Чужая в чужом море - Александр Розов

Жанна почувствовала, что у нее горят щеки от стыда и возмущения.

— Извините, мистер Андерс, но то, что вы здесь устроили – это мерзко!

— Хорошая, здоровая реакция, — похвалил он, — Теперь попробуйте аргументировать.

— Я это сделаю, — пообещала она, — Но сначала скажите: здесь нет Зигмунда Рашера?

— Конечно, нет! Он ликвидирован в 1945, в Дахау, по приказу Гиммлера. Дрянной был человечишка… Как, впрочем, и Гиммлер. Каков хозяин, таковы и слуги.

— Значит, все фотодокументы и показания свидетелей – это ваши фальшивки?

— Скажем так: это — дезинформация, а кто автор – мы потом вместе с вами разберемся.

— Я повторяю: это мерзко! Вас интересуют аргументы? Так вот, одно то, что нацисты уничтожили миллионы людей в концлагерях – это достаточный аргумент!

— Мисс Ронеро, я не вижу логической связи вашего аргумента с нашей темой.

— Как, не видите? Вы возродили, пусть виртуально, гнусную нацистскую идеологию и соответствующую ей гнусную практику! Миллионы людей, которые поверили вашей фальшивке, испытали вполне реальные психические страдания.

— Пардон, мэм, что конкретно из перечисленного мы возродили?

— Для начала — вот эту униформу! – Жанна ткнула пальцем в сторону кучи эсэсовских мундиров, фуражек, сапог и автоматов («эсэсовцы» уже переоделись в желто–зеленые килты с силуэтом пляшущего лилового тапира и надписью «Interdyn–Taveri»).

— Вам же сказали: она куплена в магазине театрального реквизита.

— А эти эсэсовские автоматы «Schmeisser» что, тоже из театра? Не надо держать меня за идиотку! Это настоящее оружие!… Что вы ржете?!

Последние слова были обращены к меганезийцам и шведам, которые покатывались со смеху. Из участников маскарада только Пума сохраняла некоторую серьезность.

— Рекламная пауза, — объявил Райвен Андерс, — мисс Ронеро прошу вас взять любой из этих, как вы сказали, «шмайсеров», и прочесть маркировку.

— Ладно, — процедила сквозь зубы уже разозлившаяся Жанна, подошла к куче и подняла один из автоматов, — … О, черт, почему он такой легкий? Это все–таки игрушка?

— О! – воскликнул довольный майор, — Отличная реакция! Ллаки, ты снимаешь?

— Конечно! — снова раздался звонкий голос.

— Молодец. Включи мишени на 250, 400 и 500 метрах. Пума, подойди сюда, надо, чтобы ты постреляла. Мисс Ронеро, прочтите, пожалуйста, вслух маркировку на оружии.

— Мммм… Тут написано: «VIXI Interdyn–Taveri, Goteborg — Futuna». Это что–то новое?

— Вы правы! Это совместная разработка, продолжающая шведские оружейные традиции 1980–х. В те времена, проект сверхлегкой штурмовой винтовки калибра 4,5 мм не имел шансов на успех, но техника шагнула вперед. Вы увидите, что даже хрупкая девушка с собственным весом около ста фунтов, может достигать с этим оружием, весящим всего лишь 5 фунтов, внушительных результатов. А мы с мисс Ронеро выпьем по чашке кофе.

…

Бар–автомат с простыми пластиковыми столиками под светящимся навесом был очень уютным местом, но Жанна сейчас была решительно не способна это оценить.

— Что за цирк вы устроили с моим участием? Сначала этот сраный маскарад. Вы меня напугали до полусмерти, потом вставили меня в какой–то рекламный ролик… Или это прямой эфир? Я угадала? Да или нет?

— Да, — лаконично ответил он, ставя перед ней пузатую чашечку с ароматным кофе.

— Это чья–то рекламная кампания в стиле реалити–шоу!… Я снова угадала?

— Да, — повторил он, прикуривая сигару.

— Это просто свинство! – возмутилась она, — Я вам за это такое устрою…

— Вот, кто бы говорил про свинство, — вмешался худощавый мужчина, одетый в яркую гавайку и свободные светлые брюки, — Красивую девушку приглашают в гости, а она, даже не позвонив, лезет во все авантюры…

— О черт! – воскликнула она, — И вы здесь!?

— Ага, — весело сказал Эрнандо Торрес, координатор правительства Меганезии, — Вас это удивляет, Жанна?

— Меня уже ничего не удивляет, — пробурчала она, пробуя свой кофе, — Ваше гестапо так грубо поимело меня «в–темную»…

— Вот не надо про гестапо! – обиделся майор Андерс, — Вас хоть кто–то обидел?

— Еще как! – воскликнула канадка, — Прожектора в морду! Эсэсовцы с автоматами!

— Они вам хоть одно грубое слово сказали? Хоть пальцем тронули? Что вы молчите?

Со стороны берега послышалась короткая автоматная очередь.

— Кто стреляет, Райв? – спросил Торрес.

— Пума, — сказал майор, — Шведы от нее в восторге. Конечно, выдавать ее за обычную меганезийскую студентку–резервистку с Пелелиу — это мелкое жульничество, но…

— У вас тут везде сплошное жульничество, — перебила Жанна, — Вам, мистер Андерс, не стыдно было изображать обдолбанного растамана?

Раздались еще две короткие очереди с интервалом в пару секунд.

— А вам, мисс Ронеро, не стыдно было хамить человеку, который вам, вообще–то, в отцы годится? «учи правила», «туда – это туда»… Что глазки опустили? Знаете, Эрни, у нее такие манеры, как будто она воспитывалась в мозамбикской каторжной тюрьме.

— Вы первый меня послали на хуй, — огрызнулась она.

Пять одиночных выстрелов, почти без интервалов.

— Я не посылал вас на хуй, — возразил майор, — Я ответил «хули», когда вы сказали, что ищете Алмаза Флаффи. Давайте быть точными в изложении событий – ОК?

— Но вы всю дорогу дымили мне в лицо, и обозвали меня «драной кошкой».

— В мелко–криминальной среде «драная кошка» — это комплимент, — невозмутимо сказал Андерс, — а если вас беспокоил дым, то вы могли попросить меня не курить в кабине.

— При чем тут ваша мелко–криминальная среда?!

— При том, юная леди, что вы наняли авиа–рикшу для криминального проникновения на частную территорию с целью слежки за владельцами.

Три короткие очереди подряд.

— Я – репортер! У меня была информация, что здесь скрывается военный преступник, и что здесь организован концлагерь, где бесчеловечно обращаются с заключенными!

— Если бы я вызвал полицию, она бы подняла вас на смех с такими объяснениями. А суд вклеил бы вам шесть месяцев бесплатного круиза вокруг атолла на планктонной ферме.

— А мне говорили – полтора года.

— Это если бы суд признал попытку грабежа, — сообщил Райвен, — а так – шесть месяцев.

Еще пять одиночных выстрелов с короткими интервалами.

— Кстати, — сказала Жанна, — ваши тонтон–макуты пытались убить Збигнева Грушевски. Если бы не случайно заметивший его рыбак–полинезиец, он бы погиб в океане.

— Что за тема? – насторожился Торрес, — почему я не в курсе.

— Гнилая тема, Эрни. Сейчас вам доложат, — майор извлек из кармана woki–toki и ткнул кнопку, — Уфти, зайди в бар, есть несколько вопросов… Ладно, двадцать секунд.

— Так что за тема, Райв?

Снова пять одиночных выстрелов.

— Я уже вызвал сержанта Уфти Варрабера, который имел дело с Грушевски. Он просил разрешения задержаться на 20 секунд, пока Пума отстреляется. Он за нее переживает…

— Понятно, — перебил координатор, — Aita pe–a.

— За Збигневом охотился снайпер, — сообщила Жанна.

— Вот как? – удивился Торрес, и пошел наливать себе вторую чашечку кофе.

Простучала длинная очередь.

— Готово, — сказал майор, — Сейчас придет Уфти и все расскажет.

— Жду с нетерпением… Кстати, кто стреляет следующим?

— Фрис, шведка из технического университета Чалмерса.

— Вызывали, сен майор? – спросил Уфти, по обыкновению бесшумно материализуясь рядом со столиком.

— Да. Расскажи координатору Торресу, что за ерунда вышла с этим поляком.

— А… — уныло протянул настоящий папуас, — Я так и знал, что из–за этого говнюка…

— Без лирических отсуплений, — перебил Эрнандо.

— Нам дали ориентировку на Збигнева Грушевски, когда он полетел с Тинтунга на Атиу. Тут всего 12 миль, ясно было, что он возьмет на Атиу катер, и выберет самую дешевку, потому что жадина и кондом. Так и вышло. На Такутеа он пришел в 2:30 ночи и стал тут шастать с фонариком. На ноктовизор денег пожалел. Ну что взять с кондома?

— Вы за что–то его очень не любите, — заметил Торрес.

— Он сам себя не любит, сен координатор. Вот вы бы стали ходить ночью по вражеской базе, размахивая фонариком, который за пол–мили видно?

— Вы уже заранее его не любили, еще до катера и фонарика, не так ли?

— Так, сен координатор.

— За что?

— Этот сраный Грушевски работает на «Trwam TV» — канале польского филиала римской католической церкви, — пояснил Уфти, — Вообще–то их лавочка отсюда депортирована, и его надо было поставить к стенке прямо при сходе с трапа.

— Сержант Варрабер! – рявкнул Андерс, — Если бы вы внимательно читали решение суда по польско–римским католикам, то уяснили бы, что оно относится к чиновникам этой организации, связанных с ней фондов и политических партий, но не к медиа–акторам.

Снова раздалась короткая очередь.

— Я чисто философски сказал, сен майор, — уточнил настоящий папуас, — Я не собирался обнулять этого кондома, хотя за Владу Смигл это следовало бы сделать по–любому.