Черная Индия - Жюль Верн

Итак, в вечер праздника Эрвинского клана, после обильных возлияний эля, бренди и виски, которым заканчивалось пиршество, Джек Райан не преминул вернуться к своей любимой теме, к великому удовольствию, а быть может, и к великому страху слушателей.

Вечеринка происходила в обширном сарае фермы Мельроз, недалеко от берега. Посредине в большом железном треножнике пылал кокс. Густой туман катился над волнами, гонимыми к берегу сильным юго-западным ветром. Ночь была черная; в облаках не было ни одного просвета; земля, море и небо сливались в глубокой тьме. В такую погоду плохо пришлось бы судну, отваживавшемуся войти, в Эрвинскую бухту.

Вообще эта маленькая бухта посещается мало — по крайней мере крупными судами. Торговые суда, парусные или паровые, если хотят войти в Клайдский залив, причаливают к берегу немного севернее.

В этот вечер, однако, запоздалый рыбак подивился бы, увидев корабль, направлявшийся к берегу. А если бы вдруг стало светло, он не только удивился бы, но и испугался, так как этот корабль шел под ветром, распустив все свои паруса.

Узкое устье залива было окаймлено огромными скалами, и войти в него было трудно; к тому же неосторожный корабль рисковал сейчас тем, что, приблизившись к скалам, мог о них разбиться.

Вечер заканчивался последним рассказом Джека Райана. Слушатели перенеслись в мир привидений и были настроены так, что вполне могли в него поверить.

Вдруг снаружи раздались крики.

Джек Райан оборвал свой рассказ, и все выбежали из сарая. Ночь была темная; порывы ветра несли с моря косые струи дождя.

Два или три рыбака, держась за скалу, чтобы противостоять напору бури, громко звали, напрягая голос. Джек Райан со спутниками подбежал к ним.

Рыбаки кричали не обитателям фермы, а кораблю, который несся навстречу гибели, не подозревая об этом.

В самом деле, в нескольких кабельтовых от берега смутно виднелась темная масса. По сигнальным огням было видно, что это корабль: на бизань-мачте у него был белый огонь, на правом борту зеленый, на левом красный. Очевидно, судно на всех парусах приближалось прямо к берегу.

— Погибнет корабль! — вскричал Джек Райан.

— Да, — ответил один из рыбаков, — и теперь уже он не сможет переменить галс, если даже заметит опасность!

— Надо подать сигнал! — закричал один из шотландцев.

— Какой? — возразил рыбак. — Такой ветер затушит любой факел.

Пока они обменивались этими быстрыми словами, крики раздались снова. Но кто мог услышать их при бушующем ветре? Корабль уже не мог избежать своей участи.

— Зачем же он так маневрировал? — вскричал один моряк.

— Неужели хочет подойти к берегу? — спросил другой.

— Разве капитан не знает об Эрвинском маяке? — спросил Джек Райан.

— Вероятно, знает, — ответил один из рыбаков, — если только не обманут каким-нибудь…

Не успел рыбак договорить, как Джек Райан испустил страшный вопль. Был ли он услышан экипажем? Едва ли, да и во всяком случае слишком поздно, чтобы корабль мог отклониться от линии бурунов, белевшей во мраке.

Но этот крик не был, как могло показаться, последней, отчаянной попыткой Джека предупредить гибнущих людей. В эту минуту Джек Райан стоял к морю спиной. Его спутники тоже смотрели на что-то, находившееся в полумиле от них.

Там был замок Дендональд. На вершине башни извивался под порывами ветра длинный язык пламени.

— Огненная женщина! — с ужасом закричали суеверные шотландцы.

По правде говоря, нужно было обладать богатым воображением, чтобы найти в этом пламени сходство с человеком. Развеваясь по ветру, как светящийся флаг, оно порою отрывалось от вершины башни и словно готово было погаснуть, а через мгновенье снова прилеплялось к ней своим синеватым кончиком.

— Огненная женщина! Огненная женщина! — кричали в испуге крестьяне и рыбаки.

Все объяснялось. Очевидно, корабль, затерявшись в тумане, сбился с пути и принял пламя, игравшее на вершине замка Дендональд, за огонь Эрвинского маяка. Капитан думал, что находится у входа в залив, расположенный в десяти милях севернее, и несся прямо к берегу, где для него не было никакого прибежища.

Что предпринять, чтобы спасти судно, если еще не поздно? Может быть, подняться на развалины и погасить пламя, чтобы его не принимали больше за свет маяка?

Конечно, так и нужно было бы сделать, и немедленно; но какой шотландец мог бы подумать, а подумав — найти в себе смелость посягнуть на Огненную женщину? Один разве Джек Райан. Он был отважен, и, как ни укоренились в нем предрассудки, они не могли бы остановить его великодушного порыва.

Но было поздно. Среди грохота стихии раздался страшный треск. Корабль сел кормой на мель. Огни его погасли. Беловатая линия бурунов, казалось, сломалась: корабль остановился на ней, опрокинулся на бок и разбился о рифы.

В тот же миг, по странному совпадению, которое могло быть только случайным, длинное пламя исчезло, словно сорванное сильным порывом ветра. Море, небо, берег снова погрузились в глубочайший мрак.

— Огненная женщина! — в последний раз вскричал Джек Райан, когда это непонятное явление, сверхъестественное для него и его товарищей, вдруг исчезло.

Тут мужество, покинувшее суеверных шотландцев перед призрачной опасностью, вернулось к ним перед лицом реальной опасности, — нужно было спасать своих ближних. Разыгравшиеся стихии не пугали их. Обвязав себя веревками, они кинулись на помощь потерпевшему крушение кораблю, обнаруживая теперь столько же героизма, сколько проявляли до этого суеверия.

К счастью, спасти людей им удалось, хотя некоторые из спасателей, в том числе и отважный Джек Райан, сильно ушиблись о камни. Но капитан корабля и восемь человек экипажа были доставлены на берег живыми и невредимыми.

Корабль оказался норвежским бригом «Мотала», шедшим в Глазго с грузом леса. Капитан, введенный в заблуждение огнем, пылавшим на башне замка Дендональд, направил судно прямо к берегу, вместо того чтобы войти в Клайдский залив.

Теперь от «Мотала» не осталось ничего, кроме обломков, которые прибой разметал по береговым скалам.

12. ПОДВИГИ ДЖЕКА РАЙАНА

Джека Райана и трех его товарищей, тоже раненных, перенесли на ферму Мельроз, где им немедленно была оказана помощь.

Джек пострадал больше всех, так как в тот момент, когда он, обвязавшись веревкой, кинулся в море, яростные волны швырнули его на риф. Еще немного, и товарищи вытащили бы на берег только его безжизненное тело.

Отважный юноша был принужден пролежать два дня в постели, что его страшно бесило. Однако, когда ему позволили петь сколько угодно, он стал терпеливее переносить свою беду, и веселые переливы его голоса постоянно оглашали ферму. Но в этом приключении он почерпнул еще более живое чувство страха перед всякими гномами и духами, которые любят беспокоить бедных людей, и обвинял их в гибели «Мотала». Невозможно было бы уверить его, что никаких Огненных женщин не существует и что пламя, внезапно появившееся на развалинах, вызвано только физическими причинами. Его товарищи еще упорнее, чем он, держались своего суеверия. По их мнению, Огненная женщина умышленно завлекла «Мотала» на берег, а ее не притянешь к ответственности — это все равно что оштрафовать ураган! Судебные чиновники могут возбуждать преследование сколько им вздумается: пламя не посадишь в тюрьму, неосязаемое существо не закуешь в цепи. И нужно сказать, что проведенное в дальнейшем расследование подтвердило, по крайней мере с виду, такой суеверный взгляд.