Эмигрант - Алла Щедрина

Мервин распахнул дверь, перед которой они стояли, впустив колдуна внутрь. Это оказалась небольшая комната со столом, стулом и узкой кроватью, предназначенная, видимо, для отдыха воспитателей в ночное время.

– Вам сразу их запускать или по одному?

– По одному. Я постараюсь их долго не задерживать.

– У них сейчас свободное время, так что часа три у вас есть… Вы обратили внимание на Лотто, или мне показалось?

– Вы о мальчике? Он очень похож на моего друга, – Жорот усмехнулся, – Точь‑в‑точь, только волосы темные. Для меня это было несколько… неожиданно.

– Понимаю. Возможно, они родственники, хотя бы дальние…

Колдун покачал головой.

– Не думаю. Детей у Вела нет, я это точно знаю – мы росли вместе. Да и живет он на планете, до которой лететь больше трех световых лет.

– Действительно, тогда вряд ли, – согласился Мервин, – Что ж, и не такие совпадения бывают… Кого вам пригласить первым?

– Любого.

Первая девочка, живая, невысокая, с рыжеватыми вьющимися волосами вошла и села, чинно сложив руки на коленях. Звали ее Вита, родителей она не помнила, в классе по всем предметам у нее были твердые «хорошо», на вопрос, чем она любит заниматься, она бойко ответила, что ей нравиться готовить, убирать тоже, но меньше.

– И что, все свободное время ты посвящаешь готовке и уборке? – не сдержав усмешку, уточнил Жорот.

– Обычно с младшими вожусь, – отозвалась Вита, – Да и если хочешь как следует учиться, свободного времени остается не так уж и много.

– А чем у вас вообще дети занимаются в свободное время?

Вита пожала плечами:

– Кое‑кто любит с цветами возиться – но это летом. Кто хочет, учится в художественном классе…

– И что там делают?

– Девочки вышивают, мальчики всякие поделки из дерева режут… Иногда рисуют, – последнее она произнесла с легкой гримасой на лице.

– А тебе не нравиться рисовать?

– Это для богатых, – непреклонно отозвалась девочка.

– Ясно. А чем еще вы тут занимаетесь?

– Ничем…

– А читать ты любишь?

– У меня по чтению «хорошо», – гордо сообщила Вита. – Я все книги, что нам задают, беру в приютском хранилище и целиком читаю, а не отдельными кусками, как многие из наших.

– Хранилище? В смысле, там книги хранятся?

– Ну да. Очень много книг, и целых три хранителя. Говорят, несколько лет назад одна девочка даже поступила в обучение на хранителя. Но это ей очень повезло – она выиграла какой‑то там конкурс, и ее направили на учебу…

Вторым зашел Лотто. Он тоже не помнил родителей, на вопрос об оценках, уклончиво ответил «по‑разному». Когда Жорот стал уточнять, выяснилось, что по большинству предметов у мальчика «отлично» и «хорошо», только по мастерству и огородничеству он еле вытягивает на «удовлетворительно».

– А чем любишь заниматься в свободное время?

Мальчик молча пожал плечами.

– Что, все время на учебу уходит?

Лотто пренебрежительно фыркнул:

– Я задания за час‑полтора делаю. Ну… в игры всякие играем. Когда в мяч, когда в полицейских и бандитов. Я еще в клетки люблю играть, только Перес с прошлым выпуском ушел, а с остальными неинтересно.

– Что за клетки?

Лотто терпеливо пояснил:

– Доска делится на клетки, черные и желтые, через одну. Два игрока, у каждого своя армия, правила разные, как какая фигура ходит…

– Все, я понял. А читать любишь?

– А что читать‑то? – мрачно спросил Лотто, – в приютском хранилище едва пятую часть книг разрешают брать…

– Почему ты так решил?

– Каталог же общий… Я ради интереса и подсчитал, что из пяти выбранных книг мне только одну дают.

– Мервин сказал, ты любишь возиться с детьми?

Мальчик неожиданно улыбнулся. Застенчиво сказал:

– Они… очень интересные. Разные.

Третья девочка, Олли, была худая и какая‑то зажатая. Села, сложив руки на коленях – видимо, их приучали к этой позе – только тело не расслаблено, а напряжено, губы сжаты, глаза настороженные и смотрят в пол. На вопрос, помнит ли она родителей, Олли кивнула. Тихо сказала:

– Мама умерла, когда мне исполнилось девять. И меня отправили сюда.

Училась она на «хорошо» и «отлично», только по поведению было «плохо».

– Почему?

– За систематические нарушения, – отозвалась она заученной фразой.

– Какие именно?

– Спросите у Мервина.

Колдун сжал губы, чтобы скрыть улыбку. Ответ был на грани грубости, Олли, в отличие от предыдущих подростков, не собиралась откровенничать с незнакомцем, даже ради возможности получения хорошей работы.

– Чем ты любишь заниматься в свободное время?

– Рисовать. Читать, – не поднимая головы, тихо ответила девочка.

– Какую книгу ты сейчас читаешь?

– Баллады северных провинций.

– Романтические баллады?

– Нет, это сборник героического эпоса.

– И что тебе в нем нравится?

– Язык очень интересный, архаичный. Большая часть сюжетов заимствована из соседних провинций, но четыре или пять историй я больше нигде не встречала, и очень любопытно наблюдать, как изменялись баллады со временем.

– Ты покажешь мне свои рисунки?

– Они у преподавателя Риггла. – безучастно отозвалась девочка.

– Это преподаватель рисования?

– У нас нет такого предмета. Риггл преподает кройку и шитье и ведет художественный класс.

– Хорошо. Если я зайду к Ригглу, мне можно будет взглянуть на них?

Олли впервые подняла голову, взглянула в лицо колдуну и кивнула.

– Да.

Вдруг дверь распахнулась и в комнату вбежал Ивин, тащивший за собой Тину.

– Папа! – мальчик бросил руку женщины и вскарабкался к Жороту на колени.

– Извините, что мы помешали, но Ив проснулся и потребовал вас, – с немного виноватым видом сказала Тина.

– Это вы извините, что я оставил его вам так надолго… Благодарю, Олли. Позови, пожалуйста, последнюю девочку.

Ивин, тем временем, соскочил с коленей и побежал обследовать комнату. Это заняло у него не больше полуминуты, после чего ребенок решительно кинулся к Жороту, и, схватив его за руку, потянул к выходу.

Колдун взглянул на Тину, та только руками развела.

В это время в двери появилась следующая девочка – полненькая крепышка с темно‑коричневыми волосами, заплетенными в косу.

– Здравствуй. Как тебя зовут? – спросил колдун, беря Ивина на руки. Но мальчик не собирался сидеть спокойно, он тут же принялся вырываться, требуя, чтобы его спустили на землю.

– Мира, – отозвалась девочка.

– Мира, а Олли далеко ушла?

– Думаю, нет.

– Позови ее, пожалуйста, – когда за Мирой захлопнулась дверь, Жорот повернулся к Тине.

– Присмотрите за ними обоими, хорошо?

– Да, конечно.

Мира вернулась с Олли и колдун спросил:

– Олли, ты не могла бы приглядеть за Ивином, пока я буду говорить с Мирой?

Олли кивнула. Присев около мальчика, она внимательно посмотрела ему в лицо.

– Здравствуй.

Ивин настороженно кивнул.

– Познакомимся? Как тебя зовут?

– Ив.

– А меня Олли. Хочешь, я тебе покажу зайчика?

Глаза у ребенка загорелись:

– Настоящего?

– Конечно. С длинными‑длинными ушками.

– Идем, – топая к выходу, Ивин придирчиво уточнял, можно ли будет погладить зайчика, или на него можно только смотреть, как на тигренка, которого показывал ему папа.

– Садись, пожалуйста.

Мира села в той же позе, что и обе ее предшественницы, бойко и уверенно отвечала на вопросы. Училась она на «хорошо» и «удовлетворительно», в свободное время любила возиться с малышами. На вопрос, чем она с ними занимается, Мира удивленно пожала плечами:

– В игры разные играем. В дочки‑матери, колечки, прятки, да мало ли… Я, конечно, не играю, а слежу, чтобы все было в порядке. Они же постоянно норовят поссориться и передраться, – Мира извиняюще улыбнулась.

– А читать ты любишь?

– Я часто читаю малышам перед сном – мне воспитатели доверяют.

– А сама что‑нибудь читаешь?

– Нет. Не интересно, – честно отозвалась она.

– Благодарю… Как я могу увидеть Мервина?

– Подождите немного, я его найду и позову, – девочка вприпрыжку выбежала из комнаты.

– Что скажете? – воспитатель вошел бесшумно, или Жорот слишком задумался.

– Мне хотелось бы задать вам еще пару вопросов. У вас есть время?

– Да.

– Пожалуйста, просветите меня относительно правил приема на работу ваших воспитанников.

– Подписывается стандартный контракт, по которому вы берете на себя обязательства обеспечить подростку рабочее место, жилье, еду и содержание не ниже официально прожиточного. Один выходной в десять дней с правом навещать интернат. До наступления совершеннолетия подростка вы считаетесь его официальным опекуном, но в случае возникновения спорных ситуаций контракт и опекунство могут быть расторгнуты.

– Что за «спорные ситуации»?

– Если детей плохо кормят, заставляют работать больше двенадцати часов, сексуальные домогательства, просто плохие условия проживания… Да мало ли.