Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

«Вот как оно атаковало нас, — решил Захария. — Спрыгнуло с одной из платформ у вершины».

Приближаясь к пику строения, десантники различали всё больше деталей. На высшей точке каким-то немыслимым образом держались ряды наклоненных, потрескавшихся и сломанных каменных столпов. Будто две гигантские руки, сложенные «чашечкой» они служили фундаментом для комплекса временных имперских строений — командного пункта кадийцев. Здания были возведены на треугольной платформе, которую поддерживали балки метровой толщины, выходившие из сужающихся стен монолита прямо под ней.

Пока сержант пытался сообразить, как всё это ещё не рухнуло, его внимание вдруг привлекли мелькающие пятна цвета, вылетавшие наружу. Какие-то обломки и более крупные объекты сбрасывали с высоты.

Захария сжал челюсти: этими «объектами» были люди.

Отстегнув модифицированный снайперский лазган, элизиец поднес телескопический модуль к визору, изо всех сил удерживая равновесие в порывах ветра. Трясущееся изображение подтвердило его опасения — через клубы дыма и языки пламени сержант рассмотрел братьев-кадийцев, отчаянно сражавшихся в ближнем бою. Треск помех в ухе сменился напряженным голосом задыхавшегося Педазура, когда десантники оказались достаточно близко, чтобы поймать сигнал его вокса малой дальности.

«Перегруппироваться по левой стороне… левой! Оранис, следи за…»

Мощный взрыв пробил изнутри дальнюю стену поста вокс-прослушивания, обломки модульной пластальной конструкции, вращаясь, полетели вниз по парапетам из черного камня. В открытом канале раздавались вопли, крики ярости и боли, которые издавали гвардейцы Педазура, сражавшиеся с врагом до предрешенного конца. В ближнем бою, должно быть, их просто вырезали.

Словно в подтверждение этому, острейший взгляд сержанта заметил движение через неровную дыру в стене, мимо которой пролетали десантники. Дюжина кадийцев, возможно больше, отступали спиной вперед и беспрерывно палили в оранжево-черный дым. Несмотря на смертоносные залпы, невидимая цель продолжала сближаться с имперцами, а затем случилось неизбежное: все они сорвались с уступа и рухнули в бездну. С высоты больше мили немногие сумели бы разглядеть гибель людей, превратившихся в мешки с костями.

В прицеле Захарии полыхнуло ослепительное сияние, вспыхнувшее где-то вверху. Он инстинктивно отдернул лазган, но никак не мог сморгнуть цветные пятна из глаз. В тот момент, когда элизиец ощутил, что мимо проносится нечто обжигающе горячее, зрение немного восстановилось, и сержант увидел пылающие обломки разрушенных «Валькирий», которые неудержимо приближались к нему по смертоносной дуге. Причина их жестокой судьбы прояснилась секундами позже, как только другая пара транспортников поодаль начала набирать высоту, одновременно отворачивая в разные стороны — сверху к ним направлялись двое космодесантников Хаоса.

— Нет! — беспомощно крикнул Захария, увидев, как один из пилотов совершает чудовищную ошибку. Тот решил открыть люк пассажирского отсека, решив сбросить драгоценный груз прежде, чем самолет окажется жертвой бешеной атаки предателя. Шестеро элизийцев у выхода мгновенно стали целями для яростной ржаво-красной молнии, подлетевшей вплотную к хрупкому фюзеляжу. Все они погибли за несколько секунд.

Хотя на хвосте второй «Валькирии» неотрывно висел другой преследователь, летательный аппарат ринулся на помощь собрату и открыл огонь. Космодесантника-предателя разорвало в кровавые клочья, но его жертва потеряла управление из-за расплавившейся лопасти стабилизатора по левому борту и понеслась прямо к незадачливому спасителю.

Тот попытался отвернуть, но было уже поздно; врезавшись друг в друга, самолеты превратились в мешанину двигателей и фюзеляжей, которая на головокружительной скорости пронеслась мимо сержанта и его товарищей.

Захария осмотрелся по сторонам, но небо опустело. Самое скверное, нигде не было видно двух других летающих неприятелей.

— Направление — тот большой выступ на одиннадцать часов. Будь я проклят, если потеряю вас всех за один день… Пошли!

Пригнув головы, все трое элизийцев вытянули руки по швам и, повинуясь гаркающему приказу командира, стрелой понеслись к покрытой бороздами и выбоинами стене монолита. Сверху замелькали болтерные очереди, заставившие гвардейцев снова нарушить строй. Пригнув головы, все трое элизийцев вытянули руки по швам и, повинуясь гаркающему приказу командира, стрелой понеслись к покрытой бороздами и выбоинами стене монолита. Сверху замелькали болтерные очереди, заставившие гвардейцев снова нарушить строй.

Извернувшись, сержант попытался отыскать неприятелей; оказалось, что пара чудовищ, атаковавших десант, приближается к ним на огромных, изрыгающих дым прыжковых ранцах. Видимо, они приземлились на выступ и тут же вновь прянули в воздух. Мысленно рассчитав скорости, Захария понял, что предатели перехватят их за несколько секунд до того, как отряд доберется до укрытия на монолите — если только он не помешает врагу.

Отклонившись вверх, сержант включил левый рулевой двигатель гравишюта на долю секунды раньше правого, и закрутился по вертикальной оси. Падение Захарии остановилось, ветеран ощутил тошнотворный толчок и увидел, что отступники несутся к нему, ревя турбинами. Явно не устрашенные жалким оружием, которое наводил на них дерзкий человечек, эти создания наслаждались устроенной ими воздушной бойней.

Глубоко дыша, чтобы скорректировать прицел, элизиец несколько раз выстрелил в приближавшегося к нему передового хаосита, надеясь попасть в уязвимую точку. Существо почти не замечало этих комариных укусов, но сержант не отступал, твердо решив выиграть для Беора и Адуллама необходимое время. Он подозревал, что под чудовищно украшенным доспехом тварь хохочет над этими жалкими попытками, пока её собственные выстрелы всё приближаются к элизийцу.

Внезапно прямо над ними мелькнуло нечто металлическое, заставив гвардейца и предателя разом поднять головы.

За последней «Валькирией» струился дым из левого двигателя. Большая часть законцовки правого крыла исчезла, но мультилазер ещё действовал. Оружие разразилось крайне неточными очередями, заставив обоих чудовищ прервать атаку на Захарию. Развернувшись к поврежденному самолету, хаоситы открыли огонь по кабине и быстро превратили её в калейдоскоп осколков стекла и стали.

Пилот, очевидно, погиб, задний люк был открыт нараспашку, но сержант, заметив свой шанс, прицелился в брюхо транспортника. На одной из направляющих гордо восседала последняя ракета «Адский удар», и, при всей тяжести положения, с третьего выстрела элизиец попал в неё. «Валькирия» исчезла в огненном шаре, пламя охватило ближайшего к ней предателя, а в прыжковый ранец другого вонзилось несколько металлических обломков. Один из них распорол кожух правой турбины, и та скрылась в маслянистом облаке коричнево-черного смога; левый двигатель повысил обороты, компенсируя потерю.

Потеряв равновесие, космодесантник Хаоса перевернулся по горизонтальной оси и устремился к сержанту, но тот вырубил силовую установку и камнем рухнул вниз. Захария глянул вслед промелькнувшему красному великану, и его облегчение тут же сменилось ужасом. Несмотря на полученный урон, враг уже выбрал другую жертву.

— Беор, сверху-сзади! Уходи!

Предостережение командира опоздало.

Сержанту показалось, что Беор сложился вдвое от удара о доспех предателя и повис на нем; спина гвардейца сломалась с тошнотворным звуком. Адуллам, сам едва избежавший столкновения, пропал в чернильных клубах дыма, по спирали тянущегося вслед за хаоситом. Тот врезался в стену гигантского монолита, и, если даже элизиец выжил при первом столкновении, теперь всё было кончено.

В полном отчаянии Захария смотрел, как изломанные останки бойца сваливаются с разбившегося космодесантника и падают вниз, вдоль края громадного строения. Лишенное всякого благородства в смерти, тело Беора подобно манекену отскакивало от выступающих карнизов и брусов.

Адуллам, неясная тень, снижался к большому треугольному входу несколькими уровнями ниже; гравишют нес его опасно близко к грубой черной стене. Прямо над элизийцами, в посту прослушивания, всё ещё бушевало сражение, сверху летели беспорядочные выстрелы. Увидев огненный шар взрыва и нескольких кадийцев, сброшенных ударной волной, Захария включил рулевые двигатели. Большинство падающих были мертвы, их тела, кувыркаясь в ледяном воздухе, принимали неестественные позы. Но один гвардеец, едва уцелевший, брыкался и пытался ухватиться за воздух, сжимая в руке хлопающий обрывок ткани. Даже с такого расстояния сержант разобрал, что это обрывок полкового знамени; что, если прямо на него падал сам Педазур?

Предстояло выполнить сложный маневр. Спасение в воздухе оказалось бы довольно непростым трюком и для двух опытных элизийцев, часто практиковавшихся в ролях спасителя и спасаемого. Поймать свободно падающего, необученного человека, будет намного тяжелее. Люди не представляли, что их возможно выручить. Попытки выйти на связь в таких случаях не помогали — проблематично услышать вокс-вызов, когда сам захлебываешься криком. Кроме того, сейчас гарнитура флаг-сержанта кадийцев бесполезно болталась у него на шее.