Могучая крепость - Дэвид Вебер

Мы лишили сана и повесили за убийство священников, действовавших от имени Великого Инквизитора. Мы создали наших собственных епископов и архиепископов, рукоположив наших собственных священников, и в каждом уголке Черисийской Империи мы бросили вызов Матери-Церкви и осмелились пойти ещё дальше. Мы встретились с её ставленниками в битве, и завоевали другие земли — даже вот это Княжество Корисанд — силой оружия, несмотря на объявленную волю Матери-Церкви. И я говорю вам сейчас, что всего лишь вопрос времени, и не очень большого, прежде чем Мать-Церковь объявит Священную Войну против Церкви Черис, Черисийской Империи и любого человеческого существа — любого чада Божьего — которое настолько утратило своё послушание Матери-Церкви, что поддержало её врагов. Мы пришли к вам сюда не с миром, дети мои, и я не буду притворяться, что мы это сделали. Нет, мы пришли с мечом, и этот меч в наших руках так же верен, как неповиновение в наших сердцах.

Тишина теперь была настолько напряжённой, что Гарвей был немного поражён тем, что она не разрушилась, когда он вдохнул. Стейнейр позволил этой тишине задержаться, позволил ей греметь в ушах верующих. Он стоял в солнечном свете, который лился сквозь витражные стёкла, окутанный завихрениями благовоний, словно каменная глыба на дне глубокого холодного колодца тишины.

— Да, — сказал он наконец, — мы отказались от нашего послушания Матери-Церкви, несмотря на приказ самого Господа. Но есть причина, по которой мы это сделали, дети мои. Несмотря на всё, что вы, возможно, слышали, Королевство Черис и Церковь Черис не объявляли войну Матери-Церкви.

Ноги и тела протестующе зашевелились, но он резко покачал головой, и шевеление прекратилось.

— Мать-Церковь объявила нам войну, дети мои. Она приказала уничтожить Черис, и она использовала вашего князя, ваш флот, ваших мужей, отцов, сыновей и братьев, чтобы осуществить это уничтожение. Она начала свою атаку без предупреждения или объявления. Она не упрекала нас, никогда не говорила нам, что мы впали в доктринальную ошибку, никогда не наставляла нас в том, что мы могли бы делать лучше, более послушно. Она просто распорядилась о нашем уничтожении. Чтобы мы были разбиты вдребезги и стёрты из истории Сэйфхолда. Чтобы наши люди были убиты в их собственных домах, и чтобы эти дома были сожжены над их головами. И поэтому мы защищали себя, защищали наши дома — наши семьи — от этого разрушения… и за это — за это — нас объявили еретиками и отлучили от церкви.

Он снова покачал головой, с мрачным выражением.

— И в тринадцатом стихе этой утренней проповеди вы найдёте нашу защиту. Господь сказал Лангхорну: «И когда ты сделаешь это, когда будешь уверен ты, что это священники, достойные вести и пасти овец Моих, поставь их на места власти. Дай им то, что им нужно, чтобы исполнять волю Мою». Но Он также сказал Лангхорну: «Напомни им, и священникам, которые придут после них, и всем священникам, которые последуют за ними, что цель их, их обязанность и их долг — исполнять волю Мою, и, всегда и везде, всеми силами, служить Моему народу». Он объяснил Лангхорну, что это их обязанность, та самая причина, по которой он создал Викариат, чтобы воспитывать, учить, направлять, защищать и служить Его народу. Нет и не может быть призвания выше этого. Нет более глубокого обязательства, нет более важного долга.

— Но Мать-Церковь не выполнила это обязательство, проигнорировала этот долг. Матерью-Церковью, дети мои, управляют люди. Им предписано управлять ею в соответствии с волей Божьей, но они всё-таки люди. И люди, которые в настоящее время контролируют Мать-Церковь, которые превратили самого Великого Викария в свою марионетку и рупор — такие люди, как Аллайн Мейгвайр, Робейр Дачарн, Замсин Трайнейр и, прежде всего, Жаспер Клинтан — они такие же коррумпированные и продажные, злые и бесчестные, как и все люди, которые когда-либо ходили по Божьему миру.

Мягкий голос архиепископа был тем самым мечом, который, как он сказал им, Церковь Черис принесла Корисанду, и он был таким же острым и безжалостным, как любой, когда-либо выкованный, клинок.

— Наш долг — повиноваться Матери-Церкви, но также наш долг — понимать, когда приказы, которые нам отдают, исходят не от Матери-Церкви — не от Архангелов, и никогда не от Самого Бога — а от коррумпированных торговцев властью. От людей, которые решили превратить святую Божью Церковь в проститутку. Которые продают власть своих высоких постов. Которые продают саму Мать-Церковь. Которые приказывают убивать целые королевства. Которые используют власть Инквизиции, чтобы запугать любую мысль о противодействии их разложению. Которые до смерти замучивают священники самой Матери-Церкви на ступенях самого Храма за то, что они недостаточно коррумпированы.

— Божье наставление повиноваться Матери-Церкви так же просто и понятно, как слова сегодняшней утренней проповеди, но таково же и Его великое поручение священству Матери-Церкви. Людям, призванным носить оранжевые одежды викариев. Великому Викарию и Великому Инквизитору. И эти люди в Зионе… не справились… с Его… поручением.

Эта последняя, выверенная фраза зазвенела в ушах его слушателей, как железная перчатка, с вызовом ударившаяся о каменный пол.

— Послушание указаниям совершать грех становится соучастием в грехе, независимо от источника этих указаний. Шуляр рассказывает нам об этом в своей Книге. «Независимо от источника» — это слова самого Архангела Шуляра, дети мои! Я знаю, вы слышали, как Храмовые Лоялисты здесь, в самом Менчире, цитировали этот отрывок. И Церковь Черис не будет приказывать им молчать. Не будет стремиться диктовать свои условия их душам. Но Церковь Черис считает, что мы не можем оказывать благочестивое послушание грешным людям, утверждающим, что они говорят от Его пресвятого имени, когда они уже давно утратили это право своими собственными действиями.

Он выпрямился во весь рост, повернувшись лицом к переполненным скамьям Менчирского Собора.

— Мы так не делали, не делаем, и не будем, — сказал он. — Мы не диктуем совести ни мужчинам, ни женщинам. Мы не будем принуждать. Мы не будем пытать и убивать тех, кто просто не согласен с нами. Но мы и не сдадимся. Пусть по всему Корисанду будет известно, что мы будем рады любому, кто пожелает присоединиться к нам в наших усилиях по освобождению души Матери-Церкви от продажных людей, осквернивших её. Что мы будем приветствовать вас, как наших братьев, наших сестер и наших собратьев-детей Божьих. И что мы пойдём вперёд до конца этой великой задачи, к которой мы были призваны. Мы не дрогнем, нас не поколеблют, и мы никогда — никогда —