Мемуары власовцев - Александр Окороков

Папа прошёл по рядам собравшихся, перекрестил каждого, я ему поцеловал руку — такую выхоленную, как у барышни. Было на аудиенции человек 300, военные не становятся на колени перед папой — только гражданские лица и монашки преклоняются. При входе получили красивые чётки в футляре с папским гербом. Мне потом говорили в Мадриде — почему я не получил удостоверение о том, что был на папской аудиенции, мог бы деньги зарабатывать. Конечно, это была шутка. Я эти чётки привез в Мадрид и подарил старушке хозяйке пансиона, где жил, — племяннице знаменитого папы Льва 13-го.

Получил бон на приобретение летнего обмундирования и прочих носильных вещей в Унионе Милитаре (это нечто вроде нашего Экономического общества офицеров, где продают только офицерам по предъявлении удостоверения). В Гомеле мы с Селивановым сдали на полевую почту по 5 тысяч лир — я на его имя, а он на моё имя, чтобы получить в Риме. Пошли на почту получать деньги, мне сказали, что моё военное удостоверение не годится, однако начальник почты оказался настолько любезным, что нашёл двух свидетелей, которые удостоверили мою личность, что я действительно «соттотененте Габриэли» (испанский же паспорт не годился — так как в нём фигурировали мои истинные имя и фамилия).

25 июня 1943 года. Падение Муссолини. Вечером манифестация по этому случаю, даже с красными флагами. Какие-то типы раздавали участникам по 50 лир. Пока что революция проходит бескровно, но на всякий случай немцы вывозят свои семьи. За Туркулом приехал какой-то тип по фамилии Муханов, личность подозрительная, с камионом, и увёз Туркула со всем имуществом в Германию. Пришли мы в Русское собрание, а нам говорят: «а вождь-то тю-тю!..» Он доверием у нас, русских «испанцев», не пользовался ни в Париже, ни в Мадриде. Он не послал воевать в Испании ни одного дроздовца, строил козни против генерала Миллера, всей душой преданного русскому национальному делу.

Около нас вся улица покрыта карточками из соседнего фашистского учреждения. Оказывается, за Туркулом приехал и Романов, молодым бывший в Галлиполи в каком-то военном училище (в Париже он путался с сектантами и ничьим доверием не пользовался, потом стал священником и уехал в Аргентину, где и скончался).

По утрам мы ходили в казармы кавалерии, туда, где при римлянах помещалось «Кастро Преторико» (императорская гвардия). Туда мы приходили для усовершенствования в итальянском языке под руководством кавалерийского майора. Один из наших задал ему вопрос: «Как мы должны поступать, если нас во время манифестации заставят отдавать почести красной тряпке?» Майор ответил: «Вынимайте пистолет и стреляйте!..» Занятия заключались в том, что мы сидели в баре и пили вермут.

В Риме мы жили прекрасно. Обедали в Офицерском собрании, помещавшемся во дворце «Испания», чуть ли не XVII века. Обеды дешёвые и хорошие, деньги были в изобилии. Вечером мы часто ужинали в знакомом ресторанчике около базилики Санта Мария Маджоре, встречались с отцом Николаем Заханевичем. Рим я изучил хорошо: папские музеи (их семь в Ватикане), музей при базилике Иоанна Латеранского, собор Святого Петра, базилику Святого Павла вне стен Рима, осмотрел массу интереснейших церквей, некоторые очень старые и знамениты на весь мир. Посетил главный иезуитский храм Иисуса (Джезу), где похоронен Игнатий Лойола — его гробница вся в золоте и лапис-лазури, богатство потрясающее. Сколько зла причинили иезуиты нашему Православию! Они извратили заветы своего основателя, который был человеком святой жизни, а его последователи были палачами, особенно в Польше, и польские ксендзы — это ИХ достойные ученики и последователи. Что проделывали поляки над православными за 20 лет польской самостоятельности после 1-й мировой войны! Уничтожили около 1500 православных храмов, издевались над волынскими крестьянами. И когда немцы напали на Польшу в 1939 году, то волынские крестьяне не обнаружили никакого желания защищать «Речь Посполиту».

Погода в Риме была чудесная. Только бывало неприятно, когда дул из Африки «сирокко», это паровая баня, моешься несколько раз в день — и бесполезно. Спасал летний костюм. После приезда в Рим мы решили чествовать русскую колонию, купили массу вина и закусок, я стал откупоривать бутылку красного шипучего вина — штопор сломался. Сладков нашёл на кухне другой штопор, встал около меня и стал открывать бутылку — вино тёплое, брызнуло мне на новенький костюм, потом отдал его в чистку, но лёгкие пятна остались, не было химических веществ…

Когда мы приехали в Рим и явились в Военное министерство, то первый, кто нас встретил, был наш старый знакомый полковник Риччи. Мы по наивности полагали, что за его темные комбинации его отдали под суд, но ошиблись…

9 августа нас вызвали в Военное министерство; нас встретил полковник Бочинелли, заместитель полковника Канали, и сказал, что мы должны позаботиться о визах на предмет отъезда из Италии. Нам, «испанцам», визы не нужны. Нас интересовало поступление в русские национальные части. О нас хлопотали и итальянцы, и немцы, но приказ Гитлера, воспрещающий русским белым участвовать в войне, оставался в силе. Нам оставалось одно: лететь «домой», в Испанию — самолёты летали раз в неделю, по четвергам, для нас бесплатно.

10 сентября немцы заняли Рим после нескольких выстрелов из маленьких орудий. Западные союзники уже в 120-ти километрах от Рима, наступают от Сицилии, в Риме могла спуститься дивизия американских параппотистов. Итальянцы сосредоточили в Риме и окрестностях несколько дивизий против союзников. Идём обедать в Офицерское собрание мимо казармы, часовые на местах, а идём после обеда — солдаты разбежались, мальчишки вытаскивают винтовки — мы были в штатской одежде.

18 июля отметили Испанский национальный праздник. Утром наши пять русских «испанцев» в итальянской офицерской форме пошли в испанскую церковь Монтсеррат, где похоронен король Альфонс 13-й и испанские папы Калликст 2-й и Александр 6-й Борджия. Представились испанскому послу Фернадес-Куеста, он посадил нас сзади себя во втором ряду. От посольства Испании при Ватикане было обильное угощение после службы, столов не хватило, и скатертями были застланы гробницы в саду — пировали на костях предков. После обеда отправились в посольство при Квиринале, помещавшемся в старинном дворце. Там было народу человек 300 — и священники, монахи разных орденов, семинаристы. Масса вин и тортов, голодные набросились на это, а один офицер из посольства пригласил нас, русских, в отдельную комнату, нам подали вина и тортов, и мы мирно беседовали, провели часа два очень приятно.

Между прочим, среди военных священников были и монахи. Идёт по улице монах-доминиканец или францисканец в своей рясе из рыжей верблюжьей шерсти, в сандалиях на босу ногу, на рукавах рясы офицерские галуны и на круглой шляпе тоже. Мы подшутили над Сладковым, сказав ему, что таких монахов-офицеров нужно приветствовать, что он и проделал, а мы хохотали над ним потом. В итальянской армии старшие офицеры говорят младшим «ты» и обязаны приветствовать старших, начиная с чина капитана. Но к нам, почтенным «испанцам» с кучей орденских ленточек на груди, старшие всегда обращались на «вы».

На следующий день после испанского праздника мы направились в казарму «Макао» для практики в языке.

Дошли до министерства финансов — и вдруг сирена, а через несколько минут — взрывы бомб. Переждали на улице.

20 Сентября в подворотне и добрались до Офицерского собрания во дворце Барберини. Было три волны бомбардировщиков — как говорили, бомбили около 500 самолётов. Американцы бомбили район товарной станции, и пострадала базилика Святого Лоренцо, было 1700 убитых и около трёх тысяч раненых. Воды в Риме не было дня два, а в некоторых районах и дольше — действовали лишь водопроводы римских времён, с Альбанских гор вода проведена в фонтаны, где за ней стояли огромные очереди. Мне заведующая отелем тайком, по знакомству отпускала по бутылке в день.

Мы с Селивановым и Ларионовым переселились ближе к Ватикану, нашли две комнаты на Кампо ди Фиори (Цветочное поле) на площади ди Бишоне, там стоит памятник средневековому философу Джордано Бруно, сожжённому инквизицией. Я в отдельной комнате по 15 лир в день, Селиванов с Ларионовым в двойной комнате за 25 лир в день.

25 июля, воскресенье. Вечером манифестация, во главе правительства стал маршал Бадолио, король сбежал в Швейцарию. Висят национальные флаги: зелено-бело-красные, посреди национальный герб вырезан (герб Савойской династии). Город фактически во власти толпы, но в общем спокойно. К офицерам прекрасное отношение со стороны всех. Я зашёл в булочную — забыл хлебную карточку, хозяин говорит: «Пожалуйста, берите хлеба, сколько хотите». В табачных лавках (табак и соль) давали по 20 папирос, потом по десять, продавщицы мне несколько раз предлагали ещё папирос, как офицеру.