За аравийской чадрой - Йорген Бич

Камаль Нури рассказал, что жизнь в Саудовской Аравии довольно дорогая. Номера в отелях тоже дорогие, заметил он и предложил мне свою помощь на тот случай, если я останусь без денег.

Я поблагодарил его за готовность помочь мне с обменом валюты.

— Вы не поняли меня, — сказал он, сопровождая свои слова протестующим жестом. — Вам незачем обменивать валюту. Вы просто придете ко мне и возьмете столько денег, сколько вам нужно.

— Так же точно как у арабов принято оказывать чужеземцу гостеприимство, у европейцев принято обходиться своими собственными средствами, — ответил я, увидев, что его оскорбил мой отказ принять деньги.

В обществе Камаля Нури часы летели как минуты. Казалось, мы только что сели в самолет, и вот уже почти 1200 километров остались позади. Под крылом Джидда — важнейший портовый город Саудовской Аравии на побережье Красного моря. Большие белые здания стоят, словно светлые шахматные фигуры на серой глиняной доске.

Камаль Нури любезно предложил мне свою помощь при оформлении необходимых документов в аэропорту, и я с радостью принял это предложение, так как чувствовал, что без его поддержки мне будет трудно обойтись, особенно в таможне.

Выйдя из самолета, я увидел, что меня встречают начальник полиции, начальник аэропорта и два каких-то шейха… Впрочем, встречали они не меня, а Камаля Нури, вместе с которым я спустился по трапу. Они по очереди целовали ему руку. Решив, что здесь такой обычай, я тоже протянул руку для поцелуя. Однако мне пришлось удовлетвориться рукопожатием, и хорошо еще, что дело не дошло до рукоприкладства…

В сопровождении этих почтенных господ, ловко орудующих локтями и плечами, мы быстро прошли сквозь огромную толпу, которая стояла на аэродроме и перед зданием аэропорта. Так же быстро мы миновали пункт проверки паспортов. Ждать совсем не пришлось. Просто отдали паспорта, и нам сказали, что принесут их прямо в машину, когда мы пройдем таможенный досмотр.

Таможенный досмотр?

Я весь покрылся холодным потом.

В таможне тоже стояла длинная очередь. Но и здесь нас пропустили вне очереди.

Мой саквояж оказался на столе перед таможенниками.

— Есть ли у вас вещи, облагаемые пошлиной? — спросил чиновник, одетый в мундир.

— Нет, — выдавил я из себя (и это было чистой правдой, ибо фото- и киноаппараты пошлиной не облагаются. Они просто подлежат конфискации).

— Фотоаппараты? — инквизиторски спросил чиновник.

Благодаря моему загару никто не заметил, что при этих словах я густо покраснел. Сердце отбивало какую-то диковинную дробь, но у меня все-таки хватило сил сказать «нет». Другого пути не было, так как еще в самолете Камаль Нури помог мне написать по-арабски в таможенной декларации, что никаких запрещенных к провозу вещей я не имею.

Но когда чиновник взялся за молнию моего саквояжа и резким движением раскрыл ее, я уже не мог сказать ни слова. Сейчас он начнет рыться в саквояже, увидит все мои фотоаппараты, и тогда… Что тогда?

Сверху лежало несколько журналов, которые я в самый последний момент засунул в саквояж. Таможенник захотел вынуть их. Послышалось шуршание бумаги, которое свидетельствовало о том, что один лист в чем-то застрял. Потом бумага порвалась.

«Ну вот, теперь все кончено, — подумал я. — Через пару секунд тебя изобличат, и из почетного гостя, которого встречали с поклонами и рукопожатиями, ты мгновенно превратишься в злоумышленника и будешь брошен в тюрьму по обвинению в контрабандном провозе фотоаппаратуры для производства противозаконных снимков, наносящих ущерб безопасности страны. Это деяние квалифицируется как шпионаж, а шпионаж карается здесь смертной казнью через отсечение головы».

Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, но тут я заметил, как чья-то рука легла на руку таможенника. Прозвучало несколько слов, произнесенных по-арабски, и молния саквояжа была снова закрыта. Это вмешался Камаль Нури.

Однако я еще отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Быть может, меня собираются отвести к какому-нибудь более высокому начальству? Или просто препроводить в тюрьму?

Мы вышли в небольшой двор. Часовые сделали винтовками «на караул»… А быть может, это самые обычные меры предосторожности, чтобы я не сбежал? Потом словно из-под земли появился какой-то шейх.

Я уже приготовился к самому худшему, но он лишь распахнул передо мной дверцу темно-красного «кадиллака». Когда я сел в машину, он схватил мою руку и почтительно поцеловал. Следом за мной в машину сел Камаль Нури, и мы тронулись в путь.

Через четверть часа я уже прощался с Камалем Нури перед отелем «Дворец Красного моря». Он пригласил меня наведаться как-нибудь к нему домой и осмотреть его школу. А напоследок сказал, слегка улыбаясь:

— И постарайтесь более осторожно обращаться со своими фотоаппаратами…

Он, словно добрый дух из волшебных сказок Аладдина, перенес меня на своих крыльях из душного аэропорта в уютный отель с кондиционированным воздухом.

В отношении стоимости гостиничных номеров Камаль Нури тоже оказался прав. Самый дешевый номер (в котором дверная ручка моментально отваливается, если вы слишком сильно дернете за нее) стоит 110 крон в день. Но дороги не только номера. Я разменял египетский фунт, который у меня был с собой, и решил купить кое-какую мелочь: кусок мыла и ремень. Но от ремня пришлось отказаться. Он стоил 46 крон.

Зато нигде я не видел такого разнообразия товаров, как в Джидде. И все товары наивысшего качества! Здесь и роскошные позолоченные кресла по 2 тысячи крон за штуку, и золотые тарелки, и прекрасные часы, и шелк, привезенный прямо из Китая, и тончайшие заморские пуховые платки (в которые местные торговцы еще добавляют золотые нити), и электрические велосипедные гудки. В магазинах игрушек вы найдете такой богатый выбор заводных автомобилей, электрических поездов и кукол, умеющих говорить по-арабски «мама» и «папа», какого нет даже в крупнейших магазинах США.

По улицам движется непрерывный поток великолепных машин, лишь у такси немного обшарпанный вид, но вы не увидите ни одной модели более чем двухлетней давности.

Чтобы перейти улицу, приходится ждать пять, а то и десять минут. Обгон здесь запрещен, движение одностороннее, и поэтому машины движутся ровными и плотными рядами.

В Саудовской Аравии любят роскошь и комфорт. Почти все машины оборудованы кондиционерами. Даже пожилые люди ездят на разноцветных, как попугаи, велосипедах с золочеными рулями, тремя звонками и двумя позолоченными электрическими гудками. Щегольское седло обшито бахромой, словно оно не на обычном велосипеде, а на ковбойской лошади из Голливуда, сумка под седлом сделана из кожи, раскрашенной в пять различных цветов. На переднем щитке укреплены два боковых зеркала. Кроме того, велосипеды снабжены множеством всяких флажков и дюжиной пивных этикеток между спицами переднего колеса, которые поставляют для рекламы своих предприятий пивные компании. (Коран строжайшим образом запрещает правоверным потребление спиртных напитков, и, откуда здесь взялось столько пивных заводов, известно только аллаху.)