Джентльмены-мошенники (без иллюстраций) - Эрнест Хорнунг

Утверждают, что пунктуальность не входит в число добродетелей той половины человечества, к которой принадлежала злополучная миссис Джефрис, но часы на каминной полке Климо едва успели пробить полдень, как гостья появилась. Детектив немедленно попросил ее сесть.

– Миссис Джефрис, – начал он строгим официальным тоном, – я с прискорбием должен сообщить, что вчера, явившись сюда за советом, вы обманули меня. Отчего вы скрыли, что ваш отец связан с фениями, единственная цель которых – уничтожение закона и порядка в нашей стране?

Вопрос явно застал женщину врасплох. Она смертельно побледнела; на мгновение Климо показалось, что сейчас посетительница упадет в обморок. Но невероятным усилием воли миссис Джефрис собралась с духом и взглянула на своего обвинителя.

– Вы не имеете никакого права так говорить, – заявила она. – Мой отец…

– Прошу прощения, – негромко перебил Климо, – но я располагаю сведениями, которые позволяют понять, кто он такой. Если вы скажете правду, возможно, я возьмусь за ваше дело и помогу спасти жизнь мистера О’Грэди, но если вы откажетесь, его арестуют до истечения суток, как бы он ни был болен. И тогда ничто на свете не спасет вашего отца от заслуженной кары. Что вы предпочтете?

– Я все расскажу, – быстро произнесла миссис Джефрис. – Мне так и следовало поступить с самого начала, но вы, несомненно, понимаете, отчего я не решилась. Мой отец уже давно раскаивается в своих поступках, но до сих пор он ничего не мог поделать. Он был слишком ценен для заговорщиков, и они не позволили бы ему ускользнуть. Прежние друзья требовали помощи вновь и вновь – в конце концов он слег от тревоги и от угрызений совести.

– Признавшись честно, вы выбрали наилучший путь. Теперь я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Во-первых, где находится штаб-квартира общества?

– В Чикаго.

– Я так и думал. Можете ли вы назвать имена главарей?

– В обществе много членов, и я не знаю, кто из них самый главный.

– Но наверняка должны быть люди, которые значительнее остальных. Не знаете ли вы, кто фигурирует в телеграмме под названиями Альфа и Омега?

– Я могу лишь предположить, – после секундного колебания ответила женщина, – что это джентльмены, которые чаще всего у нас бывали, – Магвайр и Руни.

– Вы можете описать их? Еще лучше, если у вас есть фотографии.

– У меня есть фотография мистера Руни, сделанная в прошлом году.

– Пришлите ее, как только вернетесь домой, – велел Климо. – А теперь как можно подробнее опишите того, другого, – мистера Магвайра.

Миссис Джефрис ненадолго задумалась, прежде чем начать.

– Высокий, не меньше шести футов, – наконец сказала она, – рыжеволосый, широкоплечий, с бледно-голубыми глазами, левый слегка косит. Несмотря на долгое пребывание в Америке, говорит с отчетливым акцентом. Я знаю, что оба – отчаянные головорезы, и если они приедут в Англию, то да хранит Бог нас всех. Мистер Климо, вы думаете, теперь полиция не арестует моего отца?

– Нет, если вы будете неукоснительно следовать моим инструкциям, – ответил детектив. Помедлив несколько секунд, Климо продолжал: – Если хотите, чтобы я вам помог – вряд ли стоит напоминать, что это дело из ряда вон выходящее, – немедленно возвращайтесь домой и пришлите упомянутую фотографию. Больше не предпринимайте никаких действий, пока не получите от меня весточку. По ряду причин я готов взяться за ваше дело – и сделаю все возможное, чтобы спасти мистера О’Грэди. Послушайтесь моего совета: ничего никому не говорите, но соберите отцовские чемоданы и будьте готовы при необходимости срочно увезти его из Англии.

Женщина поднялась, будто собралась удалиться, но тут же нерешительно остановилась. Сперва она молчала, только дышала тяжело и теребила ручку зонтика. Затем отвага, которая до сих пор ее поддерживала, иссякла, и миссис Джефрис повалилась в кресло, плача так, словно у нее разрывалось сердце. Климо немедленно встал из-за стола и подошел ближе. В старомодном платье и ермолке, с длинными седыми волосами почти до плеч и в темных очках он выглядел весьма причудливо.

– Зачем же плакать, дорогая моя? – сказал Климо. – Разве я не пообещал сделать все возможное? Впрочем, я хочу, чтобы мы окончательно друг друга поняли. Если вы что-нибудь утаили, расскажите об этом немедленно. Молчанием вы поставите под угрозу свою безопасность и жизнь вашего отца.

– Я знаю, вы думаете, что я пытаюсь вас обмануть, – ответила миссис Джефрис, – но я так боюсь кому-либо довериться, что сама не знаю, о чем промолчать, а что рассказать. Я пришла к вам, потому что в целом свете у меня нет ни единого друга, кроме мужа, который в Марселе, и отца, который, как я уже сказала, лежит дома опасно больной. Разумеется, мне известно, чем занимается мой отец. Трудно представить, что я, взрослая женщина, могла быть настолько глупа, чтобы не догадаться, отчего к нам мало кто заглядывал, кроме ирландцев, и почему время от времени они гостили неделями, причем жили в задних комнатах, выходили только с черного хода, уезжали крадучись и ночью. Помню, прошлой осенью, когда я навещала отца, этих визитов было больше обычного, а Магвайр и Руни буквально поселились у нас. Они с отцом днем и ночью не выходили из комнатки на верхнем этаже – а в январе Магвайр поехал в Англию. Спустя три недели все газеты кричали об ужасном взрыве в Лондоне, когда с жизнью расстались сорок ни в чем не повинных человек. Мистер Климо, представьте мой ужас и стыд – ведь я знала, что отец был замешан в этом преступлении. Теперь он раскаивается, а они подталкивают его к какому-то новому злодейству. Я не знаю, что задумано на сей раз, но если Магвайр и Руни собираются в Англию, непременно случится нечто ужасное. Если они перестанут доверять отцу или если кто-нибудь из них попадется, мой отец окажется козлом отпущения. Сбежать значит рисковать жизнью. У них есть агенты почти в каждом европейском городе; если мы не уедем немедленно на другой конец света, они, без сомнения, настигнут нас. Но отец слишком болен, чтобы путешествовать. Врачи говорят, его нельзя беспокоить ни по какому поводу.

– Ну, ну, – сказал Климо, – предоставьте все мне, и я посмотрю, что тут можно сделать. Пришлите ту фотографию и сразу же дайте знать, если появится что-нибудь новое.

– Вы хотите сказать, что я все-таки могу рассчитывать на вашу помощь?

– Если у вас хватит смелости – да, – ответил он. – Теперь последний вопрос, и потом можете идти. Я вижу в последней телеграмме упоминание о пятидесяти “кусках”. Видимо, это деньги?

– “Кусок” означает тысячу фунтов, – уверенно сказала миссис Джефрис.

– Прекрасно, – сказал Климо. – Теперь ступайте домой и не волнуйтесь больше необходимого. А главное, никому не давайте повода заподозрить мое участие. От этого в изрядной степени зависит ваша безопасность.

Миссис Джефрис пообещала повиноваться ему во всем, и они расстались. Перейдя в соседний дом, Климо позвал слугу с собой в кабинет.

– Бельтон, – сказал он, усаживаясь в удобное кресло за письменным столом, – сегодня утром я согласился взяться за дело, которое обещает быть одним из самых опасных и в то же время одним из самых интересных в моей практике. Молодая женщина, жена почтенного инспектора банка, дважды побывала у меня и рассказала очень грустную историю. Ее отец – американец ирландского происхождения, с характерным для этой нации предубеждением против англичан. Некоторое время он состоял в организации фениев и, вероятно, играл там весьма активную роль. В минувшем январе главари послали его сюда, чтобы устроить очередную демонстрацию силы. Но старика охватило раскаяние; душевное напряжение и страх были так велики, что он опасно заболел. Вот уже несколько недель он лежит при смерти в доме дочери. Не получая от него вестей, общество слало телеграмму за телеграммой, но безрезультатно. Наконец двое главных и самых опасных членов организации решили приехать сюда с пятьюдесятью тысячами фунтов на расходы, чтобы взять дела в свои руки и, как решено, устроить бойню. Долг мирного гражданина Лондона и смиренного слуги ее величества повелевает мне отдать негодяев в руки полиции. Но этот поступок затронул бы и самого старика О’Грэди, а муж миссис Джефрис перестал бы доверять жене и тестю; учтите, он ничего не знает о фенианских связях последнего. К тому же мне пришлось бы самым нежелательным образом впутаться в разбирательство, и именно сейчас, когда здравый смысл настойчиво требует оставаться в тени. Короче говоря, я обдумал этот вопрос и пришел к следующему выводу. Если я смогу выработать разумный план, то сыграю роль полицейского, принесу пользу обществу, перехитрю террористов, спасу миссис Джефрис и ее отца и разбогатею на пятьдесят тысяч фунтов. Пятьдесят тысяч фунтов, Бельтон, вы только представьте. Если бы не деньги, я бы об этом и думать не стал.