Продаются Natashi - Виктор Маларек

С нами садятся за стол еще две девушки - черноволосая семнадцатилетняя молдаванка Стефа и красавица Леся, девятнадцатилетняя украинка. Ирина разливает по чашкам кофе. Леся начинает рассказывать свою историю, но ее тотчас захлестывают эмоции. Она хватает сигарету и судорожно качает головой: нет, она не может продолжать. Ирина поворачивается к Стефе.

Взяв девушку за руку, Ирина спрашивает, что с ней случилось. Стефа делает маленький глоток и пристально смотрит в стол. В ее глазах глубокая печаль, голос дрожит.

Видно, что ей тоже неловко, и, хотя воспоминания свежи, их трудно выложить по команде. Еле слышным шепотом начинает она рассказ.

Ее личный кошмар начался восемь месяцев назад в Кишиневе, столице Молдовы - беднейшей страны Европы. Ей едва исполнилось шестнадцать, она закончила среднюю школу и хотела поработать официанткой или горничной, чтобы помогать семье.

Я была с моей подружкой Катриной. Ее парень повез нас в Румынию искать работу. Он говорил, что знает человека, который может взять нас уборщицами в отель.

Вместо этого девушек продали в рабство.

Нас отвезли в многоквартирный дом где-то под Белградом. Там было столько девушек, человек шестьдесят, наверное, с Украины, из России, Румынии, Молдовы и Болгарии. Там творились такие ужасы, передать не могу. Несколько раз в день приходил хозяин и орал, чтоб мы приготовились: приезжают покупатели. Мужчины заявлялись в любое время суток, и мы должны были снять всю одежду и выстроиться перед ними. Они хотели видеть нас голыми. Ощупывали и осматривали нас, как скот. Иногда отводили в другую комнату, чтобы посмотреть, каковы мы в постели.

Глаза Стефы наполняются слезами.

Мою подругу Катрину купили через две недели. Я так плакала, когда ее забирали! Все, что я помню, - ужас в ее глазах и залитое слезами лицо. Она так дрожала! Я провела на той квартире еще три недели, потом купили и меня. За это время привезли много новых девушек на место проданных.

Не знаю, почем нас продавали. Меня и еще одну девушку с Украины купил албанец по имени Геко и нелегально переправил на резиновой лодке в Италию. Погода была ужасная. Шел дождь, волны захлестывали лодку. Я держалась за борта, уверенная, что мы перевернемся и я утону. На берегу нас встретили на машине и отвезли в Местру, пригород Венеции. Нас поселили в маленькой квартире, где жили еще четыре девушки. Геко велел мне принять душ, а когда я вышла, бросил меня на кровать и изнасиловал.

У Стефы руки дрожат, когда она описывает его: "Отвратительный коротышка с красным лицом, гнилыми зубами и зловонным дыханием". Она прерывается, чтобы отпить кофе и как следует затянуться сигаретой. В комнате стоит мертвая тишина. Соседки беззвучно плачут, каждая в мыслях заново проходит круги своего ада.

Затем сутенер швырнул ей лист бумаги, где по-итальянски были написаны названия интимных услуг и их стоимость. Он приказал девушке вызубрить все это наизусть и сообщил, что каждый вечер с семи часов, в дождь, снег и жару, она будет стоять на улице, пока не заработает пятьсот долларов.

Я должна была носить мини-юбку, тонкую блузку, под ней ничего, и этот уродливый макияж. Часто какая-нибудь машина притормаживала, и водитель кричал: "Посмотри на себя, ты же шлюха! Девочка, тебе здесь не место". Но ни разу никто не остановился спросить, не нужна ли мне помощь. Они просто ехали дальше своей дорогой, самодовольные и осуждающие. Откуда им знать, что со мной сделали. Вот они и видели во мне шлюху. Они верили, что я сама захотела стоять на улице, продавая себя, а значит, заслужила такую судьбу. Но ведь это неправда!

Стефа внезапно умолкает и встает из-за стола. Она извиняется и закуривает еще сигарету. Ей нужно передохнуть минутку, прийти в себя. Соседки собираются вокруг нее, обнимают. Затем девушка возвращается, наливает себе еще эспрессо, садится за стол и заканчивает рассказ.

Я хотела бежать, но боялась. Подлец Геко обещал, что найдет меня и убьет, если я попытаюсь смыться. Мне не к кому было обратиться. Я не знала, куда идти, не знала языка. Моя жизнь превратилась в беспросветное существование.

Для Стефы всякий день был плох, но случались и такие, что хуже некуда.

Худшим был день, когда меня сняли двое мужчин и мы пошли к ближайшей парковке. Вдруг один из них схватил меня за горло. Я думала, он собирается убить меня, и умоляла о пощаде. Они отняли у меня все деньги и заставили заниматься сексом с обоими. Кончив, они выбросили меня на обочину, как мусор, и уехали. На прощание один из них крикнул в окно: "Передай Геко привет".

Каждую ночь, стоя на углу, Стефа плакала и молилась об освобождении, но оно не приходило.

Однажды мужчина увидел, что я плачу, и предложил пойти в полицию. Он думал, это так просто. Я боялась полиции. Я боялась всего. Геко говорил всем девушкам, что, если нас арестуют, полицейские сделают с нами в тюрьме что-то ужасное. Он сказал, что они подкуплены, что он платит им. Поэтому я, когда видела их, всегда убегала.

Наступил день, когда Стефа почувствовала, что больше не может этого выносить. Она решила: лучше что угодно, даже тюрьма, но только не такая жизнь. Собрав оставшиеся крохи мужества, она отправилась в местное отделение полиции. Стоя у длинной деревянной стойки, девушка ясно видела снисходительное безразличие в глазах дежурного офицера.

Офицер заявил, что не может ничем помочь. Он сказал: "Это не к нам". Я не знала, куда податься, что делать, и расплакалась. Тогда он посоветовал мне ехать в Милан, в молдавское консульство. Я вышла из отделения. Денег у меня не было, поэтому до Милана добиралась автостопом.

Когда Стефа наконец добралась до консульства, постоянный консул отнесся к ее положению равнодушно. В бюджете нет денег, чтобы отправить ее домой, отрезал он. У Стефы началась истерика. Бюрократ нервно порылся в бумагах, снял телефонную трубку и позвонил в Regina Pacis. Через несколько часов Стефа ехала на автобусе в Лечче. Ей все-таки удалось освободиться.

"Я простояла на улице в общей сложности четыре месяца", - сказала она. За этот короткий период ее использовали сотни мужчин, а Геко получил за ее тело не меньше 6о тысяч долларов.

Поселившись в Regina Pacis, Стефа больше всего боялась не того, что ее выследит сутенер. Она боялась звонить домой.

До моих родителей никаких вестей не доходило. Но, когда я рассказала маме, она ответила, что все знает. Она ходила к гадалке, которая и открыла ей правду. Она молилась о моем спасении, и ее молитвы были услышаны. Она хочет только одного - чтобы я вернулась домой. Я вернусь, только не знаю когда. Пока поживу здесь, соберусь с мыслями. Мне нужно побыть одной, успокоиться, почувствовать себя в безопасности. Дон Чезаре обещал летом помочь мне найти работу в отеле, чтобы перед возвращением домой скопить немного денег.

И еще одно беспокоит Стефу.

Я все время думаю о Катрине. Приехав в Regina Pacis, я позвонила ей домой. Ее родители с ума сходили от беспокойства. После отъезда она так и не давала о себе знать. Они принялись меня расспрашивать. Я как обмерла. Не знала, что сказать. И сделала вид, будто линия разъединилась. Я не могла сообщить родителям, какая участь постигла их дочку. Каждый вечер я молюсь перед сном. Молю Господа, чтобы родители мне поверили, что меня заставили, что я не испорченная, не проститутка. Мне страшно ложиться спать, потому что, закрывая глаза, я вижу только боль. Я вижу лица всех этих мужчин, Геко. Я так хочу забыть... но не могу.

Стефа встает из-за стола, слезы катятся по ее щекам. Она уходит в свою комнату, падает на кровать и рыдает.

Звездным вечером, в час, когда контрабандисты во

Влёре, на албанской стороне Адриатики, готовят свои моторные лодки, дон Чезаре распахивает ворота Regina Pacis и ведет маленькую женскую процессию через узкую

ПРОДАЮТСЯ NATASHI

дорогу к краю скалистого берега. Они стоят, молча глядя на море, которое им довелось пересечь. Священник поднимает руки, благословляет катящиеся волны и начинает молиться. Женщины глядят на воду, их губы шепчут молитву о жертвах - о тех, кого еще не спасли.

Спустя пару ночей я подъезжал к Риму по Виа Сала-риа. "Ночные бабочки" трудились в поте лица. Поодаль от оживленной трассы, из темных боковых проулков, сквозь тонированные стекла подержанных машин сутенеры наблюдали за своей собственностью. Этим молодым женщинам освободиться будет нелегко.

ВСЕ ДЕЛО В РАВНОДУШИИ

Торговля пороком... при желании на нее можно смотреть сквозь пальцы. Но я не могу понять, почему мы, развитое общество, поворачиваемся спиной к людям.

САЙМОН ХАМФРИ, СТАРШИЙ ОФИЦЕР полиции СКОТЛЕНД-ЯРДА

Как правило, в результате полицейских рейдов по

борделям или уличных чисток в мировых столицах проституток иностранного происхождения арестовывают и отдают под суд. Чиновники обычно не считают их жертвами преступления; в них видят просто нелегальных мигрантов. Никто не пытается выяснить, как они попали на панель. Их сажают в тюрьму, заводят дело по обвинению в нарушении иммиграционного или трудового законодательства и как можно скорее депортируют. Другими словами, невинных женщин сначала клеймят позором, а затем опять и опять преследуют.