Дети Смерти - Владимир Шимский

«Ничего себе! — удивленно подумал Бигги. — Вот так ерунда!»

— Заживет, — Праон вытер руки о драную куртку. — Помоги.

Вдвоем они осторожно перенесли раненого на тюфяк. Прикрыли валявшимся тут же одеялом.

— Биг, — всхлипнул Игл. — Я… я — фрокк несчастный, хриссов сын, магрут вонючий, я…

— Спи…

— Однако не сидеть же нам здесь всю жизнь, — сказал спустя пару хор Праон (Пра, как он предложил себя называть). До этого они долго молчали. Каждый думал о своем. Бигги — о Дэне.

Из разбитого магрутами окна тянуло вечерней прохладой.

— Скоро стемнеет, — буркнул Малыш. — Придется подождать до утра.

— Ерунда, — хмыкнул Пра.

Все-то у него была ерунда.

— Надо что-то делать, — сказал он. — Ночью будет хуже некуда.

— Ага, — поддакнул Бигги. Он как раз выглянул на улицу и обнаружил у соседней хижины скопление ненавистных магри. «Зверюг десять, не меньше». — Ага, — снова повторил маленький уродец, — всего-то ничего — перебить гадов. Что ж это мы раньше так оплошали?

— Это вы оплошали, — жестко сказал Пра. — Бежали, как последние трусы. Тоже мне — Дети Смерти[8]. — В его голосе зазвенели презрительные нотки.

— Сам-то… — не нашелся с ответом Малыш.

— Ладно, — примирительно сказал Пра. — Но не сидеть же сложа руки. Не в моих это правилах.

Бигги пожал плечами:

— Его надо бы осмотреть.

Раненый выглядел вполне — лишь на лбу вздулась огромная шишка. «Поразительно! — подумал Малыш. — Еще пару хор назад он был совсем плох».

— Ты… целитель?

Пра выразительно замотал головой.

— Нет.

Почувствовав их взгляды, Игл зашевелился.

— …Хрисса… фрокк поганый, грибоед безмозглый…

Бигги и незнакомец переглянулись.

— О каких это он грибоедах толкует? — спросил Пра.

— Были тут. Недавно.

— Грибоеды в Унре? Забавно…

— Вот еще, — почти взвизгнул Игл (Малыш и не ожидал от него такой «прыти»). — Это я, я, магрут воню…

— Э, погоди, это мы уже слышали, — перебил его Бигги.

— Как же, слышали… — всхлипнул Игл. — Морунра[9] я. Прыщ на заднице Короната…

— Во дает! — с нескрываемым восхищением сказал Пра.

— …монхофалл[10] плешивый…

Поток ругательств не иссякал.

«Хоть уши затыкай. Ухо», — поправился Бигги.

— Так были они здесь? Или нет? — настаивал Пра.

— …хисса[11] волосатая!

— Слушай, дай поговорить, — не выдержал Малыш.

— Ну его, пусть выговорится.

— Это надолго, — предупредил Бигги.

— Я потерплю, — улыбнулся Пра.

— Зато я не…

— Харуты! — потребовал Игл.

Он что-то подозрительно быстро приходил в себя.

— Как это ты его вылечил?

— Отстань, — Пра с интересом изучал вид из окна. — Похоже, они убрались. Попробуем выйти?

— Нет! — завопил раненый. — Не бросайте меня одного. Вот, — он вдруг что-то быстро выхватил из-за пазухи. — Я отдам. Я все отдам. Хиссы попутали. Фрокк болотный… — он снова собирался излить весь имеющийся запас ругательств.

— Дай-ка, — резко оборвал его Пра. — Что там у тебя?

Игл разжал пальцы. На пол скользнул (Бигги глазам своим не поверил) кошелек Дэна. Красный атлас. Вышивка. Серебряная тесьма. Он принадлежал Дэну еще там, в Коронате. Такой кошелек в Унре был только у него.

— Ах, ты!

— Жадный я, да-да, ну, сам понимаешь… — запричитал Игл.

— И-эх!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Что-то невероятное творилось с его глазами. Он отчетливо видел: круги, квадраты, черное — в пол-листа пятно («глупые фигуры»), и все-таки глаза слезились («или это не слезы?»), и квадраты почему-то превращались в невероятной высоты сверкающие здания («с какой стати я назвал это „здания“?» — сомневался Бигги). А круги — в человеческие — мужские, женские, детские — их было много — лица, которые смотрели куда-то вверх, где расплывалось ослепительно яркое «пятно» («оно же черное», — подумал Бигги). И что самое удивительное — люди двигались. Живые. «Пока живые», — вдруг с ужасом понял маленький уродец.

Как они странно одеты.

Люди в панике побежали.

Круги. Квадраты.

Какое-то полутемное помещение. Возможно — подвал. Бигги почти чувствовал затхлый, пропитанный гарью и еще чем-то гадким воздух. «Скорее всего под землей», — решил унрит. Посреди помещения (стены гладкие, ни единой щелки) стояло нечто вроде бассейна под голубоватым стеклянным колпаком. Бассейн, вернее, тот, чьими глазами видел маленький уродец, покачнулся.

Снова круги.

Чернота.

Бигги, испугавшись внезапно наступившей слепоты, заметался по хижине, едва не сбив Пра с ног.

И еще — в бассейне кто-то был. Тот, кого он не успел разглядеть.

«Ослеп!»

И еще — казалось, сама Унра[12] разверзлась под ним.

— Слушай, Биг, и долго ты будешь валяться? Можно подумать, ты увидел привидение… — сознание постепенно возвращалось. Голос Пра был невероятно далек. — У тебя очень милый вид, — продолжал Пра. — Славная картинка. Ну-ка! — листок выскользнул из руки маленького уродца. — Да, потрясающе! — Пра усмехнулся. — И знаешь, что удивительно? Похоже, каждый видит свое.

Листок. Бигги попытался припомнить, что же с ним произошло. Он читал записку от Дэна («очень неразборчиво»), Дэн ушел с «капюшонами» в Магр («вернее, его заставили»), потом Бигги принялся разглядывать рисунок…

Чернота.

Ах, да — почему-то закрыты глаза.

Что-то страшное. Вроде смерти.

— Эй!

Бигги открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо нового знакомого. Ошалело осмотрелся. Хижина. Опрокинутый табурет. «Твоя работа!» Игл сидит на кровати, с нескрываемым изумлением глядя на него, Малыша. Разбитое окно. Дремлющий на соседней крыше магрут. Все на месте. Даже чересчур. Мозолистая рука Пра легла на его разгоряченный лоб. Стало значительно легче соображать.

— Что, что ты видел? — Лицо Пра было странно напряжено. На носу блестела капелька пота. Рубец на щеке покраснел. «А ему ведь тоже что-то… показалось?»

— Дэн… записка… — неуверенно начал Бигги.

— Не то.

Чернота.

— Больше ничего, — Бигги и сам верил в то, что говорил.

— Вставай, — Пра помог ему подняться. — А на рисунке… на рисунке! Ты же видел…

Ни хриссы он не видел! Бигги неприязненно посмотрел на незнакомца: кто он? что ему надо? Здесь. В Унре. Что? Глубоко посаженные глаза. Прямой с горбинкой нос. Бронзовый загар. Лицо незнакомца было гладко выбрито. «Не по-унритски как-то», — решил Бигги. Волевой подбородок выдавал натуру властную и решительную. «А не так-то прост этот Пра!»