Изара, книги 1-6. Кассардим, книги 1-3 - Юлия Диппель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В противном случае мы бы так легко не отделались.
Я скосила глаза на свой смартфон. «Лжец Тристан» до сих пор не прислал адрес. Люциан тоже не подавал признаков жизни. Только Гидеон держал меня в курсе событий сообщениями вроде:
«ТВОЙ ОТЕЦ НА СВОБОДЕ. ТЕБЯ ИЩЕТ ЛИГА. ПРЯЧЬСЯ!»
или
«ОНИ ДАВЯТ НА ПЛЕЯДУ, НО НА НАС ТЫ ВСЕГДА МОЖЕШЬ ПОЛОЖИТЬСЯ»
или
«У ТЕБЯ ВСЕ ХОРОШО?»
или
«ВИКТОРИУС И ТВОЯ МАМА ПРОПАЛИ. НАДЕЮСЬ, ОНИ С ТОБОЙ»
или
«ПАПА БОРЕТСЯ ЗА ТЕБЯ. Я ТОЖЕ. ТЫ НЕ ОДНА».
Я ответила ему только один раз: отправила эмоджи с поднятым вверх большим пальцем. Больше не рискнула ничего написать – вдруг за ним установили слежку.
– Ты в курсе, что самое классное в звуковых оповещениях, моя беспокойная пчелка? – полюбопытствовал Викториус и моментально сам ответил на свой вопрос. – Всегда слышишь, если тебе кто-то пишет, и не надо постоянно проверять телефон. Тогда ты могла бы спокойно сесть с нами и выпить чаю.
Он указал на дымящуюся чашку, которая уже какое-то время стояла на кофейном столике и дожидалась меня.
– Чай тут не поможет.
– Ари, делай так, как сказал Вик. Это невежливо, – проворчала мама. Я застонала.
– Вы можете просто оставить меня в покое? Мне нужно подумать.
– Это можно делать и сидя.
– Мам! – сорвалась я. – Ты не имеешь ни малейшего понятия, что здесь происходит, поэтому, пожалуйста, не встревай.
Мама обиженно засопела.
– Это я не знаю, что происходит?! У тебя неприятности, потому что ты связалась с демонами. Что в этом непонятного?
Низкий смех ворвался в мои мысли.
«Что правда, то правда». – Бел улыбался мне, сверкая белоснежными зубами и показывая ямочки на щеках. Он удобно устроился со своими чипсами и, жуя, наблюдал за нами.
«Вот только ты еще не начинай!» – раздраженно предупредила его я и вновь повернулась к маме.
– Всё немножко сложнее, мам!
– Ничего сложного. Мы должны вернуться в лицей. Мистер Росси нас…
– Он не сможет нам помочь, – прервала я ее.
– Ариана, будь благоразумней!
– Мама! Если ты не прекратишь, я попрошу Бела снова тебя вырубить!
«Это будет не бесплатно, – тут же проговорил Бел. Его глаза лукаво блеснули. – А вообще, по-моему, она очень забавная».
Мама упрямо скрестила руки на груди, и я поняла, что за это мне придется извиняться минимум месяц.
– Это было не очень-то любезно, мой медовый тортик, – упрекнул меня Викториус.
Господи боже! Да за что же мне это всё?!
Чтобы сгладить углы, я плюхнулась на диван. Мама проследила за этим с такой миной, словно говорила: «Уже слишком поздно», и отхлебнула чаю.
Я послала Белу хмурый взгляд.
«Если ты здесь только забавы ради, то лучше уходи и пугай каких-нибудь малолетних сатанистов!»
Он осклабился.
«Заманчиво, но перед этим я расплачусь по долгам».
Торжественная серьезность, которая притаилась за его сарказмом, окончательно выбила меня из колеи. Он имел в виду, что в Праге я спасла ему жизнь? Но это же смешно.
«Ты привез сюда меня и маму. Мы полностью в расчете».
Бел поводил головой из стороны в сторону, словно сомневался в моих словах. В конце концов он пожал плечами.
«Давай не будем начинать дискуссию о ценности моей жизни. Тут мы с тобой не сойдемся во мнениях…»
– У тебя чай остынет, – сказала мама. Я еле удержалась от закатывания глаз – и по поводу Бела, и по поводу мамы. А так как мне было не до новых разборок, я взяла свою чашку со стола и сделала глоток в качестве алиби. Затем еще раз проверила телефон. Все еще пусто.
– Воробышек! Эти суровые морщинки между твоими восхитительными бровками просто невыносимы, – пожурил меня Викториус. Он по-королевски скрестил ноги. Поправив воротничок своего костюма цвета охры, отмеченный потягивал чай. Естественно, отгибая мизинчик. – Кстати, так же невыносимы, как и твоя пустая наивность.
– Я не наивная, – кисло пробурчала я, печатая сообщение.
«С ТОБОЙ ВСЁ В ПОРЯДКЕ?»
Но помедлила перед отправкой. Люциан определенно был сейчас с Танатосом, а это значит, что он, вероятно, находился в Святилище «Омеги». Там есть сеть? Люциану разрешили оставить телефон? Могла ли я вообще быть уверена, что ответ будет от него? И как избежать нервного срыва, если он не ответит?
– Отнюдь, мое смелое перышко фламинго. – Викториус издал сочувственный вздох. – И именно за это ты однажды поплатишься жизнью.
Фыркнув, я снова стерла сообщение Люциану.
– Премного благодарна за твое ценное мнение о текущих событиях. – Я громыхнула чашкой об стол и собиралась встать, но у Викториуса были другие планы.
– Сидеть! – рявкнул он.
Я обалдело рухнула обратно на подушки. Такого тона при общении со мной я от него еще не слышала. Даже мама озадаченно уставилась на него. Бел же просто хрустнул чипсинкой.
– Ты настолько паникуешь, что, как курица без головы, угодишь прямо в ловушку, которую тебе заранее вероломно приготовили. – Все жеманство испарилось. В голубых коровьих глазах Викториуса отражался незаурядный интеллект. – Поверь, в этой области у меня огромный опыт. И исходя из этого, тебе лучше слушаться меня, потому что я уже давно разгадал твою насущную проблему.
Я глубоко вздохнула:
– И какая же у меня проблема?
Викториус разгладил галстук. Многозначительно прочистил горло.
– Ты мыслишь не как праймус, ангелочек мой.
Мама в шоке втянула воздух в легкие.
– Викториус, как ты только можешь…
«Не хочу показаться мелочным, – вклинился Бел, – но прежде чем ты с благодарностью кинешься ему на шею, хотел бы напомнить, что я дал тебе такой же совет…»
У меня потихоньку кончалось терпение. Я помассировала виски, подбирая слова, чтобы просветить Викториуса о нашей фактически безвыходной ситуации.
– Тристан не оставляет нам выбора. Он всё продумал, и даже Элиас и Люциан…
– Подожди-подожди-подожди! Эти двое – очень плохие примеры. Элиас просто неисправимый моралист, а Люциан… сейчас рассеян.
– Ладно… – Я изо всех сил старалась придать голосу уравновешенное звучание. – Тогда подскажи мне! Как бы на моем месте поступил праймус?
Викториус энергично хлопнул в ладоши.
– А давай его и спросим! – воскликнул он, выжидательно устремив взгляд на единственного праймуса в нашей компании.
Бел как раз положил в рот пригоршню чипсов и удивленно замер. Глядя на Викториуса, он молча дожевал и проглотил чипсы. Потом повернулся ко мне. Теперь в его взгляде крылась жесткость, напомнившая мне, кем он был на самом деле.
– Я
