Страна клыков и когтей - Джон Маркс

Со всех стен на меня светили отражения свечей, настольных ламп и начищенной мебели.

— Какая красота!

Торгу довольно кивнул.

— В нашем отеле есть ряд правил, мисс Харкер. Одно вы уже знаете.

— Держаться подальше от греков! — Я отдала честь и тут же потупила взгляд.

— Да. А это значит, что вам нечего делать на этажах между пентхаусом и первым. Понятно?

— Хорошо.

— Я бизнесмен, и у меня дела по всей провинции. До завтрашнего вечера, вероятно, позднего, я не вернусь. Тогда мы снова пообедаем и, если хотите, можете на сей раз прихватить с собой камеру.

— Не так быстро, — поспешила я внести ясность. — Мы так не работаем. Камеры появятся лишь в следующий приезд.

Углы губ Торгу раздраженно опустились.

— Но ведь необходимы пробы?

— У нас не Голливуд, мистер Торгу.

Он отвернулся. Похоже, я задела его тщеславие.

— Не важно. Я вернусь завтра вечером проводить вас на обед.

Мне хотелось рухнуть в кровать. День был ужасный. Но я стояла, зевала и ждала, когда он уйдет. Он оглянулся, и я мельком уловила очень быстрый проблеск похоти в его взгляде. На ум мне пришел его безымянный недуг, и я невольно спросила себя, не было ли это глупой попыткой соблазнения: старику пришла в голову сумасбродная идея, что именно такими разговорами можно соблазнить американку. Но сама мысль показалась мне до крайности нелепой, да и впечатление было слишком мимолетным. Напротив, последний взгляд на меня словно вынудил его поскорее уйти. Но у двери Торгу остановился, оперся о косяк и оглянулся снова.

— Напоследок.

Сложив руки на груди, я выпрямилась и усилием воли заставила себя выслушать последнее наставление.

— Эта дверь запирается не без причины. Когда я буду готов к встрече с вами, я за вами приду. У меня единственный ключ.

Странное, весьма необычное заявление. Как только дверь за Торгу закрылась, я набрала номер Роберта. Мобильник поискал сеть, несколько раз моргнул, но набирать не начал. Я еще с десяток раз нажала кнопки — без толку. Несколько раз я тряхнула дверь, даже позвала Торгу, но никто не откликнулся — ни он сам, ни его теоретически зловредные греки. Вернувшись к кровати, я еще несколько раз набрала номер Роберта и заснула с телефоном в руке.

11

Когда я проснулась, над полным кофейником рядом с корзинкой хлеба и склянкой меда поднимался пар. Утреннее солнце ударило мне в глаза, и я увидела, что две длинные стены здесь сплошь из бронированного стекла, которое по обе стороны от меня тянулось из конца в конец пентхауса.

Откусывая от бутерброда с медом, я обошла помещение по периметру. Куда ни глянь, открывался прекрасный вид на поросшие елями горы, которые тянулись на юг, восток и запад, докуда хватал глаз. К северу лежала плоская равнина Трансильвании. Южная оконечность гряды была пологой, а вот на севере скалы отвесно взмывали со дна долины на тысячи футов ввысь. Они напомнили мне застывшие волны, разбившиеся о пляж и подхваченные в гребне. Чувствуя себя матросом на мачте, я устроилась на банкетке у окна и стала смотреть вдаль. Долина подо мной, наверное, находилась на большой высоте, да и сама эта часть Трансильвании показалась мне плато на вершине огромной горы.

Обойдя в очередной раз комнату, я снова попыталась позвонить. Я барабанила в дверь. Я спала.

Наш с Торгу второй обед начался с молчания. Я была в ярости. Возле стола, подобно тощему дворецкому, маячил штатив камеры, похожий на те, какими пользовались наши операторы, но более старый, массивный. На примыкающем столике я заметила примитивный пульт звукооператора. А этот гангстер наглец!

Еда не улучшила моего настроения: свиные отбивные с какой-то кашей напоминали жирные камни с сочащимся сквозь них влажным песком. Пока мы ели в тишине, во мне медленно закипал профессиональный журналист, раздражение росло. Я не люблю, когда мне что-то навязывают. Он не имел права привозить технику — не больше, чем я советовать ему, где открывать казино. Более того, меня возмущало, что меня заперли, и плевать я хотела на тайные делишки этого гангстера. Мне приходило в голову, что он не доверяет моим документам и боится, что я могу причинить ему какой-то вред, поэтому (с его точки зрения) вполне логично меня запереть. Но с происходящим меня такая мысль не примиряла.

И более всего мне нужна была сотовая связь. Если бы я только поговорила с Робертом, с кем угодно, все встало бы на свои места. Наконец я не выдержала:

— Будьте добры, завтра отвезите меня куда-нибудь, где был бы нормальный сигнал сотовой связи. Мне нужно позвонить домой. — Я для простоты солгала: — Мой отец в больнице на операции. Был в больнице.

Торгу с двусмысленным сочувствием хмыкнул.

— Но мы ведь договорились, что переговоры останутся в секрете, пока мы не придем к соглашению.

— Я собираюсь звонить по личному делу, мистер Торгу.

В его глазах мелькнула обида. Он вытер губы салфеткой.

— Ваши близкие могут связаться с вашими коллегами и выдать какие-нибудь сведения, пагубные для моего благополучия, разве нет?

— Сомневаюсь. Не могли бы вы быть благоразумнее?

— Я ничего не знаю об этих новых технологиях, — попытался он зайти с другой стороны.

Я посмотрела на чудо техники, древнюю видеокамеру, потом перевела взгляд на него. Он препарировал отбивную. Он жевал.

— Это случайно не ваше? — Я указала на камеру.

Он стукнул приборами по столу, потом вздохнул, уставившись на меня с такой решимостью, будто принял какое-то решение.

— Это дело рук Олестру. Он доложил, что оборудование работает. Мне показалось, оно поможет вашей работе.

«Тот самый Олестру, — подумала я, — который заманил меня сюда, который заблудился с каким-то норвежским журналистом, которого, вероятно, вообще не существует». Я положила салфетку возле тарелки.

— Мне бы хотелось с ним познакомиться.

Торгу смотрел на меня со все растущей холодностью.

— Он недоступен.

— Конечно, он недоступен! — вырвалось у меня. — Потому что нереален, черт побери!

И тут же я пожалела о своей вспышке, не из-за него, а из-за себя самой. Я чувствовала, как погружаюсь в отчаяние.

— Он совершенно реален. Он дал мне то, что требовалось. Как только я попросил. — Он хлопнул в ладоши, и я едва не подпрыгнула. Кровь громко стучала у меня в ушах. — Эту камеру.

— Она… она устаревшая, — пробормотала я.

— Мечи тоже, — отозвался он. — Но ведь они свое дело делают.

Это угроза? Я не стала выяснять. Сжав руки на коленях, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Думаю, мне следует говорить начистоту, мистер Торгу. Вы не подходите для участия в моей программе.