Маруся - Полина Волошина

– Этого не может быть. У всех есть какая-то способность, а с предметом она должна выпирать из тебя так, что ее нельзя не заметить.

– Единственная способность, которая у меня есть, это способность влипать во всякие неприятности, и после того, как я получила предмет, я стала влипать в неприятности в десять раз чаще.

Теперь Марусе казалось, что профессор смотрит на нее с каким-то сожалением. Правда, непонятно было, он ее жалел или скорее был разочарован, что ему попалась настолько тупая девочка, у которой даже с магическим предметом нет никаких способностей.

Профессор раздавил окурок в пепельнице и повалился в кресло.

– Способности бывают очень разные. Некоторые люди начинают летать, некоторые умеют задерживать дыхание, некоторые перестают есть…

– Я, в общем-то, тоже перестала есть. Потому что никак не могу добраться до вашей столовой…

– Ты яйца ешь?

– Я все ем.

– Вон там, – профессор указал на дверь, – кухня. Поищи что-нибудь.

Маруся послушно отправилась на поиски еды, а Бунин раскрыл свою толстую папку и начал перебирать бумаги, будто утратил к гостье всякий интерес.

Кухня оказалась чуланчиком, заваленным мешками с кормом для животных, мисками, кормушками; каким-то образом здесь умещался большой гудящий холодильник. В него-то Маруся и залезла. Трехлитровая банка с формалином и тушкой неопознанного животного, бутылка водки и высохший лимон. Где обещанные яйца?

Маруся вздохнула, открыла мешок с собачьим печеньем (витамины, минералы и клетчатка), разжевала, запила водой из-под крана и принялась изучать кухню дальше. В шкафчике обнаружилась коллекция заспиртованных вредителей сельскохозяйственных культур с подписями на латыни и на русском. Мешок с камнями (обычный мешок с обычными камнями), банка засахаренного меда без крышки, крупа перловая в бумажном пакете (с дырочкой в левом боку), книга «Домоводство» 1911 года издания, коробка с разобранными коммуникаторами, разбитая игровая приставка, моль (живая) и восемь пачек папирос. В другом шкафу была лабораторная посуда, электронные весы и древний тонометр с грушей (такую штуку Маруся видела у своей столетней соседки Клавдии Степановны). На подоконнике лежала лапша быстрого приготовления, банка маринованных огурцов с плесенью и кофемолка.

– А вот, например, в Великобритании… Ты слышишь?

Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного собачьего печенья.

– Маруся!

– Слышу вас.

– В Великобритании был зафиксирован случай телекинеза.

Маруся с хрустом разгрызла печенье.

– Яйца нашла?

– Не!

– Значит кончились.

Отлично. Спасибо за обед…

– Ты пробовала двигать предметы?

Двинуть бы тебе сейчас…

– Маруся!

– Пробовала!

Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа, но там никого не было.

– И что?

Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся даже вздрогнула от неожиданности и подавилась печеньем.

– Получилось?

Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое печенье не просто попало не в то горло, а словно приклеилось и теперь не проходило ни туда ни сюда.

– Нагнись и кашляй.

Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.

– Телекинез вообще не самая редкая способность…

– Можно воды?

– Угу…

Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.

– Жалко я молоко отдал.

Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.

– Есть люди, которые умеют поджигать предметы, – Бунин посмотрел на девушку. – Я так понимаю, ты не умеешь.

Она кивнула.

– Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.

Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.

– Не умеешь.

В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.

Надо было поскорее выбраться отсюда…

Профессор вытащил из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил огурец и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того, чтобы его закончить…

– Да, кстати… – проснулся профессор. – А где он сейчас?

– Кто он?

– Предмет.

– Я оставила его в комнате.

– М-м-м… – профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.

– Принести?

Это был отличный шанс слинять.

– Ты ведь понимаешь, что за предметами ведется постоянная охота…

– Понимаю… Охота?

Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.

– Много столетий… – Бунин разгрыз огурец на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания…

– Разве собакам можно огурцы?

– А разве нет?

Маруся не нашлась что ответить.

– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?

Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.

– Кто убивает?

– Те, кто охотится.

– И меня тоже?

– Что? Убьют?

– Убьют?

– Может, и убьют.

– И вы мне это вот так просто говорите?

Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.

– А как я должен это говорить?

– Ну, я же в опасности.

– Ну да.

– И я ребенок.

– До некоторой степени…

– И меня могут убить.

– Несомненно.

– И что?

– Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…

Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с пола собачьи слюни.

– Как рок. Греков читала?

– Каких греков?

– Древних.

– Типа судьба?

– Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.

– Ничего не значит.

– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.

– Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.

Бунин рассмеялся.

– Ты все-таки не читала греков.

– Причем тут греки?!

– Идем…

Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.

– Вот все, – он указал на папку, – что нам известно про предметы.

Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей не хотелось.