Зачем нам враги - Юлия Остапенко

— Пока ты жива, где-то есть твой суженый, — равнодушно сказала Рослин, не меняя угол наклона зеркальца. — Не один, так другой. Погадаем? Или ты боишься? Брось ты уже эти тряпки, смотреть на них не могу.

— Ну хорошо, — сдалась Эллен. — Если вам так хочется.

— Мне хочется, — без улыбки сказала Рослин, и Эллен тоже расхотелось улыбаться. Маленькая госпожа умела говорить так — коротко и сухо, не капризно, не требовательно, но при этом абсолютно ясно давая понять, что ей нужно и чего она любой ценой добьется. Леди Рослин было одиннадцать лет, но это она умела лучше многих взрослых — добиваться.

Это и не только это.

По приказу Рослин Эллен закрыла ставни и заткнула щель между ними одеялом. В комнате стало сумрачно, как поздним вечером. Рослин сунула в рот щепотку сушеной травы из своего узелка, не глядя протянула Эллен, потом положила зеркало на стол, наклонилась над ним, осторожно подула на стекло.

— Теперь ты, — коротко сказала она. Эллен в который раз подумала, что у нее совсем не детский голос. То есть тембр, конечно, такой, как и должен быть у одиннадцатилетней девочки, но интонация... и непреодолимая сила, которой очень трудно противиться. В полумраке Рослин, сгорбившаяся, навалившаяся с локтями на стол, казалась молодой карлицей.

«И ведьмой», — мысленно закончила Эллен и слизнула с ладони траву, а потом, уперевшись ладонями в столешницу, дунула на тускло блестевшее стекло.

Рослин нарисовала ногтем пентаграмму на стекле, тихонько и неразборчиво напевая про себя. Потом бросила на стекло щепотку сушеной травы — Эллен не видела в темноте, но знала, что это не та трава, которую они обе только что съели.

— Суженый мой, ряженый, мне судьбой назначенный, светлый лик яви пред мои ясны очи, — сказала Рослин, и Эллен ясно услышала в ее голосе насмешку. «Как же можно, — с невольным упреком подумала она. — Ведь не подействует... » Завершить мысль она не успела, потому что стекло вдруг вспыхнуло — точно так же, как несколько минут назад, резко, бело. Эллен невольно вскинула голову, думая, что тряпка выпала из щели и свет прорвался внутрь.

— Смотри, — сказала Рослин, и она увидела, хотя сначала подумала, что бредит.

Там были двое мужчин. Оба конные; они ехали рядом, а вокруг них шумела листва — Эллен знала, что она шумит, хотя зеркало не могло отображать звук, — но она видела движение мельчайшего листочка на самой крохотной ветке. Ее зрение вдруг обострилось, мучительно заболели глаза — хотелось зажмуриться, но она не стала и подалась вперед, стараясь рассмотреть получше.

Один мужчина был молодой, белокурый, с неестественно красивым, будто ловко нарисованным лицом. Он что-то говорил, нагло и самоуверенно улыбаясь. Его спутник, крепкий, коротко стриженый человек с твердыми крупными чертами, слушал молча, глядя прямо перед собой. Было видно, что ни болтовня собеседника, ни сам собеседник ему неприятны. Белокурый красавец что-то говорил и зло смеялся, а хмурый человек все также смотрел в сторону, только что-то менялось в его глазах. Что в них было — и чем стало, Эллен не успела понять. Рослин вдруг дунула на стекло, свет тут же померк, картинка смазалась и медленно угасла.

— Хватит, — сказала Рослин и засмеялась — невесело и как-то деревянно. — С тебя довольно. А то с непривычки...

— Что — с непривычки? Глаза княжны блеснули.

— Ну вот. Надо же, они вместе, — не ответив на вопрос, сказала она.

— Кто?

— Наши суженые. Твой и мой. Ты что, не видела?

— Я... — Эллен сглотнула, смачивая горло слюной. — Я не знаю. Почему вы думаете...

— Ну да это ведь был лорд Глориндель, — нетерпеливо сказала Рослин. — Этот эльф. Я его уже видела раньше. Я все время его вижу. Знала его в лицо еще до того, как увидела на портрете. Хороший портрет... честный. Только слишком большой, чтобы я могла взять его с собой. Впрочем, мне он и не нужен, пока у меня есть зеркальце.

— Это был ваш жених?! — И ведь в самом деле — не зря белокурый показался ей неестественно красивым. Не человеческой, а эльфийской красотой.

— А ты думала, твой? — насмешливо сказала Рослин, — Даже не мечтай, милая. Глориндель мой. Он даже сам не знает... насколько.

— А другой... кто он?

— Почем я знаю? Может, его слуга, может, случайный попутчик... Не очень-то хорош, право, но для тебя — в самый раз.

Эллен провела языком по спекшимся губам. Попыталась вспомнить взгляд мужчины, которого маленькая госпожа прочила ей в суженые. Понять, что было в нем... что стало в нем появляться, прежде чем он исчез. Облизнула губы еще раз. Во рту жгло горечью.

— Давайте еще посмотрим, — попросила она и даже не успела удивиться собственному желанию — Рослин опередила ее коротким и жестким:

— Нет.

И как всегда, с ней... не то чтобы не было смысла — недостало смелости спорить. Они посидели в темноте, молча, каждая думая о своем. Потом Эллен сказала:

— Глупости это. Нет у меня... другого суженого.

— Может, у эльфов принято выдавать жениных служанок за своих слуг, — сказала Рослин, и это снова звучало будто издевка.

— Я не выйду замуж, — сказала Эллен. — Никогда не выйду, вы же знаете.

— Знаю и думаю, что ты все же дура.

— А вы слишком умны для ваших лет, маленькая госпожа.

Она нарочно так сказала, зная, в какую ярость всегда приводит Рослин упоминание о ее возрасте. Вот и сейчас — княжна вскочила, что-то зашуршало в темноте — кажется, сухая трава посыпалась на пол.

— Не смей так говорить! Никогда!

— Не буду, — смиренно сказала Эллен, и в следующий миг ее голова дернулась набок, а губы ожгло болью. Вероятно, Рослин целила по щеке, но в темноте промахнулась — хоть она и была бесовским созданием, однако тело ее оставалось телом человека, и в темноте она видела не лучше Эллен. А та любила такие минуты — била Рослин всегда сжатым кулаком, прямо, без замаха, в слепой яростной обиде, как обычный, нормальный, настоящий ребенок.

Эллен потрогала пальцами губы, улыбаясь. Да, то, что она сказала, глупо и жестоко — все равно что высмеивать малый рост карлицы. Она ведь не виновата, что такой родилась. И не виновата, что люди над ней насмехаются. Но только и люди ведь не виноваты тоже, правда? Они просто глупые... а вы, миледи, умны не по годам.

— Почему вы бежите от него?

— Я от него не бегу, — раздраженно бросила Рослин; впрочем, она всегда быстро отходила.

— Но ведь он едет к вам. Он, должно быть, уже теперь в столице. И думает, что вы не хотите его.

— Мне все равно, что он думает. Так же как ему все равно, что думаю я.

— Вы уже любите его? — почему-то спросила Эллен и обругала себя за непроходимую глупость, но Рослин вдруг ответила: