Пещера многоногов - Владимир Михайлов

- Все просто, - оказал Седой горько, - все логично. Но до чего же все это... ну, не знаю, античеловечно, что ли. Если все обстоит так, как вы рассказываете, то и мы сегодня еще не можем быть гарантированы от того, что еще какое-нибудь дело; содеянное в прошлом теми, кто топил радиоактивные остатки в море, не нанесет нам удара в спину.

- К сожалению, это так, - согласился ученый. - Запомните: всегда надо думать о будущих поколениях. Потому, что подлость, сделанная сегодня и, казалось бы, похороненная, неизбежно - хотя бы через сотню лет - даст ядовитые ростки. И кому-то придется их выпалывать и жертвовать при этом жизнью.

Он умолк и погрузился в размышления.

- Мы похороним их здесь, под водой, - сказал Седой сам себе. - С почестями, как когда-то хоронили солдат - когда еще были солдаты.

Георг пошевелился в кресле слева и сказал:

- Да... Они погибли. А мы?

- Наше дело - строить острова, - оказал Седой. - Сколько бы нам ни мешал кто угодно - и здесь, и во всей Вселенной, люди всегда будут строить, а не разрушать острова.

Он протянул руку и убавил ход, купол подводного города уже показался впереди.

10

Разведывательный кораблик уходил в очередной рейс, потому что работы не прекращались, как не прекращается жизнь, сколько бы не погибало людей.

...Они были готовы, поредевший и пополненный экипаж во главе с Седым, который остался, потому что кто-то должен был командовать кораблем, пока старые и новые океанисты снова составят один настоящий экипаж разведчика.

...Они подошли к резервной гавани, в которой их ждала лодка. Впрочем, их ждала не только лодка. Высокая фигура отделилась от стены и подошла к ним, улыбаясь.

- Вот и я, - сказал человек. - Боялся, что не успею. Соскучились? А я выздоровел. Еще поплаваем, а? Поплаваем, только не надо падать духом...

- Гм-гм... - сказал Седой и отвернулся. - Что ж, поздравляю. Ребята, пройдемте...

Седой не любил зрелища нежных встреч. Но первой прошла Инна. Она не осталась, хотя Седой видел, как участилось ее дыхание. Что ж, скромность и сдержанность в выражении чувств украшают юность, не говоря уже об остальных возрастах...

Новый водитель был на месте и тщательно протирал белой тряпочкой и без того блестевший пульт. Все кресла были заняты, корабль был готов к выходу.

Седой отдал команду. Шлюз разомкнулся и сомкнулся за кормой. Купол отрядного городка медленно уходил вниз, оставался позади. Но все смотрели в противоположном направлении, где на невысоком, очищенном от ила подводном утесе был ясно виден темно-красный купол из блестящего пластика. Седой молчал. Новый водитель взглянул на него и чуть повернул головку руля, чтобы пройти поближе. Седой опустил веки.

Лодка поравнялась с куполом, и стала видна белая таблична на его поверхности. Все следили за ней, наворачивая головы, пока лодка уходила все дальше.

- Почему он так мало говорил? - сказала Инна, и Седой понял ее.

- Он был скромен.

- Слишком...

- Нет. Он был виден всем. И считал, что не стоит говорить о том, что ясно и так. И другие видны тоже, сколько бы они ни разговаривали.

- Он погиб... из-за других?

- Его просто убили. Из-за угла. Раньше, чем он успел родиться. В первый раз - тогда, когда топили радиоактивные остатки в Тихом океане...

- В первый?

- Я тоже виноват. Он не должен был выходить усталым.

- Конечно, он пошел зря, - сказал Валерий. - Не стоило лезть ради ерундового краба.

- Седой, - после паузы промолвила Инна.

- Да?

- У меня просьба. Всплывем там, где мы были в тот раз. У песчаного мыса. Я выйду... вдвоем.

Седой вытянул губы, грустно кивнул. Что же, почему бы и нет? Пусть.

Он отдал команду водителю. Георг и Сандро сидели с каменными лицами, глядели каждый в свой конус обзора. Выздоровевший чуть улыбнулся, но сейчас же лицо его приняло серьезное и даже торжественное выражение.

Наверху он помог Инне выйти.

- Когда придти за вами? - спросил Седой.

- Через час, - сказала она.

- Лучше через полтора, - сказал ее спутник.

- Через полтора, - согласилась Инна и Седой кивнул.

Они остались вдвоем. Это было то же место, на котором они высадились две недели назад; оставленное ими снаряжение так и лежало, чуть припорошенное песком. Валерий поднял свою куртку, встряхнул ее и засмеялся.

- Такой же день, - сказал он, - и мы снова здесь. Будем купаться, да? Как я вспоминал о тебе... - он подошел к Инне вплотную, и она ощутила на лице его дыхание.

- Ты меня любишь?

Она не ответила, лишь вытянула руку.

- Посмотри туда. Видишь?

- Конечно. Это маяк, я бывал там...

- Туда примерно час ходьбы.

- Чуть больше. А что?

- Через час ты будешь там. Туда заходят корабли. О увезут тебя, куда захочешь.

- Я никуда не хочу.

- Но ты уедешь. Ты никогда больше не будешь плавать на корабле, на котором плавал Эдик. Не будешь в отряде, в котором был он. И я. Ты чужой нам. И плохой героизм - исправлять свои промахи, когда они уже угрожают людям.

- Да чепуха...

- Иди. Я сказала им, чтобы они задержались, только потому, что пожалела тебя. Я могла выгнать тебя и у них на глазах. И если ты не уйдешь...

- Ну, хорошо. Пусть эта работа меня не интересует - возня с барокамерой. Я остался здесь только ради тебя. Но гнать меня за это? Ты не пожалеешь?

- Может быть, - сказала она. - Прощай.

- Прощай, - процедил он.

Первую сотню метров Валерий прошел медленно, словно ожидая окрика, просьбы вернуться. Потом пошел быстрее. Берег был пологим, а песок - таким мелким, что нога тонула в нем по щиколотку, и все же Валерий шел быстро.

Инна глядела ему вслед. Потом его фигура растаяла в дрожащем воздухе, поднимавшемся от нагретого песка. Тогда она вздохнула, нашла место поудобнее, села и стала ждать корабль.