Изгнанники - Михаил Михеев

А вот еще линкор и два авианосца, хотя и были основательно повреждены, могли пригодиться. Правда, после тщательного изучения трофеев, линкор решено было подорвать – хотя он и был поврежден незначительно, однако это было связано с тем, что на момент атаки корабль этот стоял в доке с демонтированными двигателями. На то, чтобы восстановить его, требовались как минимум пара недель, а их у Соломина не было. Так что, скрепя сердце, пришлось корабль приговорить, а вот авианосцы были в состоянии дать полный ход, и потому, несмотря на огромные дыры в бортах, призовые команды начали немедленно готовить их к старту.

Даже без учета того, что еще предстояло взять на планете, эти трофеи полностью окупали поход, а ведь процесс только начинался. Амстердамцы, имея богатый опыт грабежей, набивали трофеями свои и захваченные здесь же транспортные корабли, спешно выводили на орбиту и цепляя к ним гигантские контейнеры. В первую очередь, естественно, победителей интересовало оборудование для заводов, а также специалисты, умеющие с этим оборудованием работать. Они, конечно, не особенно жаждали ехать, вот только кто же их спрашивать-то будет? Хотя, разумеется, и другими трофеями победители не брезговали, и последующие дни запомнились марсельцам, как один из самых страшных моментов их жизни. Конечно, особых грабежей, убийств и насилия победители не допускали, но и не церемонились зря, гребя под себя все, что шевелится. Издержки любой войны, и как бы ни была высока цивилизация, в отношении победителей к побежденным, по большому счету, так ничего и не изменилось.

За колоссальные трофеи была заплачена относительно небольшая цена. Помимо двух незначительно поврежденных линкоров и всерьез покалеченного эсминца, атакующие потеряли три истребителя, сбитых в бою, и два десантных бота, из-за сбоя в системе наведения неудачно зашедших на посадку и столкнувшихся в каком-то десятке метров надо поверхностью планеты. На линкорах никто не пострадал, на эсминце погибло пятеро. Из трех пилотов истребителей погиб один – снаряд попал ему прямо в колпак кабины, буквально испарив хрупкое человеческое тело. Второй успел катапультироваться из разваливающейся на куски машины и провел несколько очень неприятных минут, болтаясь на орбите в одном скафандре, прежде чем был подобран эсминцем. Однако же он не запаниковал, и вообще отнесся к случившемуся с юмором – крепкий парень с устойчивой психикой, впрочем, других в пилоты и не берут.

Третьему пилоту не потребовалось даже катапультироваться. Как только поврежденный двигатель пошел вразнос, он последним импульсом поднял свою машину на более высокую орбиту, чтобы не скатиться в атмосферу и не сгореть, а потом отстрелил взбесившийся агрегат. Двигатель рванул в десятке километров за кормой истребителя, а обездвиженная машина провисела до прибытия спасательного бота, который отбуксировал ее на авианосец. Повреждения были серьезные, но восстановлению истребитель подлежал, и пилот требовал, что так хорошо послужившую ему машину надо восстановить обязательно. Ну что же, логичная просьба. Пилоты часто настолько сживаются со своими корабликами, что воспринимают их, как продолжение самих себя, или же, что бывает еще чаще, как друга, обладающего собственной волей и сознанием. Именно поэтому поврежденные истребители почти всегда восстанавливали, и этот случай не был исключением.

А вот десантным ботам повезло меньше. Оба они при столкновении покалечились настолько, что превратились в одну большую груду искореженного металла и пластика. Правда, десантники, которых прикрывала еще и собственная броня, отделались, в основном, переломами – погибли только пилоты одного из ботов, кабина которых буквально размазалось о борт второго бота. Однако двое погибших из-за программного сбоя – это уж слишком, и Соломин рвал и метал, обещая, что в случае, если что-нибудь подобное повторится, он лично расстреляет виновных. Адмиралу верили, но погибших все равно было не вернуть.

Тем не менее, результат был, вцелом, очень положительный. Французы потеряли почти шестнадцать тысяч человек только убитыми, и размен один к двум тысячам сделал бы честь любому из великих адмиралов прошлого. И это не говоря уж о внушительных трофеях. Первый этап задуманного Соломиным плана, призванного спровоцировать нападение на себя, любимого, можно было считать успешно завершенным. Провокация, конечно, не слишком тонкая получилась, но корабли-то без опознавательных знаков. В конце-концов, точно так же французские корабли совершили налет на Новый Амстердам, и теперь, когда всплывет правда (а она всплывет, кто бы сомневался, если что, сами утечку информации и организуют, хотя это и вряд ли понадобится), в глазах соседей Соломин будет в своем праве. И теперь французы или начнут войну, выступая в ней агрессорами, или заткнутся в тряпочку, теряя уважение в глазах соседей. И тот, и другой вариант адмирала устраивали. В первом случае все будут с интересом наблюдать, как крупная страна получает по морде от всего лишь молоразвитого доминиона империи, и даже если французы победят, остальным это воинственный пыл очень сильно охладит. Просто посчитают потери – и испугаются. Во втором случае все воспримут поведение французов, как признание ими своего поражения. Крупная страна получила по морде от… ну и далее по тексту, с тем же результатом, разве что трупов будет поменьше. Это было даже предпочтительнее, но адмирал сомневался, что такое произойдет – вероятность того, что французы закусят удила, была намного выше. Хотя пес их знает, в конце концов, опыта победоносных войн у них не так и много, а двойной перевес в численности кораблей – отнюдь не гарантия победы. Тем более что кто-то же и саму Францию защищать должен будет остаться. Варианты при таких раскладах выплывали интересные, но тут уж будущее покажет, к чему приведет так удачно начавшаяся авантюра.

К сожалению, разведчика обнаружить не удалось. Он был, просто не мог не быть, это противоречило здравому смыслу, но то ли капитан разведчика был хорош, то ли повезло ему – русские корабли тщетно сканировали пространство. Скорее всего, конечно, капитан французского разведчика был грамотным и изобретательным – дураков и неумех на такие корабли не ставят, а удача улыбается подготовленным. Впрочем, чего гадать – надо было адекватно реагировать.

Адекватной реакцией была скорость. Быстро взять, что успели, и быстро свалить, оставив за собой руины. Принимать бой сейчас, имея под рукой только половину флота, Соломин не собирался – по его мнению, эти силы можно было использовать с куда большей пользой, чем он, собственно, и занялся. К исходу пятого дня раздувшиеся от прицепленных контейнеров, как нажравшиеся крови пиявки, транспортные корабли покинули орбиту планеты. Вместе с ними ушли захваченные боевые корабли, и треть эскадры – конвоировать трофеи.