Убитая монета - Вадим Владимирович Ширяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нумизматика, как мне говорил отец много раз, — это, в первую очередь, низменная страсть вожделения и обладания, вплоть до положения любимых монет на твой хладный труп. Но это и высокое служение — мечта о передаче коллекции в гипотетический музей, где она целиком, или даже единственная монета, навсегда будут выставлены с гордой надписью о дарителе, среди других бесценных экспонатов, а то и в отдельном зале. Нумизматика — это банальное взвешивание монет, но и высокое творчество, построение смелых гипотез — и строгий анализ, радость открытия — и разочарования, которых не избежать…
— Ваш отец был весьма поэтичной натурой.
— Но при этом он умел неплохо заработать на монетах, — улыбнулась чему-то Мария. — Знаете, например, что, чем полнее коллекция, тем меньше новых монет, и тем труднее ее пополнять? Так что вариант Элиасберга у нас вряд ли возможен.
— Какой вариант? — Не разобрал собеседник.
— Банкир Элиасберг считается единственным человеком в мире, собравшим полную коллекцию всех американских монет.
— Интересно… — задумался Александр. — А что, например, дальше делать, если собрал все монеты? Ну, по какой-нибудь стране, или еще… я не знаю… по годам?
— Грусть мечты… — Наследница Леонида Борисовича Левермана посмотрела на него, как на школьника, и опять снисходительно улыбнулась:
— Видимо, надо будет переходить к новой теме. Если коллекция собрана, то теряется интерес, и тогда ее вполне можно продать. Переключиться на что-то другое. Попытаться продлить жизнь коллекции, обучая последователей. Ну, или передать музею. Тогда — общественное признание, публикация каталога…
— А что, вполне достойно.
— Да кто же спорит? Хотя, как правило, все заканчивается по-другому. Естественный процесс. Смерть и разбазаривание коллекции наследниками…
— Тогда зачем все это?
— Даже не знаю. Наверное, самый правильный выход — продать коллекцию вовремя, чтобы спокойно дожить самому, или чтобы жили наследники, забытые и заброшенные во время ее собирания. Дожить, наконец-то, на старости лет, понимая, что счастье не в монетках, и даже не в положительных эмоциях по их поводу, а в людях, которые тебе по-настоящему близки… — Женщина внезапно обернулась, посмотрела на табло электронное аэропорта, а потом на часы:
— Пора идти.
— Прошу прощения, вы сейчас куда летите-то? — спохватился Александр.
— В Милан, — пододвинула к себе дамскую сумочку госпожа Леверман.
— По делам?
— Нет. Просто шопинг. Надо же мне где-то одеваться?
— Надолго вы туда?
— А что, господин Матрос, желаете присоединиться? — Вопрос был, конечно же, задан с иронией, но угадывалась в нем и какая-то странная нотка надежды.
— С большим удовольствием, но… не сейчас. Понимаете…
— Понимаю, — пожалела собеседника Мария.
— Оставите ваш телефон? Я обязательно перезвоню. И вообще, Европа маленькая, так что…
Поведение Александра было, на удивление, старомодно и трогательно — теперь люди обычно общаются через социальные сети, где найти друг друга, при желании, почти не составляет труда. Тем не менее, дочь и наследница старого Левермана достала мобильник, продиктовала номер и дождалась, пока пройдет его звонок:
— Ну, вот, теперь порядок.
— Мария, вы очень интересная женщина… я бы хотел…
— Пока, Матрос! Звоните. Спасибо за компанию, — деловая женщина медленнее, чем обычно, поднялась из-за стола и протянула приятному собеседнику руку.
— Слушайте, а можно я вас провожу? — Не дожидаясь ответа, Александр отпустил ладонь госпожи Леверман и подхватил свои вещи
— А ваш самолет когда? Не опоздаете?
— Да нет, нет, мне еще ждать больше часа…
Они обошли фонтан, проверили по табло номер рейса, и уже вместе направились по бесконечному коридору к выходу на посадку в Милан…
Знаменитый нумизмат великий князь Георгий Михайлович
«…даже девчонкам показывал, объяснял, почему ее называют «Матросом»…». Стр. 95
Каталог несостоявшегося аукциона российских монет из коллекции Великого князя Георгия Михайловича, 1939 г.
Монеты из коллекции Великого князя Георгия Михайловича, 1939 г.
Глава 4
«Длинная шея»
«…Я император, и я хочу фрикадельки!»[6]
Фердинанд I Австрийский
Виноградова разбудил телефонный звонок.
Понимание того, что это именно звонок, а не сигнал будильника, пришло не сразу — по местному времени он вполне мог бы спать еще пару часов, а вчера заселились достаточно поздно, пока туда-сюда…
Номер был знакомый. Владимир Александрович сообразил, что в России сейчас уже на два часа больше, выругал себя за то, что не выключил на ночь звук, и ответил:
— Слушаю, Виноградов.
Звонил юрист той самой компании-судовладельца, интересы которой адвокат представлял на переговорах со страховщиками. По его словам, дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки:
— Владимир Александрович, они с нами сами связались, как вы и предупреждали. Предлагают соглашение на пятьдесят процентов от суммы. Выплата через Эмираты, в десятидневный срок.
— Поздравляю, — Виноградов не без труда припомнил прошлые договоренности. — Вы ведь, вроде, на это как раз и рассчитывали?
— Да, спасибо, конечно, Владимир Александрович… — юрист судоходной компании чуть замялся. — Но вот шеф спрашивает, а никак нельзя их еще немного подвинуть? Процентов бы восемьдесят… или семьдесят пять?
— Торгуйтесь, ваше право, — пожал плечами адвокат, как будто собеседник мог его увидеть. Обычное дело, аппетит у клиента приходит во время еды. — Но, с моей точки зрения, лучше взять то, что дают.
— Почему?
— Потому что жадность порождает бедность.
— Владимир Александрович, но шеф…
— Именно так и можете меня процитировать.
— А вы где? — Поинтересовался юрист, которому в этом вопросе совсем не хотелось оставаться один на один с руководством.
— В командировке.
— Ага, ну, понятно… и когда возвращаетесь?
— Только приехал.
— Понятно…
— Вот и хорошо. Вы пока соглашение подготовьте, и мне перешлите, а я посмотрю. Потому что, как говорится, самая лучшая драка — это та, которой удалось избежать. Всего доброго, будем на связи.
— До свидания, Владимир Александрович. Спасибо…
Адвокат отложил телефон. Перевернулся на один бок. Потом на другой. Передвинул подушку.
Нет, наверное, уже не уснуть… Виноградов сходил в туалет и забрался обратно под одеяло.
Проверил зарядку телефона, включил ноутбук и через пароль подключился к сети.
Отель был средний по цене, располагался на дальней окраине Вены и назывался «Император Фердинанд I». Владимир Александрович специально вчера посмотрел — монарх оказался ничем не примечательным, особого следа в истории Европы не оставил, за что его, очевидно, и прозвали Добрым. В качестве анекдота рассказывали, будто на охоте ему как-то раз
