Петербург - Алекс Кун

Король устроился в своем кресле и ожидающе взглянул на меня. Гул придворных притих. Мне теперь что? Сочинение на тему «как провел лето» пересказывать? Да и, пожалуйста…

Уложился в пол часа былинного сказания, делая паузы для переводчика. Меня не перебивали вопросами, что радовало — а то забуду, где и чего именно соврал.

По окончанию моего восхваления деяниям русского и французского флота с армией, король, не вставая с кресла, и размеренно поводя кистью руки, высказал нечто, что толмач перевел как «…такие деяния не должны остаться без награды, о которой они, в смысле он, подумает…». После чего Фредерик вышел из залы под поклоны всех присутствующих. Меня что, бросили на съедение местной знати?! Мдя. Не повезло. Как пел Сауроныч

В пещере и деревне, в десятках разных мест

Маньякам приключенцам, всегда найдется квест…

Тяжело вздохнул, сразу вспомнив про свое пошатнувшееся здоровье. Сбежать не выйдет, толмач шепнул, что Фредерик позже пригласит на настоящую аудиенцию. Оставалось только заложить за лацкан руку, блокируя детонатор от случайного срабатывания. И кинуться с этой «связкой гранат» на амбразуру.

Вот ведь! Довоевался. И сравнения пошли все с фронтовым уклоном. Надо переучиваться на мирную жизнь. Надеюсь, она у меня будет.

Почерпнуть из разговоров с датчанами особо ничего не удалось. Сложно вести непринужденную беседу через высокий языковой забор. Да и не рассказывали ничего даны, предпочитая меня выспрашивать. Все что удалось, это подметить три основные группы, на которые условно можно разделить придворных по отношению к русским — явные злопыхатели, сторонние наблюдатели и горячие поклонники. Поклонницы не в счет. Со счетом примерно 5 к 12 к 2 выигрывали сторонние наблюдатели. И за что русских не любят? Мы же белые и пушистые! Начал ронять в разговорах ключевые фразы — «русские много денег потратить хотят», «Государь город строит», «преференции для торговли» и так далее. Счет 5 к 0 к 14 мне должен понравится больше.

Фредерик позвал в кабинет часа через два с четвертью. При этом засекал, как из зала вызывали других придворных. Похоже, Фредерик лихорадочно совещался с бомондом — плохой знак. По моим сведениям король датский, несмотря на возраст, правил королевством сам, без подсказок. Значит, он колеблется с принятием решения. А колебания мой оптимизм привык толковать не в свою пользу. Стал выстраивать в голове линию нападения, которая, как известно, является лучшей защитой.

На аудиенцию, меня одного провели к северному крылу дворца… в библиотеку. Фредерик в своем репертуаре. Слуга, через толмача, еще в зале, предупредил, что его величество желает разговора с глазу на глаз, и что толмач там будет датский. Посему не очень удивился, застав Фредерика без мантии, с валяющимся на столе, поперек груды бумаг, парике, развалившемся в кресле. Рядом с ним на стуле сидел, проглотив копье от стоявшего рядом рыцарского доспеха, пожилой черно-белый дворянин, в смысле одетый в черное, с белыми манжетами и воротничком.

Фредерик немедленно начал «гнуть подковы»… И что это, действительно, за ерунду ему в письме написал?! Как же достали меня все эти монархи! Еще и толмач этот языку учился непонятно где — мне после его переводов еще один толмач не помешал бы, уж очень неудобно старичка переспрашивать.

Засунул руку за лацкан, ставя сюрприз на боевой взвод. Пусть мы оба будем на взводе. Наглеть так с музыкой. Переложил несколько свитков на столе, пододвинул к нему стул и уселся, под удивленным взглядом Фредерика, раскладывая еще одну выкопировку из походной планшетки. Говорят, датчане спокойны к формальностям при общении. Вот и проверим.

— Фредерик, о прошлом годе ты нас предал, уж не серчай, коли эта истина не по этикету. Скажу тебе правду, как государю моему Петру говорю.

Старичок, вскочивший на первых словах, уселся обратно, по жесту своего короля. Теперь проглоченные им копья смотрели своими поблескивающими наконечниками на меня из его глаз. При переводе дворянин несколько раз останавливался — видимо подбирал обтекаемый перевод. Это он напрасно. Скрестив взгляд с его копьями, произнес раздельно

— Прошу толковать сказанное точно…

Посоревновались еще на ристалище взглядов. Дворянин отвернулся и продолжил перевод без особых задержек. Потом они еще и несколькими фразами обменялись без перевода. Интересно моя тушка им тут не очень мешает? Вклинился продолжением речи в повисшую паузу.

— Государь мой огорчен дюже. Он поверх всего даденное слово ставит. Коли слово порушили, которым о мире договаривались, то и мир порушили. Но готов Петр виру взять малую, дабы с хорошими соседями ссору не чинить. Вирой той государь мой — земли северные, норвежские, определил. И на том стоять будет твердо.

Провел пальцем по выкопировке, подчеркивая и так ярко нанесенную новую границу. Дед бубнил перевод, выделяя тоном, насколько он не согласен с произносимыми через него словами. Лишь бы этот борец за традиции меня за грудки не схватил.

Выждав, когда затихнет перевод, продолжил, не давая ответить

— Фредерик. Не хочет Петр войны меж нами. Но так будет, коль виру ту великой сочтешь. Земли те, царству нашему, по новой границе со свеями нужны. Петр границу посередке Ботнического залива своей рукой начертал, почитай до самого моря Норвежского. У него и карта земель в зале висит с границами новыми, на которую он каждый день любуется. Прошлым летом, аккурат как ты англичан к Риге пропустил, по всей новой границей со свеями наши гарнизоны, которые под Ригой Карла побили, встали. А этим летом еще и в Тромсе гарнизон встал. Твоя воля, Фредерик, вирой за порушенное слово откупиться, али за земли северной Норвегии, которые не родят ничего, а живут лишь рыбой да привозным зерном, кровь лить. Коли случиться война, тогда Господь нас рассудит — и только он ведает, кому, и что, опосля нее отойдет.

По мере перевода король сменил позу на более напряженную. Мое седалище предположило, что канонерки пора переводить с готовности раз на боевую готовность.

На старичка вообще старался не смотреть — от него волнами шло желание придушить некоего русского. Не так все гладко выходит с Данией, как мне думалось. Ну, вот зачем им эти, действительно богом забытые земли?! Нам то понятно зачем — мы по перешейку от залива до фьорда Тромсе железную дорогу проложим, будем по ней базу снабжать и границу патрулировать. А на запасном пути поставим, что положено в таких случаях. Но Данам-то эти земли не особо и нужны. Только что, ради престижу. Так мы им красивый выход оставили — сделать России благодарный подарок в честь … чего ни будь. Все будут с красивыми, благородными лицами. Народ ликует и кидает чепчики. Мдя… где там мой дежурный, бронзовый таз для идей?

Пока король переваривал перевод, меня терзала наиболее актуальная мысль — выпустят меня из дворца или у Дании будет новый монарх.

Теперь передо мной сидели два дана, наглотавшиеся рыцарского снаряжения. Все плохо.

Посмотрел прямо в глаза его высочеству.

— У меня на родине, ваше величество, говорят — «худой мир лучше войны». И еще говорят — «долг платежом красен». Союз наш, коли дружеским останется, царствам только достаток принесет. Негоже соседям ссориться. Но и обман чинить невместно.

Откинулся на удобно изогнутую спинку стула, показывая, что все сказал. Говорить, действительно, было больше не о чем. Просить сейчас за Сальтхольм будет явным перебором.

Обмен мнениями датчан затянулся. Держал нервы в узде, сохраняя видимость спокойствия. Надо вносить в Академию, на военный факультет, занятия по посольской подготовке. Высшие офицеры должны знать, как действовать в таких вот ситуациях.

Разрешилось все неожиданно просто. Старичок, от имени короля, поблагодарил меня за передачу воли моего монарха, всем своим видом показывая, что благодарит меня именно король, да и то строго по протоколу. После чего мне предложили «ступать», над словами Петра Фредерик обещал подумать несколько дней и отписать. Пришлось уточнить, ждать ли мне ответа тут, или …

Обмен мнениями на датском привел к предложению ждать тут неизвестно сколько. Поклонившись кивком королю, сообщил, что через полторы седмицы меня ожидает государь, и могу ждать четыре дня, опосля чего, обязан покинуть гостеприимную бухту Копенгагена и его замечательных жителей — ибо воля моего монарха для нас, его слуг, закон, и она будет выполнена всегда!

Испросил разрешения удалиться. Измотал меня этот короткий разговор и длинные недомолвки. Буду все эти четыре дня валяться на койке и пить отвары. Лекарей попрошу еще и цветы пустырника в отвар добавить, а то начну на людей бросаться. И языки учить надо. Где бы на все время взять?

До канонерок нас даже отвезли. Вежливый мажордом, или как их тут называют, очень красочно демонстрировал жестами, как он страждет нас проводить. Но на него шикнул кто-то из местных шишек в зале, где мне пришлось собирать свою свиту. Еще один раунд переговоров собрал вокруг меня приличную толпу народа, пришлось подтверждать, что да, готовы в Дании заказывать множество вещей, да и канал готовы строить, ежели король наши договоренности не порушит. Еще кучу «да», в том числе и про то, что нанимаем на службу. И не меньшую горку «нет», так как про массовые казни свеев ничего не слышал, как и про казни осман, вместе с переселенцами не ведаю. И медведи по улицам у нас не ходят — это для проформы упомянул.