто так по территории не слонялся.

— Понятно, иду. — Рабочий со вздохом закрыл журнал, сунул его в несгораемый шкаф к кипе прочих различной важности бумаг, закрыл ключом и пару раз хекнув на мягкий восковой кружок, придавил ее личным оттиском.

Безопасность на заводе была поставлена во главе угла. Логично, учитывая, что производство работало с порохом и другими взрывчатыми веществами. С одной стороны, нужно было защищать рабочих от самих себя, чтобы они по дурости не взорвались и не подняли на воздух весь завод. Это, по правде говоря получалось это не всегда. Мелкие происшествия случались регулярно: оторванным на работе пальцем или ожогом на щеке тут кого-то удивить было сложно. За несоблюдение техники безопасности на заводе нещадно штрафовали, а порой и вовсе выставляли за забор без лишних разговоров, что, впрочем, остальными воспринималось с определенным пониманием. Отправиться на тот свет из-за чужой глупости желающих было не так много.

С другой стороны, шныряющие тут и там охранники, набранные из недавних отставников, пристально наблюдали за соблюдением секретности. Чего-чего, а всяческих интересных секретов на заводе было более чем вдоволь, поэтому тут существовала достаточно жесткая система безопасности, направленная на недопущение утекания важной производственной информации на сторону. Производственная площадка была обнесена высоким забором, периметр которого патрулировали накрученная начальством стража, через проходную можно было пройти только по предъявлении соответствующего документа, а весь завод был поделен на участки. Каждый работник имел доступ только к своему рабочему месту, просто так слоняться по территории было строжайше запрещено.

Ежемесячно охране завода устраивалась проверка, специально нанятые великим князем люди пытались проникнуть на охраняемую территорию или подкупить кого-нибудь из работников, чтобы пролезть в святая святых и условно выкрасть хранящиеся там секреты. Попервой аудиторам нередко сопутствовал успех, что выливалось в массовом депремировании всей службы охраны, а несколько откровенно нерадивых работников и вовсе лишились своих — весьма нужно признать теплых — мест. Со временем охрана наблатыкалась перехватывать разных темных личностей еще дальних, что называется подступах, и откровенные провалы стали совсем редки. Впрочем, полностью они не исчезли, что позволяло держать заводскую стражу в известном тонусе.

— Добрый день, господа, — поздоровался Федор с начальством, войдя большую комнату для переговоров. Там за массивным овальным столом красного дерева сидел директор завода Ющевич, руководитель всего химического направления деятельности великого князя граф Севергин и еще несколько неизвестных начальнику участка персон. Судя по их дорогим одеждам — один из гостей, весьма молодо выглядящий на лицо, щеголял даже генеральскими эполетами и именно его облик показался вошедшему смутно знакомым — посетители были людьми высокого статуса.

— А это наш Федор Иванович Попович, — представил остальным вошедшего Ющевич. — Именно о нем мы я вам и писал. Молод, талантлив, работоспособен. Уважаем среди работников, но при этом не допускает панибратства. Не брезгует самообразованием. Хороший работник с задатками руководителя. Все как вы любите, ваше императорское высочество.

В этот момент, Федор наконец вспомнил откуда ему знакомо лицо молодого генерала. Это именно он десять лет назад отправил его на тайное задание, которое принесло в итоге двести пятьдесят рублей — трехлетний его оклад на секундочку на тот момент, если без премий и доплат считать — и особое расположение начальства.

Тот короткий эпизод во многом изменил жизнь мастерового. На полученные деньги он смог нанять преподавателей и сдать экстерном курс столичного коммерческого училища, что открыло перед молодым рабочим перспективы карьерного роста. Теперь, став руководителем участка и имея в подчинении два десятка рабочих, Федор мог с уверенностью сказать, что воплотил свою детскую мечту. Он обретался в столице, хорошо зарабатывал, жил в выделенных от завода меблированных комнатах, которые деревенским родителям и не снились. Счастливо женился недавно на дочери купца третьей