Далекие королевства - Кристофер Банч

— А вот я это сделал. — Янош слегка улыбнулся. — Я сбежал из спальни по веревке, которую еще днем украл из караульного помещения, и сбежал как раз в тот момент, когда предсказатель прокричал последнее предупреждение.

— И разумеется, именно в этот раз никаких всадников не оказалось, — высказал я предположение.

— Дело не в этом. Внимательно прислушиваясь ко всем слухам, я нарисовал небольшую карту местности вокруг нашей крепости. На ней я отметил места, где, судя по рассказам, наиболее часто появлялись эти наездники. Одним из таких мест был узкий проулок за большим коровником моего отца. Шириной не более восьми стрел — мы в Костроме пользовались такой мерой длины. А все наше местечко тянулось по долине где-то на треть лиги. И вот в этом проулочке я и спрятался на оливковом дереве. Луна была ровно в половинной фазе. Я стал ждать. Не знаю, долго ли ждал. Было часов восемь или девять, потому что я, несмотря на все свое возбуждение, умудрился заснуть. Меня разбудили звуки. Как и говорили, я услыхал грохот подкованных копыт.

— Но ничего не увидел.

— Ничего не увидел в проулке, — сказал Янош, вглядываясь в бокал, как в волшебное зеркало, показывающее прошлое. — Но я увидел двоих, едущих по холму над проулком, двух всадников. Я подумал, что это люди. Они были вооружены. По крайней мере, мне казалось, я вижу отсветы луны на их доспехах и наконечниках пик. И на шлемах с высокими плюмажами. Даже лошади были в доспехах. Во всяком случае, я увидел, как отразился лунный свет на голове одного из коней. Они занимали именно такую позицию, которую сейчас приказал бы занять патрулю и я — в случае нахождения на неприятельской территории. Они осматривали проулок, чтобы основные силы не попали в засаду. Грохот копыт стал громче, а затем проследовал дальше по нашему местечку. После этого два всадника умчались прочь, чтобы, вероятно, присоединиться к остальным. Звуки затихли вдали. Всадники направлялись на восток, туда, где, согласно легендам, лежат Далекие Королевства. Я побежал домой и юркнул в постель, словно за мной гнались.

— А на следующее утро, когда ты вернулся на то место?

— Там ничего не было. Никаких следов подков на мягкой почве вершины холма, ничего в проулке. Никаких следов того, что прошел разведывательный отряд.

— Приснилось, — сказал я, разочарованный тем, что в истории Яноша не оказалось ни окровавленных отрубленных голов, ни пропавших бесследно крестьян, ни коров, в панике бросившихся со скалы.

— Несомненно, — с улыбкой согласился Янош. Он глянул в сторону умирающего за окном заката. — А еще мне приснилось, что сегодня в ночь я назначен дежурным офицером. И времени у меня осталось только на то, чтобы добраться до казарм и успеть нацепить все те побрякушки, которыми я громыхаю, обходя пост. Этот день доставил мне удовольствие, друг мой, — сказал он, доставая серебряную монету, несмотря на мои протесты. — И ты убедил меня, что такая штука, как Далекие Королевства, не существует. Может быть, и завтра проведем день вместе и я помогу тебе составить план путешествия за твоим открытием, поскольку мне уже приходилось совершать небольшие путешествия на запад.

И он удалился.

Я остался и заказал себе еще вина. Отчасти из желания понять, кому же из нас двоих улыбалась хозяйка заведения, а отчасти для того, чтобы поразмышлять над тем, что он мне поведал. И, несмотря на то, что Янош предупредил меня об отсутствии логики во всем этом, у меня все же было ощущение, что там, далеко на востоке, где сейчас вставала темнота и загорались золотом звезды, находились легендарные Далекие Королевства.

За последующие недели я виделся с Яношем несколько раз, когда он был свободен от дежурств. Избавившись от гипноза Мелины, я готовился к моему открытию, беседуя со старыми купцами и выслушивая истории путешественников и моряков на причалах, словно я опять стал ребенком. Но теперь-то я знал, что искать. Отец с одобрением отнесся к моему новому горячему увлечению, и с его стороны иронических высказываний по моему поводу становилось все меньше и меньше. Невольное внимание я обращал и на легенды о Далеких Королевствах, пытаясь отыскать в них смысл. Отыскать же его было невозможно: в одних повествованиях говорилось, что маги Далеких Королевств заставляют лошадей летать, а в других утверждалось, что маги настолько могущественны, что вообще нет нужды в тягловых животных, предметы там летают по воздуху по приказу любого человека.

Некоторые из этих историй я пересказывал Яношу. Он выслушивал вежливо, но скептически. Словно его это вообще не интересовало. На самом же деле он вел себя так, как и я в нынешние дни, когда предлагаю какому-нибудь скупому портному партию парчи по цене выше, чем он готов заплатить. «Я согласен, любезный, что, возможно, эта материя, даже если не обращать внимания на то, что она редкая и тонкая, стоит дороговато. Я и сам две недели торговался за нее». Или: «Разумеется, с этой материей надо аккуратно работать, а стало быть, и покупать одежду из нее будут люди избранные». И так далее, и тому подобное, пока бедолага уже всерьез не задумывается об убийстве в случае, если я не уступлю в цене.

Однажды вечером Янош пригласил меня поужинать в офицерской столовой вместе с его друзьями. Я был польщен. Личная охрана магистрата относилась к элите Ориссы, и такое приглашение считалось большой честью. Кроме того, мне надо было знать мнение Яноша кое о чем. Оставалось только подготовиться. Янош проводил меня на виллу отца, где я вымылся и переоделся в черные бархатные бриджи и просторную красную шелковую рубашку с широким шнурованным воротом, ботфорты и длинный плащ. Я сказал Инзу, что сопровождать меня нет необходимости — слуг там будет предостаточно.

Когда мы сумеречными улицами шли к казармам, я попытался разузнать у Яноша, почему он, с его страстью к острым ощущениям, служит здесь, в охране магистрата. Конечно, это была почетная служба, но проходила она большей частью в охране цитадели, храма Воскрешения и других больших общественных зданий Ориссы, где никаких, разумеется, приключений ожидать не приходилось. Янош согласился: здесь было скучно. Но выбора у него не было. Как только он появился в казармах, желая добровольно поступить на службу, и там услыхали имя его матери, он был обречен.

— Я рвался на границу, в разведывательный отряд, где действительно пахло кровью и можно было вдоволь помахать саблей. Они же сочли, что представитель семейства Кетер не может там служить. И вот я капитан охраны магистрата. Вроде бы культурное общество. Но как тяжко! Ты знаешь, что в офицерской столовой считается верхом неприличия обсуждать войны, политику, религию или женщин? Темы одни и те же: лошади, собаки, охота, опять, опять и опять. Если я услышу еще хоть одну историю о собачьей выставке, я буду вынужден поведать о том, как целый месяц жил, как собака, на южной границе Ликантии. Хотя на самом деле было неплохо — я питался беконом и мясом, — сказал он задумчиво. — Ну хорошо. Не было еще такого солдата, который не плакался бы на судьбу при первой возможности. Это его право, завоеванное саблей и отполированными пуговицами.