Воздыхание окованных. Русская сага - Екатерина Домбровская-Кожухова

«Вскоре после этого г-жа Гончарова посетила меня. Сбросив в передней бархатную элегантную шубку, вошла молодая дама лет 26–27. Стройная, гибкая шатенка, с тонкими чертами лица, с темными живыми глазами, внимательными и пытливыми…

— В данный момент, — сказала г-жа Гончарова, — я более всего заинтересована тем религиозным брожением… или, может быть, точнее будет сказать, тем поветрием, которое наблюдается теперь в разных слоях нашего общества и которое я затрудняюсь охарактеризовать одним каким-нибудь термином. Словом, я имею в виду то полное мистицизма и суеверия брожение, которое выдвинуло у нас разных "прозорливцев", выступающих в роли религиозных подвижников, выдвинуло разных "пророков", юродивых, блаженных. Некоторые из этих людей находят себе горячих и многочисленных последователей и последовательниц среди влиятельных общественных слоев, имеют огромный, прямо поразительный успех… И это в XX веке! (…) Перед этим явлением я останавливаюсь с полнейшим недоумением. И вот поэтому мне очень, очень хотелось бы заняться его изучением и выяснением — подробным и беспристрастным. Не скрою от вас, что это мне необходимо для задуманной мною повести».

В ответ хозяин начинает Веру отговаривать, предупреждая, что подобные исследования сопряжены с возможно немалыми и неприятными неожиданностями которые могут встретиться такой молодой даме на этом пути:

— Я не институтка, а современная женщина. За свою, хотя и недолгую жизнь мне пришлось пережить и тяжелую утрату, и горькое разочарование в людях. Наконец, я много… да, да, очень много видела и испытала. А патологии в современной жизни, к сожалению, сколько угодно, поэтому игнорировать ее невозможно. И те трудности, о которых вы говорите, отнюдь не пугают меня».

Затем Пругавин передает рассказ Веры о ее жизни, в котором ясно прослеживают канва подлинных событий, хотя в то же время многое, но только в деталях! — изменено: по ошибке или нарочно — трудно сказатью… Возможно, Вера намеренно не хотела говорить всю правду о себе, возможно Пругавин намеренно ошибся …

«Она выросла и воспитывалась в помещичьей семье хорошего достатка в одной из подмосковных губерний. Росла под влиянием своей бабушки, глубоко религиозной женщины, сумевшей передать внучке свою горячую и активную веру. С годами религиозное чувство молодой девушки росло и осложнялось. Она увлекалась поэзией, природой, литературой; но эти увлечения не вытесняли религиозного настроения; напротив, и поэзия, и религия, и природа в ее представлении сливались во что-то цельное, гармоническое и светлое. Шестнадцати лет она полюбила троюродного брата, 20-летнего юношу, только что перед тем произведенного в офицеры одного из привилегированных полков…».

Далее следовала истории ее любви к Жоржу, его трагическая гибель, Верины страдания и, наконец, начало ее интенсивной деятельности на литературно-художественном поприще, духовный кризис, с которым было связано и оживление ее интересов к новейшим религиозным течениям того времени. Вот как излагает Пругавин рассказ Верочки о пережитом ею духовном кризисе:

«В результате пережитого кризиса вера, воспринятая некогда от умной и любимой бабушки, горячая, наивная, слепая вера растаяла и исчезла как сон. Но отношение к религии, как к чему-то огромному, важному, безусловно необходимому в жизни отдельных людей и всего человечества, осталось. Остался прежний живой интерес к религиозным исканиям, к новым течениям в области религии и этики. (…) Г-жа Гончарова высказала, что ее особенно интересует личность "старца" и "пророка" Григория Распутина, о котором она слышит со всех сторон и относительно которого она нашла в моих материалах много сведений, исходящих как от его почитателей, так и от его врагов. В обществе о "старце-пророке" создаются и распространяются целые легенды. Он становится исторической фигурой».

Итак, «горячая, наивная и слепая вера» бабушки Анны Николаевны исчезла как сон… Много бы я дала, чтобы поточнее понять, какой смысл вкладывала Вера в эти слова «наивная» и «слепая». Ведь все было не так… Анны Николаевна верила в Бога вовсе не наивно и тем более, не слепо. О том свидетельствуют ее глубокие, мудрые письма супругу, ее рассудительное и выдержанное ведЕние дома, ее поистине христианская твердость и мужество в испытаниях, ведь именно в этом горниле проходила проверку ее вера, которую правильнее было бы назвать глубоким д о в е р и е м Богу. Ни разу в жизни не сорвался с ее уст ропот — ни когда младенцев своих хоронила, ни когда дочь и трех взрослых сыновей отпевала… О такой простоте и преданности Богу можно было бы только мечтать и перед ней преклоняться. А наивной называть только из-за неспособности понять…

Что же случилось в Верой и Катей, и с тысячами подобных им молодых душ в конце истории Российской Империи? Почему их вера не выдержала первых соприкосновений молодости с испытаниями и искушениями жизни, почему не укоренил и не укрепил их веру Закон Божий, который совсем неплохо преподавался в гимназиях и который, несомненно, усердно учили такие исправные девушки, как Вера и Катя; почему не помогло пребывание в церкви и участие в Таинствах (пусть преимущественно только раз в год), почему не смогла передаться им святая вера родительская или, точнее — предков, почему русский быт, казалось бы, тогда еще свидетельствовавший о неколебимости православия в России, не сберег души взрослевшей молодежи, которые подвергались совне таким страшным искушениям и соблазнам?

* * *

«Можно быть в числе христиан, и не быть христианином. Это всякий знает» — предупреждал соотечественников святитель Феофан Затворник. Можно исполнять все уставы Церкви, быть «исправным, степенным и честным в поведении», но не иметь в себе истинно христианской жизни, то есть быть бесплодным. «И часы хорошие идут исправно, — сокрушался святитель Феофан, — но кто скажет, что в них есть жизнь?».

То, что принималось тогда в России за жизнь христианскую, благочестивую, — было сплошным самообольщением. На самом деле эта жизнь уже не одно столетие постепенно растрачивала свою огненную, спасительную силу, свою Евангельскую соль. Но «Аще же соль обуяет, чим осолится?» (Лк.14:34).

Такие молодые души, как Верочка и Катя, — а их было много, добрых, порядочных, с очень хорошими задатками молодых людей, как это не парадоксально, не узнали и не почувствовали живого огня настоящего христианского воспитания, того огня, который возгоревшись в сердце человеческом, сколько бы лет от роду ему не было, влечет душу навстречу Богу, пробуждает в ней ревность изменения своей жизни и, главное, самое себя по Заповедям Божиим; огня, который закаливает нас мужеством познавать самих себя в своих греховных глубинах, в своих недолжных душевных расположениях, противоречащих Христовой Правде и Духу. Этот огонь подвигает человека на самую страшную брань — с самим собой чистоты сердца ради. Вставший на этот путь и много на нем потрудившийся, не без слез и крови с собой поборовшийся, веру свою зловонным ветрам времени уже не подставит и не уступит. Если только духовно задремлет человек или начнет превозноситься и Бог за это попустит ему наказательное падение…