Леди, будте плохой - Кэндис Герн

Но нет. На маскараде, где личность прячется под маской, представления необязательны. Он может просто подойти и пригласить розовую фею на танец. При условии, что она не окажется страхолюдиной, когда обернется.

Оркестранты настраивали свои инструменты для следующего танца, и танцующие стали выстраиваться в ряды. Даже без музыки воздух заполнял гул сотен разговоров. Но каким-то образом поверх этого шума до него донесся звук, от которого он окаменел на месте. Рочдейл едва не столкнулся с турком в тюрбане и пробормотал извинения. И вот опять он. Этот соблазнительный звук. Звук, который он прекрасно узнал. Богатый, глубокий, невероятно чувственный смех Грейс Марлоу.

И самое странное, что он, казалось, исходил от розовой феи. Это же не может быть Грейс. Или может?

Он подошел ближе, он был всего в нескольких футах, когда она вдруг обернулась через плечо, как будто ища кого-то. Их взгляды встретились.

Грейс Марлоу. Даже несмотря на то что она была в маске, он сразу же узнал ее. Ее глаза расширились за прорезями маски из розовых лепестков, когда она узнала его, но Грейс отметила его присутствие лишь холодным кивком.

Так-так. Она снова удивила его. Грейс Марлоу, королева фей, являла собой нечто умопомрачительное. Рочдейл вынужден был признать, что, даже если бы не было пари, сегодня она привлекла бы его внимание. Но он был готов поставить еще одну лучшую лошадь, что она ни за что не оделась бы так, если бы не пари. Потому что без этого он никогда бы не поцеловал ее. Нет никаких сомнений, тот поцелуй каким-то образом изменил ее. Костюм был выбран для него. Рочдейл был в этом уверен. И его забавляло, что она так провокационно оделась, только чтобы доказать, что она не так предсказуемо чопорна, как он предположил.

Ее розовое платье было таким шелковистым и легким, что при движении плыло как облако, приникая к изгибу ее талии, нежно покачиваясь, а потом облегая ее бедро. Тысячи крошечных серебряных звездочек были нашиты на шелк, ловя свет свечей всякий раз, когда ткань двигалась и струилась. Вышитые цветами розовые ленты ниспадали с груди до самого пола.

И какая это была очаровательная грудь. Платье открывало не так много, как другие, но оно показывало больше прелестей Грейс Марлоу, чем Рочдейл видел когда-либо раньше. Даже вид этих бледных округлых грудей, высоко поднятых корсетом, не мог отвлечь Рочдейла от ее волос. В свете свечей они блестели расплавленным золотом – глянцевые, как старое серебро, густые и прямые – с вплетенными то тут, то там цветочками. Он должен был догадаться, что это не парик. Это волосы Грейс. И они изумительны.

Его охватило почти неконтролируемое желание ощутить их вес в своих руках и провести по ним пальцами.

– Могу я пригласить вас на этот танец, королева фей?

На мгновение в ее глазах промелькнуло опасение, но она кивнула и взяла его протянутую руку. На ней были перчатки из розового шелка, такого тонкого, что они были почти прозрачными, вряд ли имело смысл надевать их, потому что он чувствовал тепло ее кожи, как будто она вообще была без перчаток. Рочдейл поднес шелковистую руку к своим губам и поцеловал ее пальцы. Они слегка дрожали, что заставило его улыбнуться.

Он взял Грейс под руку и повел на середину зала, где пары уже выстраивались в ряды для следующего танца.

– Вы знаете, кто я, мадам?

– Да, конечно. Дик Терпин, не так ли? Или, может быть, Том Кинг?

Он улыбнулся:

– Сегодня вечером я просто безымянный разбойник с большой дороги. А вы…

– Титания.

– Конечно. Вы выглядите великолепно, моя королева. Вы сделали это для меня? Потому что знали, что должно произойти между нами в этот вечер? Вы оделись так, чтобы соблазнить меня? Если так, то вы преуспели. Честно говоря, мы могли бы пропустить танец и…

– Они настоящие? – Она показала на пистолеты за его поясом.

– Да. А они настоящие? – Вопрос дал ему предлог коснуться ее волос, что он и сделал. Мягкие. Шелковистые. Они даже пахли сладко, как будто все те крошечные цветочки были настоящие, а не шелковые. – Боже мой, конечно. Вы решительно бесстыдны сегодня, Титания. Это вам идет.

Они заняли свои места в конце ряда как раз перед тем, как зазвучала музыка. Двигаясь в танце, они не разговаривали, но Рочдейл использовал каждую возможность коснуться ее, незаметно рисуя круги на ее ладони всякий раз, когда держал ее за руку, и быстро сжимая ее талию, когда кружил. Ему доставляло огромное наслаждение просто смотреть, как она двигается. Ее очень правильно назвали,[1] она танцевала легко и грациозно. Не такая, как все эти бурные и энергичные танцоры, каких было много сегодня вечером, она была само воплощение элегантности, каждое движение гибкое и мягкое, почти чувственное. Когда она двигалась, потрясающее платье плыло и струилось вокруг ее тела самым соблазнительным образом. Он не мог оторвать от нее глаз, все время представляя, как эти стройные белые ноги сплетаются с его, эти длинные распущенные волосы рассыпаются по подушке.

Кто бы мог подумать, что он будет жаждать, чтобы чопорная, добродетельная, цитирующая проповеди скромница согревала его постель?

И каким же сплетением противоречий она была! Одетая, чтобы завлекать, она была настороженна и замкнута, почти неприступна. Она позволила костюму открыть тело, и все же оставалась укутанной в свою мантию воинствующей морали. Но костюм стал важным шагом. Может быть, за прошедшую неделю ее тревога из-за предстоящего поцелуя превратилась в предвкушение. Может быть, она в конце концов решила, что ей нравятся его поцелуи, и с нетерпением ждала, когда это произойдет снова. Какова бы ни была причина, Грейс Марлоу изменилась. И возможно, к концу этого вечера изменится еще больше.

Другие мужчины были не меньше очарованы сказочной королевой. Не один бросал голодные взгляды в ее сторону, хотя она, похоже, этого не замечала. Рочдейл почувствовал укол раздражения, что ее откровенный костюм, явно предназначенный для него одного, позволяет каждому исходящему слюной болвану в зале пожирать ее глазами. Он хотел один любоваться, как эти золотые волосы падают на ее плечи. А теперь каждый мужчина в зале наслаждался их великолепием.

Через мгновение приступ ревности прошел, и Рочдейл посмеялся над своей глупостью. Он не отрицал своего желания к Грейс Марлоу, но она была предметом спора, а не объектом романтического преследования. Как только он добьется ее и выиграет лошадь Шина, то вернется к страстным уступчивым женщинам, к которым привык.

Пока же он наслаждался тем, что видел, и не мог дождаться, когда увидит больше. Все эти пялящиеся идиоты могут хоть весь вечер раздевать ее глазами. Это не должно волновать Рочдейла, потому что он будет единственным, кто разденет ее, единственным, кто сможет ощутить вкус каждого дюйма ее фарфоровой кожи, единственным, кто окутает себя ее золотыми волосами. Может быть, не в эту ночь, но скоро.