Убийственный Париж - Михаил Трофименков

В тот день закатилась звезда Земуров, хотя их вялотекущие схватки с конкурентами продолжались с переменным успехом еще несколько лет. Эдгар потерял свой бизнес, уехал в США, подозревался в убийстве корсиканца Франсиски, задолжавшего ему миллион. 8 апреля 1983 года на вилле в Майами снайпер с четырехсот метров продырявил ему голову. Жильбера настигли три пули в Париже 28 июля 1983 года, когда он выгуливал четырех своих пудельков на авеню Сегюр.

Но и торжество южан завершилось гекатомбой. Веле застрелил друга своего детства Готье из его же пистолета, прознав, что тот заделался стукачом, но и сам угодил в западню на Корсике. По одной из версий, корсиканцы стояли и за убийством Майона 13 июня 1982 года: освободившись из тюрьмы, куда все-таки загремел (Эме-Бла-на за все его подвиги временно перевели в Лион), он поспешил повидаться с маленькой дочерью, жившей в провинции, и утратил бдительность. По другой версии, ему запоздало отомстили Земуры. Крови Майона жаждали очень многие.

P. S. Клан Земуров — прототип клана Беттунов в фильмах Александра Аркади «Йом Кипур» (1981) и «Йом Кипур 2» (1992), названия которых на русский обычно переводят как «Большое прощение». Вожаков клана сыграли Роже Анен и Ришар Берри, их заклятого врага — Робер Оссейн. Земурам посвящен фильм Анри-Клода де Ла Казиньера «3, как Земур» (2002). Соперничество полицейских служб отразилось в «Войне полиций» (1979) Робина Дави. Комиссара Бруссара играли Мишель Пужад («Месрин» Андре Женовеса, 1983), Аладен Рейбен («Охота на человека» Арно Селиньяка, 2006), Оливье Гурме (дилогия «Месрин» Жан-Франсуа Рише, 2008). Комиссара Эме-Блана — Ришар Берри («Охота на человека») и Лин Тюйе (дилогия «Месрин»).

Глава 9

Улица Роллен, 4

Удар «Дельты» (1978)

В сердце Латинского квартала, сразу за Пантеоном, начинается улица Роллен. В XVII веке здесь жили философы Рене Декарт и Блез Паскаль, а 4 мая 1978 года в холле дома номер 4 поджидали свою жертву убийцы. Едва раскрылись двери лифта, они выпустили четыре пули в очень высокого, очень худого человека профессорской внешности. Шестидесятитрехлетний Анри Кюриэль, он же Жак, он же Старик, он же Вассеф, самый богатый революционер и величайший конспиратор XX века, собирался на прогулку, а может быть, на конспиративное свидание — с отставным израильским генералом или эмиссаром Ясира Арафата.

Убийцы оповестили СМИ: «Сегодня в 14 часов агент КГБ Анри Кюриэль, сторонник арабов, предатель усыновившей его Франции, окончательно прекратил свою деятельность. Он был казнен в память о наших павших. Наша предыдущая операция была предупреждением. Подпись: „Дельта“».

Что такое «предыдущая операция», загадкой не было. Кюриэля убили из того же оружия, что и — 2 декабря 1977 года — Лайда Сабаи, привратника Общества дружбы с Алжиром: убийцы приняли его за председателя общества. А вот подпись озадачивала. Не потому, что никто не слышал о группе «Дельта», а именно потому, что зондеркоманду Организации секретной армии (OAS), фанатиков «французского Алжира», созданную младшим лейтенантом Роже Дегельдром в 1961 году, помнили слишком хорошо. Ее программой-максимум было убийство де Голля, дважды оказывавшегося на волосок от смерти. Программой-минимум — вполне удавшийся кровавый хаос в Алжире и Франции. Но «Дельту» давно уже наголову разгромили, а Дегельдра расстреляли 6 июля 1962 года. И, хотя с ноября 1977-го (подрыв коммунистического книжного магазина в Тулоне) по сентябрь 1983 года (взрыв на Международной ярмарке в Марселе) «Дельта» подписалась под тринадцатью покушениями, исчезнув так же неожиданно, как возродилась, эксперты считают, что ее именем прикрывались иные силы. Иные, но какие? Желавших смерти Кюриэлю было в мире более чем достаточно.

Он родился в семье евреев, пришедших в Египет с армией Бонапарта и числившихся подданными Италии: загранпаспорта превращали бизнес их обладателей в офшор. Дед Анри Кюриэля был ростовщиком. Отец Даниэль, ослепший в три года, — богатейшим банкиром Египта. Анри провел детство в огромном каирском особняке на острове Замалек, где по вечерам пировали десятки гостей. Учился во французском иезуитском колледже, лето проводил во Франции и с юности считал ее своей истинной родиной. Но, в отличие от брата Рауля, ставшего впоследствии известным археологом и нумизматом, отец не отпустил Анри продолжать образование во Франции: кто-то ведь должен «за лавкой присматривать».

Кюриэль утешался книгами и девушками: барышням он читал Пруста, шлюхам — Достоевского. Лечась от предрасположенности к туберкулезу в поместье в дельте Нила, он женился на своей медсестре. Розетт Аладжи уже была социалисткой, а картины немыслимой нищеты и варварской эксплуатации крестьян быстро сделали пылким коммунистом и самого Анри. Он вообще отличался такой чувствительностью к чужим страданиям, что друзья прозвали его «ошеломленной лилией». Энтузиазм неофита произвел незабываемое впечатление на его тринадцатилетнего роттердамского кузена Джорджа Бехара, в 1935 году навещавшего египетскую родню, и предопределил судьбу юноши. Джордж Блейк — под этим именем войдет в историю Бехар. Высокопоставленный британский разведчик, оказавшийся в начале 1950-х в корейском плену, он предложит свои услуги советской разведке и станет ее бесценным агентом.

Менее известен другой, итальянский, кузен Кюриэля — врач Эудженио, убитый в 1945 году фашистами.

Но вступить в компартию Кюриэль не мог никак, просто потому, что в Египте таковой не существовало: зачаточную организацию, созданную в 1923 году, разгромили уже в 1925-м. Пришлось создавать ее самому. Сознательный пролетариат в Египте отсутствовал — за организацию партии взялась совестливая еврейская золотая молодежь. Основанное Кюриэлем в 1943 году Египетское движение национального освобождения конкурировало с группами Гизеля Шварца и Марселя Израэля.

Тогда же он познал азы подпольной работы. В 1942 году, страшась вступления в Каир танков Роммеля, евреи бежали в Иерусалим — Кюриэль остался, чтобы превратить купленный им книжный магазин в штаб сопротивления. Где подполье, там и тюрьма. Полиция, в подарок Роммелю, хватала замешкавшихся евреев. Кюриэль делил камеру с нацистскими агентами, слышал рев уличной толпы «Роммель! Роммель!» и сделал поразительное открытие: колониальные народы так исстрадались под игом колонизаторов, что готовы заключить пакт с самим Сатаной. Вторая волна арестов накрыла его в 1948 году — «в честь» создания Израиля: хватали уже не только евреев, но и коммунистов. После полутора лет лагерей Кюриэля затолкали на судно, идущее в Геную, откуда с липовым паспортом он перебрался в милую его сердцу Францию.

Встреча с единомышленниками окатила Кюриэля ледяным душем. Он вновь оказался дважды преступником. Во-первых, поддержал в 1952 году революцию египетских «Свободных офицеров» Гамаля Абдель Насера, названную сталинистами военно-фашистским переворотом, хотя в руководство заговора входило несколько близких к коммунистам и хорошо знакомых Кюриэлю офицеров. Во-вторых, в 1943-м по пути из Москвы в Алжир в его доме провел четыре дня человек-легенда, фигура зловещая и трагическая — Андре Марти, третий по значимости человек в компартии Франции.

В 1919 году инженер-механик Марти возглавил на Черном море бунт моряков, участвовавших в антисоветской интервенции, поднял красный флаг на эсминце «Протей» и был приговорен к двадцати годам каторги. Политкомиссар Коминтерна, в Испании он курировал интербригады и заслужил прозвище Мясник Альбасете. Хемингуэй вывел его в романе «По ком звонит колокол» под именем Андре Массара, параноика и палача, приказывающего расстрелять главного героя Роберта Джордана. В 1944 году Марти жаждал возглавить революцию во Франции, но Сталин остудил его пыл, а в 1952-м его, предъявив стандартные для сталинских чисток обвинения, исключили из партии: адски гордый Марти закончит жизнь, торгуя вразнос носками. Кюриэлям же «Юманите» предъявила фантастические обвинения: «Эти египтяне связаны со своим родственником-троцкистом, которого во время работы в подполье уличили в предательстве».

Для любого коммуниста это означало политическую смерть, но только не для Кюриэля. Ну что ж, рассуждал он, тем хуже для партии: он создаст свой, свободный, независимый от воли Москвы и политиканства, Интернационал. ФКП вела себя трусливо, если не предательски, по отношению к алжирцам, восставшим в ноябре 1954 года против колонизаторов: пришло время Кюриэля. В ноябре 1957 года журналист-католик Робер Барра свел его с философом Франсисом Жансоном, «беспартийным коммунистом», соратником Сартра: уже созданные ими автономные группы они объединили в подполье «носильщиков чемоданов», раскинувшее свою сеть на Бельгию, Нидерланды, Швейцарию, Италию, ФРГ.

Сотни — а если считать тех, кто без лишних вопросов укрывал незнакомых товарищей, то и тысячи, — французов объявили войну своему правительству. «Носильщики» собирали «революционный налог» с французских алжирцев — от зеленщиков до сутенеров. Перевозили деньги — по пятьсот миллионов «старых» франков в месяц: десять битком набитых чемоданов — и оружие, подделывали документы, укрывали и выводили за границу боевиков, готовили побеги из тюрем. При этом руководство «носильщиков» поставило алжирскому Фронту национального освобождения категорическое условие: на территории Франции не будет безадресных покушений против безоружных обывателей.