Боярышня Дуняша (СИ) - Юлия Викторовна Меллер

стояли на крылечке, а увидев Дуняшу подбежали к ней, забрали корзинку с рукоделием и

стрельнув глазками на брата, выполнявшего задание лекарки по разминанию руки, со смехом

убежали в дом. Дуняша недовольно посмотрела им вслед, зная, что девчонки сейчас

распотрошат её корзинку, выбирая себе наилучшие кусочки фетра. Но боярич был важнее. Его

следовало поддержать.

Дуня сложила руки на животе и строго уставилась на Петра Яковлевича. Он хмыкнул, но

прошелся перед ней туда-сюда. Дуняша обратила внимание, что походка боярича выглядит

затрудненной, но вполне естественной, а значит мастеру удалось сделать ступню подвижной. В

месте крепления она меняет угол наклона и не приходится делать круговые движения, чтобы

подтянуть ногу. Но парень морщился при ходьбе.

— Натирает? — понятливо спросила она и Петр Яковлевич согласно кивнул.

— Плохо. Надо думать, что можно сделать иначе. Катерина или мастер что-нибудь дельное

советуют?

Петр Яковлевич выдохнул сквозь зубы и поискал глазами место, где можно было сесть. Он

давно уже гулял, приучая себя двигаться по неровной поверхности и разминая руку, а потом

увидел Дуньку. Мать могла бы по его просьбе провести девчонку в семейную горницу, но ему

захотелось поговорить с ней без свидетелей.

Дуня же огляделась, потом метнулась в сторону и с кряхтением подкатила небольшой

бочонок.

— Вот! — величаво повела она рукой, предлагая бояричу сесть. Он задорно улыбнулся и

плюхнулся, не удержав стона облегчения.

— Странная ты, — высказался он, переведя дух.

Дуняша пожала плечиками и бросив взгляд на вытянутую искусственную ногу, наставительно произнесла:

— Привыкать к протезу нужно, но если растревожишь рубец, то придется месяцами ждать, чтобы сделать следующую попытку. В этом деле надо поспешать не торопясь.

Петр хотел было отмахнуться, потому что лекарка не один раз одергивала его, чтобы он не

торопился, но Дунька опять что-то забавно-умное ляпнула.

— Как-как?

— Поспешать не торопясь, — медленно повторила девочка, наставительно покачивая

пальцем.

Боярич хмыкнул, а Дуня вежливо поинтересовалась:

— Как рука?

Петр Яковлевич приподнял обе руки, и Доронина деловито обмерила рукава полушубка

пальцами.

— Ты чего щупаешь меня? — обалдело воскликнул боярич.

— А ты для чего их мне протягиваешь?

— Чтобы показать…

— Так через одежду ничего не видно.

Парень обиженно запыхтел, но девчонка была права. И тут она выдала:

— Вот бы мне такие же сильные руки! А то я упарилась шерсть валять… — тут Дуня

бросила взгляд на верхние окошки, где без неё творят и вытворяют разные игрушечки.

— Чего? — боярич захохотал.

Дунька же обиженно насупилась и это его ещё больше развеселило.

Во дворе стали появляться слуги и прогуливаться. Всем было любопытно посмотреть, на чем

сидит боярич и с кем ему весело. Пётр Яковлевич пригрозил всем найти работу и двор вновь

опустел. Разве что Дунина Любашка продолжала маячить возле крыльца, а боевой холоп

остался караулить свою боярышню у ворот.

— Уморила, — выдохнул он. — Не дуйся. Обскажи лучше ещё раз про креслице на колесах.

— Ой, — встрепенулась Дуня, — я тут думала и кое-что надумала!

Боярич насмешливо закатил глаза, но девочку это не смутило:

— Понимаешь, по грязи и снегу колеса не годятся, но можно сделать ленту-цеплялку!

— Чего?

— Обмотать железной лентой с пупырками пяток маленьких колесиков, которые поставить в

ряд, — с придыханием произнесла Дуня. Она гордилась возможностью двинуть прогресс в

техническом направлении и энтузиазм распирал её.

— Колесики крутишь, а с ними двигается цепляющаяся за них лента!

На лице боярича отразилась тяжелая умственная работа:

— Это вроде, как самодвижущиеся лыжи будут? — сообразил он для себя.

— Э, ну-у, — теперь задумалась Дуня и неуверенно кивнула.

— Эх, мне бы нормальную ногу сделать!

— Будет тебе нога, обожди. Эта не получилась, так другая удобнее будет. Я же накидала

тебе варианты того, как можно облегчить вес протеза и какие крепления пробовать. Не нужно

полностью повторять форму ноги! Боярич согласно махнул рукой, подтверждая, что работа в

этом направлении идёт, но, судя по всему, ему хотелось как можно скорее получить результат.

— А эти твои пяток колесиков как соединить с рычагом, чтобы я давил на него? Рычаг и

большое колесо — понятно. Это мастер вот-вот сделает, но колесики, лента…

— Ну, тут надо подумать, — Дуня вздохнула и задумчиво постучала по зубу. Детальный

проект новаторской идеи у неё никак не получался. — Надо их как-то объединить, — наконец

изрекла она.

— Надо, — хмыкнул Пётр Яковлевич.

— Я не могу так представить, — пошла на попятную Дуня. — Вот будут перед глазами пять

колес, тогда…

— А железная лента? — не отставал от неё боярич.

— Надо рисовать.

Дуняша уже не рада была своему озарению. У неё в голове вспыхнула идея, состоящая из

цепочки слов: трактор-гусеница-вездеход, а потом всё свелось к креслу. Она готова была

подарить миру эту идею, но только не детализировать её.

Пётр Яковлевич крикнул дворовую девку и приказал предоставить гостье бумагу и перья.

— Иди к девицам и рисуй, — велел он, делая вид, что не видит вытянувшегося лица девочки.

— Я вообще-то…

— Делай, чего сказано! — прикрикнул он на неё и, скрывая усмешку, проводил взглядом

пыхтящую от возмущения гостью.

Как только она скрылась за дверью женской половины дома, крикнул первого попавшегося

дворового:

— Скажи Матрёне, чтобы подала в девичью сладостей, а Дуньке с собой пряников

приготовила. Пусть побалует свою сестренку.

В конце недели после воскресной службы отец Варфоломей сообщил, что настоятельница

Таисия отошла в мир иной. Для девочек это было полной неожиданностью, так как дед сказал

им, что отдарится за них, а они могут жить спокойно. Милослава знала, что игуменья слегла, но

не думала, что там всё серьёзно. А теперь не знала, что чувствует. Она готовилась к битве за

дочерей, к сложным переговорам и откупу, большим неприятностям… Слезы потекли сами

собой и молилась она не только за себя и свою семью, но и за душу Таисии.

Еремей огладил бороду, поблагодарил отца Варфоломея за вести, сказал положенные случаю

слова. Поморщился, глядя на Милославу, ринувшуюся ставить свечку за упокой игуменьи и

тяжело вздохнул. Ему предстояло кое-что сделать.

На следующий день Еремей поехал по монастырям делать вклады и заручаться подмогой, чтобы в женском монастыре настоятельницей стала родственница Милославы. И ведь всё

получилось! Правда, та не поблагодарила за радение, а вынудила обещать ей, что летом