Собрание сочинений (Том 4) - Вера Панова

Л у т с (огорчен). Стыдно, Коели. Фу, как стыдно, мальчик.

Б а б у ш к а. Никому не стыдно. Стыдно бить, стыдно мучить, стыдно воровать, а это маленькие пустяки, это не стыдно. Он ее понял, и мы его поняли и желаем ему всего хорошего. Скажите до свиданья, дети, и если она его встретит - не скоро, когда-нибудь, - пусть засмеются и поздороваются... Вон другой молодой человек смотрит на меня печальными глазами. Такой молодой, и уже узнал столько печали!

Шарафутдинов отворачивается в смущении.

М а м а (внучке). Очень красивый! Гораздо лучше, чем тот... Посмотри, какие брови!

В н у ч к а (грустно). Ничего...

М а м а. Папин костюм как раз ему по росту...

Шепчутся. Над тремя склоненными женскими головами - склоненная голова Лутса.

Л у т с. Шарафутдинов! Можно собрать вещи. Пойдешь.

Семейство Ильмарине (хором). Не надо вещи!

Л у т с. Не надо вещи!

Семейство Ильмарине чопорно раскланивается и направляется к выходу.

В н у ч к а (оглянулась на Коели). Прощайте.

Семейство уходит.

Г р е ч к а. Совсем даже ничего дивчина.

Ш а р а ф у т д и н о в. Старая бабушка - умная бабушка.

Д а х н о. Х-ха! Да ты на молодую метишь или на старую?

Ш а р а ф у т д и н о в. Ты обо всем гадость думаешь. Не хочу слушать твои глупые шутки!

Г р е ч к а. Дай хоть обчищу тебя.

Д а х н о. Самая жениховская роба.

Г р е ч к а. Дадут костюмчик; ничего.

В а л я. Постойте! Нате! (Достает носовой платок.) Почти совсем чистый.

Я р о ш. Не застрянь там в усадьбе на сладких харчах.

Ш а р а ф у т д и н о в. Совесть не позволит застрять.

Г р е ч к а. Только ты с умом. На рожон не лезь.

Ш а р а ф у т д и н о в. Яс умом. Большое спасибо. Ну... До свиданья, товарищи.

И всем взгрустнулось.

Г р е ч к а. Будь жив, дорогой.

Рукопожатия.

Ш а р а ф у т д и н о в. Прощай, Александр Данилович.

М е р к у л о в. Прощай, брат. Вспоминай.

Ш а р а ф у т д и н о в. Буду вспоминать всегда, каждый день... Никогда не забуду никого!

Д а х н о. Иди уж...

Шарафутдинов, простясь, уходит с Лутсом.

Вот скажи ты - за что самым последним дурням наибольше счастья?

Г р е ч к а. Не все ж тебе, умному, в рот - нехай другой раз и нам, дурням.

Д а х н о. Изменила судьба... Я всегда был, конечно, способный.

Г р е ч к а. Видать.

Д а х н о. И удача мне валила, понимаешь, как козырная масть! Обрати внимание: ты замечал, чтоб мне когда-нибудь было хуже всех?

Г р е ч к а. Никогда такого не замечал.

Д а х н о (жует хлеб). Ни у кого нема даже на закрутку, а у меня полные карманы курева, х-ха?

Г р е ч к а. А как же!

Д а х н о. А в колхозе я был кладовщик, ясно тебе?

Г р е ч к а. А как же не ясно!

Д а х н о. Эх, была жизнь! Веришь, прихожу и беру чего сколько хочу муки пшеничной, яблок, меду... пряжи... Сколько чего хочу! Ты можешь этому поверить?

Г р е ч к а. Чего ж? Могу.

Д а х н о. Так счастье валило - ты послушай! Как раз в июне месяце, после ревизии, подпал я под статью. Составили акт, я к юристу, юрист говорит - придется отсидеть; адвокаты, говорит, выручить не могут. И аккурат двадцать второго числа началась война, и я от следствия ушел - по мобилизации.

Г р е ч к а. Угу. Гитлер тебя выручил, так сказать.

Д а х н о. А вот сейчас, замечаю, стала фортуна рожу от меня воротить. Ну, не обидно? Какой-то сопляк пошел в приймы - масло жрать, а я, такой человек складный, корми вошу.

Г р е ч к а. А ты, вот именно, корми вошу.

К о е л и (спокойно). Удивительно вы противный человек, Дахно. (Задумчиво.) Такой отвратительный гад...

Д а х н о (вскочив). Как?.. Ага?.. (Захлебнулся.) Я знаю... Я знаю вы б меня раздавили... А через что? Сказать, через что?

Г р е ч к а. Сядь и заткнись.

Д а х н о. Через то, что я на одну тут личность плевать хотел. Вы эту личность слушаете, и лечите, и ховаете, а я ее ненавижу и слушать не желаю, ни одного слова от нее больше не желаю слушать!

М е р к у л о в. Личность, на которую вы плевать хотели, тут ни при чем. Вас не любят за то, что вы спекулируете на несчастье ваших товарищей.

Д а х н о. Забалалайкала балалайка... Какое мое дело до ихнего несчастья - я сам несчастный!.. "Спекулируете"! Щепотку махры когда...

Е р е м е е в. Триста рублей за щепотку махры.

М е р к у л о в. Вас не любят за то, что вы не советский человек, Дахно.

Д а х н о. Ишь куда - у-у-у... Думаешь, тут тебе большевицкий строй... когда ты балалайкал надо мной разными словами день и ночь...

К о е л и. Александр Данилович, не отвечайте ему. Александр Данилович, не отвечайте, ну его к черту!

Д а х н о. Это я там был обязан вас слушать и с вами цацкаться. А тут я с вами не обязан цацкаться, чтоб вы знали! Вы на меня смотрите как на дерьмо...

Н о в и к о в. А ты дерьмо и есть.

Я р о ш. Ну, кончили!

Входит Л у т с.

Л у т с. Не надо кричать. Прибери немножко: идут... (Вале.) Уходи, чтоб не было тебя! (Затопав ногами.) Я из-за тебя под арест пойду!..

Валя убегает. Входят Т е е с а л у, В е г е р и С е п р е.

С е п р е. Ауфштеен! Встать!

В е г е р (он величественно холоден). Вифиль?..

Т е е с а л у. Драйсих. (Лутсу.) Больных нет?

Л у т с. Есть больные.

Т е е с а л у. Чем?

Л у т с. Живот...

Т е е с а л у. Сколько?

Л у т с. Семь человек.

Т е е с а л у. Медикаменты есть?

Л у т с. Купил желудочные капли. Больше в аптеке ничего нет.

Т е е с а л у. В случае подозрения на тиф дайте знать. (Смотрит в записную книжку.) Николай Коели.

К о е л и. Я - Николай Коели.

Т е е с а л у. Сколько вам лет?

К о е л и. Семнадцать.

Т е е с а л у. Городскому управлению стало известно, что вы происходите из семьи одного из высших духовных сановников России.

К о е л и. Да?

Т е е с а л у. Если бы городское управление было поставлено об этом в известность раньше, оно не допустило бы вашего пребывания в бараке для рядовых военнопленных.

К о е л и. Я - рядовой военнопленный.

Т е е с а л у. Ваш дед был (смотрит в книжку) католикосом всех армян... Принимая во внимание вашу крайнюю молодость, я мог бы обеспечить вам более сносное существование. Что вы скажете, например, если вас поместят в какую-либо почтенную и просвещенную эстонскую семью в качестве, допустим, секретаря? Вы владеете стенографией?

К о е л и. Нет, не владею.

Т е е с а л у. Ну, это не так важно. Через несколько дней мы это устроим; вы можете надеяться. Пока я распоряжусь, чтобы вас не посылали на работу.

К о е л и. Вас неправильно информировали. Мой дед не был католикосом. Он был сапожник, или чистильщик сапог, или то и другое вместе - что-то, в общем, в этом роде...

Т е е с а л у (неприятно удивлен). Вы неоднократно говорили публично...

К о е л и. Это была шутка; я ее повторял, чтобы позабавить товарищей. Но я не хочу обманывать такое почтенное учреждение, как бургомистрат.

Т е е с а л у. Вы пошли в армию добровольно?

К о е л и. Мой год не подлежал отправке на фронт.

Т е е с а л у (помолчав). Как бы ни были вы молоды, за вами приходится признать право распоряжаться своей судьбой. Но позвольте вам все-таки сказать, что в вашем положении вы поступаете опрометчиво, отвергая предложенную вам помощь. ("Может быть гораздо хуже!" - хочется ему сказать. "Глупый мальчик, пропадешь ведь!" - хочется ему сказать. Но ни воспитание, ни положение не позволяют ему быть откровенным.)

К о е л и. Я не могу принять помощь, предложенную внуку католикоса. Я - внук чистильщика сапог.

Вегер, скучая, поворачивается к двери, чтобы уйти. Направляется за ним и Теесалу.

Д а х н о (вдруг выступает вперед). Гер офицер!

В е г е р (к Теесалу). Вас?

Д а х н о. Гер офицер, слушайте, что я скажу...

В е г е р. Айне кляге?

Т е е с а л у. Претензия? Жалоба?

Д а х н о (кричит Вегеру как глухому). Гер офицер, тут комиссар! Комиссар!

В е г е р (приподняв брови). Вер ист комиссар?

Д а х н о (кричит, указывая пальцем на Меркулова). Вон он! Он! Комиссар!

В е г е р. Комиссар?

Д а х н о. Комиссар батальона!

В е г е р. Батальон? (Подходит к Меркулову, смотрит.)

Я р о ш. Брехня! Брешет, гнида!

Движение и гул.

Н о в и к о в. Брешет, сволочь!

Д а х н о. Кто брешет? Кто брешет? Обратно Дахно - брехливая собака? Х-ха! Нет, Дахно правду говорит! Дахно вас выведет, балалаечников, на чистую воду!

Г р е ч к а (Вегеру). Не слушайте! Никакой не комиссар, никс комиссар, ферштеен? Обыкновенный рядовой, мы с ним с самого начала войны...

Я р о ш (к Теесалу). Господин товарищ городской голова! Не допустите такое дело над человеком...

Т е е с а л у (в смятении). Это ужасно... (К Дахно.) Зачем вы говорите такие вещи, это ужасно...

Д а х н о (опьянен местью). Говорю, что знаю... Он - комиссар!

В е г е р (ровно). Гут.

Уходит, Теесалу и Сепре - следом.

Д а х н о (рванулся за ними). Гер офицер!..