Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

— Сомест, что мнешься? Заходите в дом!

— Погоди, — осадил его мужичок, задумчиво постукивая по стеклу пальцами правой руки и одновременно ковыряя между редкими зубами коротким ланцетом. — Сначала надобно договориться. Пан Конт немного э-э-э… не в форме сейчас. Ежели что простое, справимся. Охолостить, вывих вправить, роды принять. Сложнее не потянем. Я не знаю, чего именно делать, — он знает, но не может.

Квайл тихо застонал, но Ужка, казалось, ничуть не удивился.

— А что с Контом? — спросил он.

— Годовщина свадьбы, — коротко ответил мужичок, одной фразой ставя всем понятный диагноз.

— Пьяный врач — риск пациенту, — глухо пробормотал Квайл, обреченно опуская голову. — Не вышло, значит…

— Кто пьяный? — удивился мужичок, всплескивая руками и теряя при этом ланцет. — Разве ж то пьяный — своими ногами до телеги дошел! Если хотите знать, Конт в легком подпитии даже точнее щипцы накладывает! Бычок даже «мяу» сказать не успевает, а уже охолощен!

Хомункулус тихонько хихикнул и топнул ножкой студенту по плечу.

— Квайл! Друг мой, тебе несказанно повезло! Что-то мне подсказывает, что этот Конт интересная личность! А вот любопытно: случаи, когда бычок все же успевал сказать «мяу», бывали?

Пропустив мимо ушей слова Черри, студент выпрямился во весь рост и негодующе повернулся к Вольдару:

— Ужка! Как ты мог?! Ты вызвал для меня ветеринара?!

— А кого еще? — возмутился бывший приятель и коллега. — В деревне-то! Конт нормальный специалист. Получше твоего Ааруса. Я сам у земли почти всю жизнь прожил и хочу сказать: человек от скотины не слишком отличается. Потравится чем корова — травку ей. У самого живот скрутит — ту же травку завариваешь и пьешь. И ведь помогает! С человеком даже проще, он хоть сказать может, где схватило, какого рода боль. А несчастная бессловесная скотина только глазами и сигналит. Зато глаза у нее… выразительные, как… вот прямо как у тебя сейчас!

— Спасибо! — с издевкой сказал Квайл. — Убедил. И что теперь прикажешь делать?

Ужка пожал плечами.

— Сначала надо с доктором договориться. Потом расскажешь подробности: что проглотил, когда. Да вот его уже несут! С инструментом!

— Ты же говорил, травку заварить, — простонал Квайл, вытирая разом вспотевший лоб вышитой занавеской и ловя себя на желании спрятаться за ней же.

— Не трусь, будет и травка.

— Но сначала осмотр! — весело предупредил с порога клочковолосый Сомест, потрясая в воздухе щербатым ланцетом. — Где скотинка?

Из частной коллекции начальника карантинной камеры

Восстановленные файлы памяти утилизированных «глаз», работавших в графском замке

Я с тоской помял в руках предпоследнюю личину в стопке и деликатно кашлянул:

— Гм! Товарищ куратор!

— Да!

— У меня небольшая накладка.

— Небольшая? — порадовался наушник. — Уже прогресс! Что стряслось?

— Личина, — пожаловался я. — Остались две штуки, и обе совершенно с другим типом мужского лица. Костюмеры ошиблись. Что делать?

— И что, сильно отличается? — напрягся куратор.

— Кардинально. Такой красавец стану, что хоть плачь!

— А! Цепляй, как есть! — дал добро куратор. — Подумаешь, небольшие изменения. Житейское дело. Особенно когда по замку волосы джинна шляются, да и сам джинн время от времени заглядывает. В крайнем случае скажешь, что от случайного выброса магии лицо перекосило.

— Ага, — скептически буркнул я. — Так перекосило, что глаз не оторвать.

— Что, на самом деле такой красавец неземной? — заинтересовался куратор. — А ну покрутись! О! Узнаю рожу! И, кажется, даже помню, с кого это лепили! Старый знакомый! Небезызвестный дон Гуан де Казатрава! Точно он, шельмец! Вот растяпы костюмеры, а! А ведь самый ужас в том, что личины вещь подотчетная, отпускаются поштучно… Грустно. Грустно, что дисциплина у низших чинов Организации упала настолько, что они позволяют себе…

— Ха! — развеселился я. — Это получается, кому-то вместо меня досталось личико барона Рика? Интересно, кому?

Куратор ахнул.

— Точно! Кажется, Шестой эту неделю работает на совращении особенно упорной дамочки! То-то он сегодня с утра доставал своего куратора угрозами! Теперь понимаю! Провалено, выходит, задание Шестого…

— Подумаешь! — оскорбился я за личину, за прошедшие дни как-то незаметно ставшую привычной и почти родной (широко известный среди психиатров синдром Равникса, я не виноват!). — Барон Рик тоже парень хоть куда! Одни усики чего стоят! А глазки? Так и горят!

— Скажем так: окружающие не пугаются и дети не плачут, — дипломатично согласился куратор. — Ладно, вернемся к нашему недоразумению. Ты, Пятый, с физиономией дона Гуана поосторожней будь. Помню, прежний хозяин не успевал с себя одну девицу снять, как ему на шею уже другая вешалась, а пара запасных в это время корсеты расшнуровывали. Почти конвейер был, в три смены. Ел и то на гм… ходу, если можно так выразиться. Старайся девицам прямо в глаза не смотреть и держись на расстоянии, чтобы не дотянулись. Понял?

— Угу, — кивнул я, втайне прикидывая, не поможет ли новый, пусть и временный облик наладить заметно похолодевшие отношения с прекрасной напарницей? — Есть не смотреть девицам в глаза. А куда прикажете смотреть?

— Ты гляди, не успел новую физиономию приклеить, а уже пошлости с языка срываются! — уколол куратор. — Ладно, ступай. Растительность какую-нибудь под носом сочини для некоторого сходства с собой прежним и дуй вниз. Третий уже встречает душеприказчика, поможешь ему. А то как бы слуга закона не занервничал раньше времени.

Коротко кивнув, я прилепил личину и сразу же почувствовал легкое покалывание — искусственная физиономия небезызвестного дона Гуана оказалась не только патологически красивой, но и щедро пропитанной феромонами. Оставалось лишь ненадолго заскочить в свою комнату, отстричь с шевелюры тонкую прядь и прицепить ее над губами вместо усов. Быстро покончив с этой жалкой маскировкой, я побежал вниз.

Скажу сразу: пяти минут хватило, чтобы преисполниться самодовольства и одновременно сочувствия к писаным красавцам, которых время от времени рождает на свет природа. На меня оборачивались все существа женского пола! Все! Включая домашних животных и мелких насекомых.

Анна недоуменно вытаращила глаза и тут же томно их закатила. Пани Катарина, годящаяся мне в матери, совершенно не по-матерински облизнула губы и тяжело задышала. Случайно встреченная посудомойка ахнула и опрокинула поднос с чашками.

Даже мухи замедляли свой полет, чтобы снизиться и присесть на мои сексуально впалые скулы или еще более сексуальный, мужественно очерченный рот. Да что мухи! Вторая, сбегающая по ступенькам, при моем появлении вдруг так занервничала, что запуталась в собственных ногах и с шумом рухнула под перила. Молча, не отрывая глаз от лица прекрасного незнакомца.