Экстренный случай - Джеффри Хадсон

— Какая? Артисточка, которая выступает со стриптизом?

— Нет, я хочу сказать Баблз — соседка по комнате.

— Соседка Карен?

— Да.

— По общежитию в колледже?

— Господи, да нет же. По квартире, которую прошлым летом они снимали сообща на Бикон Хилле. Карен, Баблз и еще третья, которая имела какое-то отношение к медицине — сестра, или техник, или еще кто-то там. Хорошая компания!

— А как ее настоящее имя? Не Баблз[4] же?

Кто-то подошел к бару за подкреплением. Фриц строго посмотрел по сторонам и сказал профессиональным тоном:

— Звучит довольно серьезно. Пришлите его ко мне. Завтра, между половиной второго и половиной третьего.

— Я это устрою, — сказал я.

— И прекрасно. Рад был повидать вас, Джон.

Мы пожали друг другу руки.

Джудит разговаривала с Нортоном Хэмондом, который стоял, прислонившись к стене. Подходя к ним, я подумал, что Фриц прав: она действительно выглядела очаровательно. А потом я заметил, что Хэмонд курит сигарету. Собственно, ничего особенного в этом не было, если не считать того, что Хэмонд вообще-то некурящий. Рюмки в руке у него не было, и курил он не спеша, сильно затягиваясь.

— Слушай, — сказал я. — Ты бы с этим поосторожней.

— Я пыталась объяснить ему, — заметила Джудит — что кто-нибудь обязательно унюхает.

— Никто здесь ничего не унюхает, — возразил Хэмонд. По всей вероятности, он был прав: в комнате было не продохнуть. — А ты, значит, за аборт, но против марихуаны? Так я тебя понимаю?

Пока я наблюдал, как он набирает полный рот дыма, меня вдруг осенила мысль:

— Нортон, ведь ты живешь на Бикон Хилле. Ты не знаешь некую особу по прозвищу Баблз?

— Кто же ее не знает? — Он рассмеялся. — Баблз и Суперголова. Они всегда вместе.

— Суперголова?

— Ага. Это ее текущее увлеченье. Сочинитель электронной музыки, которая звучит, как собачья свора, воющая на луну.

— Она не жила прежде в одной квартире с Карен Рендал?

— Не знаю. Возможно. А что?

— Как ее настоящее имя? Этой Баблз.

— Никогда не слышал, чтобы ее называли по-другому. А парня зовут Сэмюел Арчер.

— Где он живет?

— Где-то недалеко от ратуши, в каком-то подвале. Он у них оборудован под чрево.

— Под чрево?

— Это надо видеть, чтоб поверить, — сказал Нортон и спокойно, удовлетворенно вздохнул.

10

Адрес я нашел в телефонном справочнике: Сэмюел Ф. Арчер, 1334, Лэнгдон-стрит.

Правда, существовал риск, что Сэмюел Ф. Арчер мог переехать, но все же я решил отправиться прямо по адресу. Квартира находилась в облупленном многоквартирном доме на крутом восточном склоне Бикон Хилла. В подъезде пахло капустой и пеленками. Я спустился по скрипучей деревянной лестнице в подвал, где сразу же вспыхнул зеленый свет, осветив дверь, выкрашенную черной масляной краской. На двери висела табличка с надписью: «Господь печется о чадах своих». Я постучал.

Изнутри до меня доносились взвизгивания, завывания, трели и стенания. Дверь отворилась, и передо мной предстал молодой человек лет двадцати с небольшим, с окладистой бородой и длинными влажными черными волосами. На нем были джинсы, сандалии и лиловая и белую крапинку рубашка. Он смотрел на меня приветливо, не проявляя ни удивления, ни любопытства.

— Что угодно?

— Я доктор Бэрри. Вы не Сэмюел Арчер?

— Нет.

— А мистер Арчер дома?

— Он сейчас занят.

— Я бы хотел его видеть.

— Вы его знакомый? — Теперь он смотрел на меня с нескрываемым недоверием. Я услышал новый каскад звуков — скрежет, грохот и протяжный свист.

— Мне нужна его помощь.

Он как будто немного оттаял:

— Неудачное время вы выбрали.

— Дело не терпит отлагательства.

— Вы доктор?

— Да.

— У вас машина?

— Да.

— Какой марки?

— «Шевроле», 1965 года.

— Номер?

— Два-один-один-пять-шестнадцать[5].

— Извините, но сами понимаете, какое теперь время. Никому нельзя верить. Заходите. Только молчите, хорошо? Я сперва сам ему скажу. Когда он творит, к нему лучше не подходить. Правда, сейчас уже пошел седьмой час, так что, наверное, ничего. Но вообще-то он легко срывается с нарезок. Даже на излете.

Мы прошли через комнату, бывшую, по-видимому, гостиной. Тут стояли диван-кровати и несколько дешевеньких торшеров. Стены были белые, — покрытые странным растекающимся рисунком, выполненным светящимися красками. Свет фиолетовой лампочки еще больше выделял его.

— Ошалеть можно, — сказал я в надежде, что говорю именно то, что нужно.

— И не говорите.

Мы вошли в следующую комнату. Свет здесь был притушенный. Бледнолицый невысокий юноша с огромной копной светлых вьющихся волос сидел на полу на корточках, в окружении разнообразной электронной аппаратуры. У стены стояли два микрофона. Работали сразу два магнитофона. Бледнолицый юноша трудился над своей техникой, он нажимал то одну, то другую кнопку и извлекал из поставленных повсюду приборов странные звуки. Когда мы вошли, он на нас даже не взглянул. Вид у него был весьма сосредоточенный, но движения казались замедленными.

— Обождите здесь, — сказал бородатый. — Я ему скажу.

Я остановился у двери. Бородатый подошел к бледнолицему и позвал тихонько: «Сэм, Сэм».

Сэм поднял на него глаза.

— Привет, — сказал он.

— Сэм, к тебе пришли.

У Сэма сделался озадаченный вид:

— Ко мне? — Он по-прежнему не замечал меня.

— Да. Очень симпатичный человек. Ты понимаешь? Он как друг пришел.

— Хорошо, — медленно произнес Сэм.

— Ему нужна твоя помощь. Ты поможешь ему?

— Спрашиваешь, — сказал Сэм.

Бородатый поманил меня.

— Чем это он? — спросил я, подходя.

— Да накурился. Уже пора бы ему очухаться. Но все равно, вы поосторожней. Хорошо?

Я присел на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Сэма. Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.

— Я тебя не знаю, — наконец произнес он.

— Я Джон Бэрри.

Сэм шелохнулся.

— А ты, брат, старый. Ой какой старый.

— Отчасти да! — сказал я.

— Да, брат, чудеса… Эй, Марвин, — сказал он, глядя вверх на своего приятеля — Ты видел этого дядю? Совсем старик!

— Совсем, — подтвердил Марвин.

— Вот чудеса — старенький!

— Сэм, я твой друг.

— Ты фараон, — сказал он.

— Нет, не фараон. Не фараон я, Сэм.

— А вот и врешь.

— Он часто так закидывается, — сказал Марвин. — У него навязчивая идея. Все боится, что его засадят в сумасшедший дом.

— Да нет же, Сэм, я не фараон. Если ты не хочешь помочь мне, я уйду.

— Фараон, ищейка, копейка, индейка.

— Нет, Сэм, нет! Нет!

Он наконец успокоился немного.

Я перевел дух:

— Сэм, у тебя есть знакомая Баблз?

— Да.

— Сэм, у нее есть подруга по имени Карен?

Он устремил взгляд вдаль. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

— Да! Карен.

— Баблз жила в одной комнате с Карен?

— Да.

— Ты знал Карен?

— Да. — Он часто задышал. Грудь его вздымалась, и глаза расширились.

Я осторожно положил руку ему на плечо:

— Тихо, Сэм. Тихо, тихо. В чем дело?

— Карен, — сказал он, уставившись в дальний угол комнаты. — Она была ужас какая. Она была хуже всех, брат. Хуже всех.

— А где теперь Баблз, Сэм?

— Нету. Уехала к Энджеле, Энджеле…

— Энджеле Хардинг, — подсказал Марвин. — Она, Карен и Баблз жили прошлым летом все вместе.

— А где живет Энджела теперь? — спросил я Марвина.

Но тут Сэм вскочил и начал во всю глотку орать: «Фараон! Фараон!" Он замахнулся на меня, промазал, хотел брыкнуть, но я поймал его за ногу, и он упал, сшибив по дороге кое-что из своей электронной аппаратуры… Пронзительные звуки, вырвавшись из какого-то прибора, заполнили комнату.

Я схватил Сэма и прижал к полу. Он брыкался и отчаянно вопил:

— Фараон! Фараон! Фараон!

Марвин старался мне помочь, но толку от него было мало. Сэм стал колотиться головой об пол.

— Подсунь ему ногу под голову.

Марвин не понял.

— Да шевелись ты! — прикрикнул я.

Наконец он подсунул ногу так, чтобы Сэм не ушиб себе голову. Тот продолжал биться и барахтаться, но я держал его крепко. А потом внезапно отпустил. Он сразу перестал извиваться, посмотрел себе на руки, затем поднял глаза на меня.

— Эй, брат, ты что это?

— Можешь больше не трепыхаться.

— Слушай, брат, а ведь ты меня отпустил.

Я кивнул Марвину, он подошел и вытащил вилки электронных приборов. Завывания смолкли. Сэм внимательно посмотрел на меня:

— Слушай, брат а ведь ты меня отпустил. Ты и впрямь меня отпустил. — Он продолжал вглядываться мне в лицо. — Брат, — вдруг сказал он, дотронувшись до моей щеки. И поцеловал меня.