Предатель. Вернуть любимую (СИ) - Дали Мила

И я снова, как поехавший рассудком маньяк, могу прикасаться к ней только взглядом. «Трогать» ее колени, «целовать» щиколотки в обрамлении тонких переливающихся ремешков босоножек.

Это уже не просто моя девочка, а произведение искусства. Я просто в ахуе от того, какая она стала. Богиня. Венера во плоти. Я приятно удивлен и растерян.

Целая гамма чувств нахлынули разом. Перестаю дышать, слышать посторонние звуки, видеть что-то, кроме нее, когда Рита подходит на край подиума рядом со мной.

Задрав голову, во все глаза разглядываю ее и не моргаю. Стараюсь запечатлеть в памяти каждую черточку ее образа. Все-таки делаю глубокий жадный вдох, желая лишь одного — уловить хотя бы нотку ее аромата. Во рту скапливается слюна, как у голодного волка. Невероятно.

А Рита…

Она на меня не посмотрела. Даже мельком. Кому-то из зала милостиво подарила свой взгляд, улыбнулась, но не мне.

Меня она вообще не заметила.

Глава 24

Рита

Зайдя в гримерку, сразу же хватаю бутылочку с водой и, отвинтив крышку, жадно пью. Внутри меня все дрожит и горит.

Я никогда не прыгала с парашютом, но сейчас во мне столько куража и адреналина, как будто я совершила нечто подобное.

Я знала, что в зале Мирон, знала даже, где он сидит и с кем, но специально на него не смотрела. Старалась не думать о нем, а в голове крутилось лишь: «видишь, чего я добилась». Я не смотрела на Суворова, но чувствовала, как он обжигал и ласкал мою кожу взглядом. Неотрывно, жадно.

А я…

Было правильным решением запереть свои чувства. Потому что теперь мне совсем не больно.

Я перевела фокус внимания с Мирона на себя. Налаживаю свою жизнь, учеба дается легче. И работа. Я подписала контракт с Кирияновой и получила первое вознаграждение.

Удивительная штука деньги. Когда их не было, я вынужденно подстраивалась под обстоятельства и людей. Ломала голову, где найти кров и еду. А когда в кошелек упала внушительная сумма, метания о закрытии базовых потребностей закончились. Появилось время подумать о душе.

Но кое-что все-таки не дает мне до конца успокоиться. Это тяготит меня и сковывает как кандалами, мешая двигаться вперед с должной скоростью…

— Ты моя звезда! — В гримерку влетает Эльвира. — Прошла идеально! Я тобой горжусь!

— Я очень старалась.

— Сияла ярче платья, взгляда не оторвать! На тебя весь зал смотрел, а особенно Мирон. Я не предупредила его, что у меня новая модель. Решила сделать сюрприз.

— И, похоже, сюрприз удался.

— Еще как! Застыл, как мраморное изваяние, не шелохнулся, пока ты шла по подиуму, — смеется. — Но ты в гримерке не задерживайся, а выходи в зал. Все девочки уже там.

Вздыхаю.

— Да, сейчас только припудрюсь. Показ закончен, но реклама ваших нарядов продолжается.

— Именно!

В зале играет музыка и много гостей, а я сразу же выделяю из толпы когда-то самое милое сердцу лицо.

Вышла секунду назад, однако Мирон увидел меня мгновенно и теперь не отводит взгляда.

Эта неистовая магнетическая, наполненная страстью, ненавистью и огнем сцепка наших взглядов будоражит и щекочет мои нервы.

Мирон стоит в компании статусных знакомых, кажется, они о чем-то оживленно общались, но сейчас Суворов будто потерял к разговору интерес. Его глаза темнеют, когда я, вспомнив, что робкая девочка Рита умерла вместе с верой в мужское благородство, расправляю плечи и направляюсь к ним.

Возле Мирона стоит Виталина.

Если раньше я, одетая в скромные поношенные вещи и с пустыми карманами, чувствовала себя на фоне блогерши ущербной мышью, то теперь, забрав у нее самую заветную мечту — стать моделью у Кирияновой, больше себя так не чувствую.

Виталина мне не рада. Чем ближе я подхожу, тем сильнее она чернеет. Губы поджимает, ноздри раздувает, во взгляде пылает немое бешенство.

А вот Захар Олегович одобрительно присвистывает и говорит, что не ожидал встретить меня здесь.

— А как я не ожидала! — ахает Лилия Павловна. — Рита, я в приятном шоке! Эльвира мне ничего сказала.

— Спасибо, дорогая, — снисходительно улыбаюсь я и приобнимаю ее как закадычную подружку. Я никогда в жизни не обращалась к Лиле словами «дорогая», «милая», «сестренка», но у Кирияновой все модели так между собой общаются, а я очень быстро учусь. — Все так неожиданно закрутилось. Эльвира Леопольдовна сама меня пригласила, — перевожу взгляд на Виталину, — мне не пришлось проходить кастинги, обивать пороги Модного дома и досаждать владелице.

В зале достаточно шумно, но я слышу, как Мирон рвано и тяжело выдыхает.

— Поздравляю, Рита, — говорит он тихо, но для меня его шепот громче десятков голосов.

— Благодарю, — сдержанно киваю и обращаю внимание на бокал в его руках. — Мирон Олегович, не принесете мне шампанского?

— Да, конечно, — охотно соглашается он и срывается на поиски официанта.

Какой галантный мужчина, оказывается. Подумать только. Куда же делась его спесь, высокомерие, слепое чувство превосходства?

Я снова смотрю на Виталину — ее затрясло. Жалко ли мне ее? Нет. Меня она не жалела.

Одновременно с Мироном к нам подходит незнакомый мужчина. Высокий брюнет с редкой проседью в элегантном костюме.

— Вас Марго зовут? — бархатным тоном интересуется он. — Вы — новая модель.

— Верно, — слегка улыбнувшись, отвечаю я.

— Позвольте представиться. Роман Багиров. Я давний спонсор Модного дома.

— Очень приятно.

Протягиваю ему руку, но не так, как делают мужчины, а изящно — как учила Кириянова.

— Вы не представляете, насколько это взаимно… — Роман целует мою руку.

А я в этот момент бросаю короткий взгляд на Суворова, который так сильно сжимает тонкие ножки бокалов, что, кажется, они вот-вот треснут. И так гневно наблюдает, как губы Романа скользят по моей коже — можно подумать, что Мирон хочет разорвать спонсора.

— …Может быть, пройдемся? — предлагает Роман. — Или я вас отвлекаю?

— С удовольствием.

Сделав глубокий вдох, разворачиваюсь и следую с Багировым.

Между лопатками так жжет от взгляда Мирона, в солнечном сплетении плещется жар.

Ища внутреннюю опору, вспоминаю полезные выжимки из лекций психолога, которые слушала по ночам. Цитаты из книги по саморазвитию, найденную в библиотеке Эльвиры, и наставления самой Кирияновой.

— Заранее прошу прощения за личный вопрос, но… вы свободны? — спрашивает Роман.

Будучи неготовой к столь быстрому интересу, отвечаю уклончиво:

— Возможно, — перехватываю бокал с подноса официанта.

Выразительный голос, грохотнувший за спиной, вводит меня в растерянность.

— И кто этот счастливый кандидат? — спрашивает Мирон.

Ах, он шел за нами? Не сказать что я этого не предвидела.

— Извините, Роман, я отлучусь, — говорю Багирову, оглядываясь на Мирона. — Душно стало.

Согревая шампанское в ладони, грациозно шагаю на выход из автосалона.

Лишь оказавшись на улице, с облегчением выдыхаю. Все хорошо. Как никогда лучше. Но нужно чуточку продышаться и обдумать, как продержаться дальше. Жаль, на улице очень холодно, и уже через минуту меня начинает знобить.

Решаю вернуться в зал, однако мои плечи внезапно окутывает теплом — Мирон накидывает на меня свой пиджак.

Глава 25

— Малышка… — говорит Мирон и тут же заминается. — Тебя теперь и малышкой назвать язык не поворачивается.

— Так быстро постарела? — выгибаю бровь.

— Нет, — спешит объясниться, — ты великолепна. Но стала другой. Прости, что испортил твою жизнь. Мне очень жаль.

Его слова звучат искренне. Впервые в голосе ноты настоящего раскаяния.

Маленький осколочек моего замерзшего сердца — все, что от него осталось — звенит и отчаянно бьется о толстые стенки сундучка, в который я его спрятала. Осколочек рвется к Мирону, чтобы тот его отогрел точно так же, как меня, когда укутал пиджаком. Но сундук такой тяжелый и прочный, что у бедного сердца нет шансов из него выбраться.