Грешный - Шарлотта Физерстоун

Казалось, Уоллингфорд лежит так целую вечность — отдаваясь экстазу, слушая исступленное дыхание Джейн. Графа, в который раз обдало восхитительным ароматом тела желанной партнерши, и он использовал свободную руку, чтобы ласкать ее сосок в том же ритме, в котором она поглаживала его плоть.

— Мэтью!

Имя пациента, произнесенное ангельским голосом медсестры, окончательно лишило его сил, и он дошел до крайней степени возбуждения, горячо взрываясь под двумя соединенными ладонями. Мэтью услышал, как Джейн вскрикнула от изумления, но она не сорвалась с места, а осталась на месте, наблюдая, как его ствол пульсирует, источая горячие струи семени.

О боже, он уже лет пятнадцать не извергался в чью–либо ладонь! Судорога оргазма сотрясла тело Мэтью, он в одно мгновение ослабел и отвернулся от Джейн, чтобы она не смогла заметить смесь испуга и удивления на его лице. Лорд был обескуражен и даже встревожен чувствами, внезапно охватившими его.

Медсестра отнеслась к ощущениям пациента с пониманием и милосердно промолчала, поднявшись с кровати. Мэтью услышал мягкий всплеск воды о хрупкие края миски. Потом последовал скрип выжимаемой ткани, затем — шелест пальцев Джейн, застегивающей платье.

Она стыдилась произошедшего? Или была напугана тем, что странный пациент оказался таким порочным чудовищем? Уоллингфорд горел от лихорадки и все же по–прежнему пребывал во власти собственных инстинктов и греховных желаний.

— Вода остыла, теперь она слишком холодная. А для того, чтобы справиться с жаром, нужна чуть теплая. — Хорошо, идите, — произнес Мэтью охрипшим голосом. Он хотел умолять, чтобы медсестра поскорее вернулась к нему, но вовремя прикусил язык, решив ни о чем больше не просить. Однако, как только лорд услышал, как за его спасительницей захлопнулась дверь, он из последних сил выкрикнул ее имя и добавил уже слабым голосом: — Джейн, возвращайтесь…

Черпая воду из бочки, Джейн рассеянно смотрела, как чистая жидкость плещется в миске. Ее руки тряслись, как, впрочем, и все тело. Доносившиеся звуки из палат здесь, снаружи больницы, казались лишь отдаленным шепотом по сравнению с хриплым стоном мужского удовлетворения, который даже сейчас стоял в ее ушах.

Боже, что же она наделала!

Поставив миску на ступеньки, Джейн села и опустила голову на колени, пытаясь снова обрести присущие ей невозмутимость и самообладание. Медсестра не закрыла глаза и теперь сидела так, глядя в накрахмаленный белый хлопок передника. Но все попытки сосредоточиться были тщетными. И сейчас, с открытыми глазами, она видела лишь великолепное, сильное тело Мэтью, лежащее на кровати около нее. Перед мысленным взором представал лишь полностью обнаженный объект вожделения, с простыней, соскользнувшей к бедрам, длинным и толстым фаллосом, наполненным желанием. Страстным желанием быть с ней.

Джейн никак не могла понять или хотя бы предположить, почему она инстинктивно разгадала то, чего Мэтью хотел. Она никогда не занималась подобными вещами прежде и все же чувствовала лорда, потребности его тяжелого и горячего ствола в своей руке — она ощущала это так хорошо, словно до этого уже доводила до экстаза многих мужчин. Джейн взглянула на свою ладонь, внимательно изучила линии на ней в лунном свете. Она все еще чувствовала пенис Мэтью в своей руке, все еще слышала свои собственные мысли, нашептывающие порочное: «Я хочу знать, что бы я почувствовала, если бы он оказался внутри меня».

Невольно признавшись в своих тайных желаниях вслух, Джейн была потрясена тем, что осмелилась произнести но. Конечно, она не была наивной скромницей. Выросшая в трущобах Ист–Энда, Джейн повидала многое. И нее же ее изумляло собственное желание близости с ним незнакомцем.

Никогда прежде медсестра, глядя на пациентов–мужчин, не гадала, каково это — ощущать кого–то внутри себя. Даже о Ричарде она не думала подобным образом, странно, ведь Джейн ощущала определенную привязанность к молодому доктору.

Прикрыв глаза, Джейн вызвала в памяти образ доктора Ричарда: серые глаза, бледная кожа, золотистые полосы. Его привлекательность была типично английской. Инглбрайт казался высоким, хотя и не такого внушительного роста, как Мэтью, и намного, намного худее его. В целом облик доктора был приятен глазу, и он не ощущал недостатка в медсестрах и пациентках, желающих пофлиртовать с ним. Впрочем, Джейн совершенно точно знала, что Ричард никогда не принимал их заманчивые предложения. Она была уверена на все сто процентов: доктор Инглбрайт никогда бы не позволил себе бесстыдно прикасаться к больной, доверившейся его заботам.

Как же низко она пала, разрешив себе дотрагиваться до мужчины! Джейн и представить себе не могла, что в глубине души тосковала по страсти! Разумеется, случались ночи, когда ей хотелось прикасаться к своим грудям и самой потаенной частичке собственного тела. Эти ласки казались ей греховными, запретными и все же доставляли истинное наслаждение. Но теперь моменты самоудовлетворения меркли перед этим коротким эротическим приключением с Мэтью. Сейчас Джейн в полной мере осознавала: то, к чему склонил ее этот мужчина, чем она занималась с ним, было лишь отправной точкой их взаимной страсти.

Джейн не собиралась лгать самой себе: она действительно всеми силами желала продолжения любовной авантюры. Но это влечение могло погубить ее. Не говоря уже о том, что редкие, украдкой улученные моменты едва ли стоили одной–единственной мысли о том, как много Джейн могла потерять, если бы продолжила заниматься тем, что происходило совсем недавно за дверью палаты.

Очевидно, Джейн лишилась бы работы в Лондонской больнице Медицинского колледжа. Ее имя, как и без того, небезупречная репутация леди Блэквуд, оказалось бы запятнанным. Да и самой профессии, престиж которой столь рьяно отстаивала медсестра, будет нанесен непоправимый урон. Как там говорили те новенькие девицы? «Подобным делом занимаются лишь старые шлюхи, прачки и медсестры» — что ж, если правда о том, что случилось сегодня, выплывет наружу, оправдаться Джейн не сможет. Нет, она не могла отплатить такой черной неблагодарностью доктору Инглбрайту и леди Блэквуд, не могла замарать свое имя, свою профессию и свою больницу!

Поднявшись, Джейн взяла миску с водой и решительно зашагала в палату. Медсестра сосредоточилась на том, чтобы сбить жар у пациента и достойно пережить остаток ночи — без греховных размышлений о том, как бы ей хотелось оказаться над пациентом и почувствовать глубоко внутри своего тела его великолепный напряженный фаллос.

* * *

Чуть теплая вода тонкими струйками текла по коже Мэтью, пока Джейн меняла повязку, лежавшую на его лбу. Жар только усилился, несмотря на те, несколько часов, что медсестра провела у кровати больного, обтирая его тело влажной тканью.