Непобедимый Олаф - Андрей Льгов

- Может, это и твое царство,- вступил Хэймлет в дискуссию с гномом,- но сейчас я поймал тебя как обычного вора, и поэтому мы квиты. Давай снимай свои чары.

- Нет, ничего я не крал, я только хотел взять причитающееся мне,- не уступал местный владыка.

У молодого конунга возникло желание сейчас же вышибить карлику мозги. Но он знал, что от этого колдовство не исчерпает свою силу. А наследник мелкого монарха, видя участь своего предшественника, так легко в руки не дастся.

- Дело в том,-сдался викинг,- что я не могу дать тебе этот перстень, так как для этого мне придется отрезать себе палец. Сам понимаешь, я лучше разобью тебе голову. Но я могу дать тебе прекрасную замену, во всяком случае, там золота будет раз в несколько больше.- Он залез свободной рукой под тунику и извлек оттуда массивную цепь с увесистым крестом.

Этот трофей достался Хэймлету, когда они взяли одну из крепостей христианских колдунов, под названием "Аббатство святого Мартина". А цепь с крестом его хирдманы сняли с шеи предводителя всех колдунов - епископа. И отдали Хэймлету, чтобы колдовская сила от поверженного вождя христиан перешла к их конунгу. Но Хэймлет, сколько ни таскал эту побрякушку, ни разу не почувствовал ее действия, поэтому без сожаления отдавал крест цвергу.

- Не намного тут и больше золота,- скептически проговорил гном,подбрасывая драгоценность на руке. Однако в маленьких глазках загорелся алчный огонек.

- Ладно, ты свое получил, теперь давай делай дело,- настаивал Хэймлет.

- Свободная птица не поет в клетке, даже в золотой! Сначала отпусти меня,гордо заявил цверг.

- Ну, вот это уж дудки. Наслышан я о вашем брате. Хоть лично и первый раз встречаюсь, но ты ведешь себя точно как в сагах сказано. Отпущу - только тебя и видели.- И он перехватил карлика за шею, при этом слегка стиснув кисть.

- Ой! Ой! Осторожнее, варвар! - застонал гном.- На, возьми, только брось шею.

Гномий монарх извлек из кармана маленький клочок пергамента и протянул Хэймлету Конунг развернул его.

Датчанин был очень грамотным человеком. Он умел не только считать, но, как и полагалось наследнику трона, знал руны, хотя мог прочитать далеко не все комбинации этих замысловатых значков. В данном случае рунический рисунок абсолютно ничего не говорил принцу.

- Ну, и что мне с этим делать? - тряхнул он карлика.- Рассказывай сам, что на пергаменте написано. Темновато. здесь, чтобы читать,- выкрутился Хэймлет, скрывая свою недоученность.

- Да заклинание! Но не сжимай ты так руку! Тут тебе читать ничего не надобно, ломай печать в углу - и оно потеряет силу.

Хэймлет перевел взгляд на сургучную печать в углу свитка, на которую вначале не обратил внимания. На печати он узнал изображение своего пленника. Правда, в гораздо более приглядном виде. В короне и в мантии.

Хэймлет бросил свиток на гальку и стукнул по печати кулаком. Сургуч превратился в крошку. А с глаз Хэймлета точно упала вуаль. Местность изменилась до неузнаваемости. Море вообще исчезло. А окружающий мир приобрел более-менее нормальные цвета.

"Вот и первая печать,- вспомнил слова дракона молодой конунг и, не разжимая кулака, принялся будить друзей".

- А меня отпустить?! А уговор?! - истерически вопил карлик.

- Вот как дойдем до границы твоих владений, так и отпущу,- твердо отрезал конунг.

- Хэймлет, пес бешеный, Хейд тебе в жены! - проревел разгневанный Торкланд. Он снился себе в родном фиорде, возле жаркого очага, в объятиях нежной Асьхен. Праздник Йоль был в полном разгаре, и датчанин прервал сон ярла на самом привлекательном моменте.

После третьего пинка Торкланд все же соблаговолил оставить свои сладострастные сновидения и сел, протирая кулаками закисшие глаза.

- Хэймлет, это что, цверг? Живой недоросток? - по-детски развеселился ярл, наконец заметив уродца в руках датчанина, и окончательно проснулся.

Кака Яма, как всегда, не выказывал лишних эмоций. Он открыл глаза, лишь только у Хэймлета возникла мысль разбудить узкоглазого друга. Хэймлет отнесся к этому спокойно. Он уже перестал удивляться необычным способностям чужеземца. Кака Яма просто подошел к зажатому карлику и осторожно потрогал его пальцами, видимо желая удостовериться, что он настоящий, потом повернулся и молча сел на колени, дожидаясь окончания процедуры побудки славного ярла.

Хэймлет подробно пересказал друзьям свой разговор с цвергом, все согласились, что выступать надо немедленно. Потуже затянув пояса на пустых животах, путники отправились в путь.

Как и пообещал пленный гном, идти пришлось недолго. Он запросто мог сокращать все дороги, а так как свисать с плеча огромного Олафа, которому передал пленника Хэймлет, было далеко не самым любимым занятием карлика, то он вовсю пользовался своим умением, ведя друзей самыми прямыми тропами Пекельного царства.

Впереди на небе появилось светлое пятно. С каждым шагом оно становилось все больше и больше, пока не заняло полнеба. Солнца не было видно, но небосвод был голубой, как в погожий солнечный день.

Ночь и день на небе не смешивались переходными тонами. Половина неба была совершенно черной с мириадами мерцающих звезд. А вторая половина - лазурной. Так же, как и на небосклоне, граница света и тьмы четко проходила и по земле. Можно было сделать шаг и сразу войти из ночи в день.

- Ну все, приехали, стойте! - зашевелился гном на плече Торкланда.-Отпускай меня, верзила.

- А точно ли мы покинули твои владения? - усомнился Хэймлет.- Может, еще чуточку проводишь нас?

- Ну где твой ум, спрашивается? - выразительно покрутил у виска сморщенным пальцем гном.-Дурак, где ты видел, чтобы мы, цверги, жили при свете. Там, впереди, страна альвов. Слышь, дылда,- обратился карлик к Олафу,- уж лучше и вправду стукни меня головой об камень. Только на светлую половину не неси, как брата тебя прошу.

- Как кого? - переспросил Торкланд, ему показалось, что он что-то не то услышал.

- Как родного брата,- невозмутимо повторил уродец. Потрясенный Олаф разжал пальцы, и цверг полетел головой в землю. На его счастье, грунт был более мягок, чем возле гномьей горы. Крупная галька давно сменилась рыхлым песчаником. Хитрый король карликов, видимо, на это и рассчитывал. Мышью юркнул в кусты и там затих. Товарищи стали оглядываться по сторонам. Неожиданно на тропе, шагах в ста позади, его величество вылез из кустов. Он гневно потряс своим убогим кулачком в адрес путешественников и снова скрылся.

- Еще только попадитесь мне! - услышали они на прощание и, развернувшись, вступили в день.

На светлой половине Пекельного царства природа впадала в другую крайность. Трава здесь была такая зеленая, цветы такими пестрыми, небо таким голубым, что в Мидгарде никогда такого не встретишь, да и в пьяном угаре такое не приснится. Все вокруг было настолько ярким, что казалось ненастоящим.

Путники перевалили через холм, и их взору открылся прекрасный замок из хрусталя и драгоценных камней. Много чудес успели повидать люди в Пекельном царстве, но такой красоты еще не приходилось встречать.

- Божественный Биврест не выглядит краше,- зачарованно пролепетал Торкланд.

Ворота со звоном распахнулись сами собой, и слух окутала мелодичная завораживающая музыка. Прямо перед ними возникли прекрасные женщины, прикрывающие свою наготу только пышными волосами и бесчисленными украшениями. Девушки двинулись навстречу героям, совершенно не выбиваясь из такта музыки. Облепив со всех сторон мужчин, они повели их дальше, лаская на ходу, и ласки их не казались навязчивыми.

"Хороши девки! -думал Олаф.- Мелковаты, правда. Асьхен и до плеча не достанут. Такая в порыве страсти мне в ухо заедет - я и не почувствую. Но для Хэймлета в самый раз будут. А для узкоглазого так вообще лучше не придумаешь".

Олаф шел и нежился. Он представил, что это десяток Асьхен ласкает его со всех сторон. Друзей ввели в великолепную, расписанную ледяными узорами залу. Слуги подали невиданное количество яств, и изголодавшиеся путники под аккомпанемент арф начали трапезу.

К своему величайшему огорчению, викинги не обнаружили на столе ни кусочка мяса. Правда, овощи оказались так изумительно приготовлены, что они скоро забыли об этом недостатке. Однако ярл не мог успокоиться. Чего-то на столе не хватало. Чего-то очень необходимого, но музыка, льющаяся отовсюду, упорно не давала сосредоточиться, и Торкланд сдался, оставив всякие попытки собраться с мыслями.

Выключив мозги, он с интересом рассматривал своих товарищей. Ласки этих женщин не доставляли ему удовольствия, хотя и не мешали наслаждаться обжорством. Он привык к более крепким объятиям.

К своему удивлению, Олаф обнаружил невероятную любвеобильность у их нового друга. Этот человек, во время похода, казалось, вовсе не проявлявший эмоций, тут вовсю предавался любви, успевая уделять внимание всем облепившим его девицам.