Дом в соснах - Ана Рейес

этой смерти и цветов. Люди вокруг одеты в черное, заливаются слезами, идут в замедленном темпе. Майя состоит в родстве со многими в этой процессии, но они ей незнакомы. И тем не менее никогда в своей жизни она не встречала такого тепла. Она в Гватемале меньше суток, но семья относится к ней и ее маме так, точно они здесь всю свою жизнь. Предложение Бренды остановиться в отеле даже не было принято во внимание. Дедушка Майи просто отдал им кровать, которую он десятилетиями делил со своей женой, чтобы Бренда и Майя могли спать там, в то время как сам устроился на диване.

– Mija, – произносит голос прямо у нее за спиной. – Toma estas flores[26].

Майя оборачивается и видит сестру своего отца, Каролину, стоящую за ней. Каролина выглядит так, как будет выглядеть Майя через несколько десятилетий. Они одного роста. Кожа у нее темнее, но скулы такие же высокие, как у племянницы, и карие глаза. Встретив ее в первый раз, Майя почувствовала внутри укол от чего-то знакомого, будто внезапно увидела свое собственное отражение в зеркале, о существовании которого и не подозревала. Каролина протягивает ей букетик желтых роз и жестом объясняет девушке, что нужно поднести их к носу, чтобы заглушить запах.

– Gracias, – шепчет Майя.

Она зарывается лицом в цветы и закрывает глаза, когда носильщики начинают снимать гроб ее бабушки со своих плеч. Раздается голос священника, а стервятник в эту минуту расправляет крылья, рассекая воздух.

* * *

Хор шепчущих молитву наполняет маленькую гостиную и столовую в доме дедушки Майи: «Santa Maria, madre de Dios, ruega por nosotros pecadores, ahora y en la hora de nuestra muerte. Amen…»[27] Сестры, братья, племянницы, племянники, двоюродные братья и сестры-близнецы, соседи расположились на диване и банкетке, стоят вдоль стен. Они держат в руках четки, медленно перебирая их, каждая бусинка – молитва.

Сидя между своей мамой и Tía Каролиной на диване, Майя обнаруживает, что молится вместе с ними, и повторяет все увереннее, погружаясь в язык. После новены – первой из девяти ночей молитвы, следующих за похоронами, Каролина подает кофе, черную фасоль, тортильи и жареные бананы.

В прошлом году она вместе с мужем Тоньо переехала к родителям, заняв дополнительную спальню, чтобы помогать ухаживать за Эмилией, которая, как оказалось, некоторое время болела.

Майю не переставало удивлять, почему никто не сообщил ей об этом.

Ее дедушка Марио Эрнандес Басурто – немногословный человек. У него густые волнистые волосы, брови похожи на гусениц. Его жена была очень разговорчивой, всегда протягивала ему телефон, чтобы он поздравил внучку с днем рождения или с успехами в школе. Смерть Эмилии заставила его еще больше замкнуться от горя. В этом маленьком доме, где, чтобы почтить память его жены, толпятся семья, друзья и соседи, Марио, сидя в глубоком кресле в гостиной, никогда не бывает один, но редко с кем-то разговаривает.

Майя проводит большую часть своего пятидневного путешествия, не выходя из дома площадью около 360 квадратных метров, окруженного слишком высокой стеной, из-за которой ничего не видно. Она надеялась, что познакомится с Гватемалой или, по крайней мере, посмотрит город. Несмотря на печальное событие, приведшее их сюда, она предполагала, что они с мамой посетят достопримечательности, сделают несколько снимков, заглянут в пару ресторанов. Но вместо этого они обе проводят все время, не считая похорон, за высокой стеной из шлакоблоков, которая окружает дом со всех сторон.

За этими стенами трудно определить, действительно ли Гватемала-сити так опасен, как уверяет мама. Гражданская война закончилась в 1996 году, но ее кровавый дух продолжает жить в бандах, которые приютили некоторых сирот, бежавших в США. Администрация Рейгана, возможно, отказала бы им в статусе беженцев, но банды Лос-Анджелеса приняли этих травмированных детей с распростертыми объятиями, и только когда США начали их депортировать, члены MS 13[28] и другие maras[29], как их называют, пустили корни в разрушенной войной Гватемале и расползлись по стране удушающими лианами.

Каролина кивает головой в знак согласия. Она тоже редко выходит из дома, разве что на работу. Она не очень хорошо говорит по-английски, но, кажется, прекрасно понимает, как и большинство здесь. Она закуривает сигарету, сидя напротив Майи и ее мамы за стеклянным столиком во внутреннем дворе, ее голова всего в нескольких дюймах от пылающих у нее за спиной красно-желтых цветков геликонии. Стена теплого дынного цвета отделана декоративной плиткой и украшена керамическими кашпо, в которых растут папоротники и бугенвиллии. Ночь прохладная, промытая дневным дождем, и новенские молитвы закончились, а это значит, что пришло время для вечерней сигареты Каролины.

Теперь, в свой последний вечер в Гватемале, Майя уже знакома с ритуалом: ее тетя выкуривает ровно одну сигарету за вечер и, прикуривая, обычно подмигивает всем, кто находится поблизости, будто она просто шутит и на самом деле вовсе не курильщица. У Каролины, школьной учительницы второго класса, нет детей, но у ее растений чертовски много детенышей, большинству которых она дала имена. Вчера она познакомила Майю с фикусом по имени Урсула и с музыкой Mano Negra[30], которая теперь является любимой группой Майи; Каролина, возможно, самая крутая взрослая из всех, кого она когда-либо встречала.

И она выросла с отцом Майи. За эти несколько дней Каролина рассказала Майе, как она восхищалась старшим братом. Он смешил ее, как никто другой, и был умен, всегда что-нибудь читал: комиксы, романы, а позже газеты и стихи. Он признался своей сестре, что мечтает когда-нибудь стать писателем.

Он изучал историю и литературу в Университете Сан-Карлос, уделяя особое внимание, по словам Каролины, магическим реалистам. Его занимало, как они вплетали магию в жизнь обычных людей, словно отказываясь следовать навязчиво реалистичному литературному стилю колонизаторов. «Хайро объяснил бы это лучше, чем я», – сказала Каролина по-испански.

Хотя проблема заключалась не только в этом, а в ограниченной способности Майи понимать язык. Произношение здесь отличалось от того, которому она училась в школе, поэтому за последние несколько дней ей много раз приходилось просить тетю сбавить темп, повторить сказанное. И даже тогда Майя не всегда была уверена, что понимает правильно. Сигарета Каролины догорает дотла. Скоро она ляжет спать, а Майя еще о многом хочет ее спросить и так много хочет сказать! Время поджимает, и она решается на вопрос, который мучил ее годами.

– El libro de mi papa… – произносит она. Книга моего отца. Она знает, что ее отец начал писать книгу перед смертью, но мать мало