Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Было бы хорошо. Я представляю, как наставляю на него револьвер. Здравствуйте, господин Канцлер. Вот, зашел попрощаться.

Детские мечты. Ну и ладно.

Ян смотрит на меня. Белесые страдающие брови. На редкость некрасивое у него лицо все-таки.

– Что с вами, Ян?

– Я н-не знал про к-каторгу.

– Ничего.

Я человек, прыгнувший со скалы.

И, кажется, уже начинаю наслаждаться падением…

Останавливаю официанта: где у вас телефон?

Снимаю трубку. Называю телефонистке номер. Гудок. Еще гудок. Ну!

– Алло?

– Яда, – говорю я, впервые называя ее коротким именем и на «ты». – Яда, мне нужна твоя помощь.

По ту сторону – долгое молчание. Латунная окантовка трубки холодит щеку. Затем неуверенный голос, в котором я с трудом узнаю голос Ядвиги, спрашивает:

– Козмо?

– Да, – говорю я хрипло. Откашливаюсь. – Это я.

В изгибе ее шеи – бог. Я не видел лучшего изображения бога. Я закрываю глаза. Будь убедительным, Козмо, ради всего святого, будь убедительным…

– Яда, это очень важно. Пожалуйста, запиши адрес.

Зажмуриваюсь до боли в глазах. Голова начинает кружиться, словно падаешь в бездонный черный колодец.

Падение – это всего-навсего очень быстрый полет.

Ядвига.

Я знаю, что вы хотите спросить.

Но я не отвечу.

Передо мной простирается печально знаменитая улица Глухого Артиллериста. Пятно фонаря маячит вдалеке. Выше, в стороне сиамского квартала, в небе то и дело вспыхивают разноцветные огни фейерверков. Далеко. Отсюда даже хлопков не слыхать.

Дальше по улице в темном пятне нервно тлеет крошечный красный огонек. Это курит личный водитель Ядвиги.

Думаю, ему тоже не по себе.

Потому что эта улица – охотничьи угодья Безумного Тима.

Тим-Наводящий-Ужас. Даже когда на улице день и ночь дежурили полицейские, он продолжал убивать. Ходили слухи, что Тим – невидимка, для которого не существует препятствий, которого невозможно увидеть или поймать. Несмотря на все старания полиции, каждое утро появлялись новые жертвы.

Приметы убийцы: рослый мужчина с забинтованным лицом, в синих очках-консервах, одет в черное пальто, в руках – черный саквояж, похожий на докторский.

Предполагаемые приметы.

Считается, что Безумного Тима видел мясник, когда убийца зашел в лавку спросить, который час. Встреча произошла в окружении сотни мертвых цыплят. Мясник сказал, что человек вел себя как «истинный джентльмен».

Ну, по таким приметам полиция его, конечно же, сразу поймает.

Забинтованное лицо? Обожженное, что ли?

Убийца-хирург. Ходили упорные слухи, что Безумный Тим – это и есть Вивисектор. Особенно, когда оказывалось, что у жертвы то аккуратно вырезана почка, то отделено легкое, то не хватает парочки костей…

Но!

Вивисектор ни разу не убивал свои жертвы.

Тим никого и никогда не щадил.

Вивисектор всегда оставлял что-то взамен. Нечто механическое…

Да, вы правильно подумали. Часовой человек – работа Вивисектора.

Слышали эту историю?

Один человек всюду опаздывал, ни разу и никогда не приходил вовремя. И вот в один прекрасный день человек исчезает. А когда объявляется снова, у него в голове уже часы с кукушкой. Теперь он никуда не опаздывает. Каждый час во лбу человека открывается дверка, выскакивает кукушка и говорит «ку-ку» положенное число раз.

Идиллия.

Правда, чтобы поместить часы в голову, Вивисектору пришлось изъять оттуда часть мозга. Получился идиот с прекрасно развитым чувством времени.

Но это ведь не очень высокая плата за способность быть пунктуальным?

В отличие от Вивисектора Безумный Тим не оставляет ничего взамен. Он рационален, как сказали бы древние. Действительно, зачем мертвецу часы с кукушкой?

К чему я веду?

Надо признать, посредник выбрал отличное местечко, чтобы поселиться.

Да… Чтобы Тим перестал убивать, оказалось достаточно… переименовать улицу. Вот так просто. Из улицы Глухого Артиллериста она стала улицей Погибших Кораблей. И убийства прекратились – как отрезало.

…Если это не безумие, то я, наверное, просто родился не в том городе.

Посредника зовут Грэм Пол. Он – наполовину подземник. Это все, что я о нем знаю. То есть шансы не то чтобы велики.

Но что я теряю, в конце концов? В отличие от того же Яна?

Самое страшное, это осознавать: не маячь у меня впереди каторга, я бы не стал даже пытаться…

Я сжимаю зубы. Иногда полезно узнать, насколько ты можешь быть мерзок.

Свист заставляет меня вздрогнуть.

Условный сигнал. Вперед!

Взбегаю по темной лестнице, прыгая через две ступеньки. Быстрее! Если с Ядой что-то случится, я…

Это она свистела. Ядвига стоит в дверях – темный силуэт в светлом прямоугольнике – целая и невредимая. У меня отлегает от сердца. Свистит, она, кстати, совершенно по-мужски – красиво и сильно…

Скажи мне, что все получилось, думаю я. Скажи, ну что тебе стоит?

– Козмо, он самозванец, – говорит Ядвига.

У меня внутри все обрывается. Приехали. Бедный Ян…

Впрочем, разве не этого я ожидал – что все сорвется?

– Вы о чем? – блеет «нечто», стоящее посреди комнаты. – Я журналист, меня зовут…

– Вся его бледность – нарисованная, – обрывает его Ядвига. – Он пользуется грим-кремом, такой тебе могут приготовить при любом театре. А сверху прозрачная пудра. Сложновато, конечно, но зато в итоге – бледная кожа, как у… морлока.

Театральный грим, значит. Я смотрю на посредника в упор. Пауза. Посредник на глазах бледнеет и усыхает – медуза на солнце. В комнатах сильнейший запах «сомки», ни с чем его не спутаешь. Наконец я отвожу взгляд. Пристрелить мошенника? Эта медуза недостойна даже пули.

– Значит, не вышло, – говорю я. Надо будет вернуться и переломать ему ноги. – Яда, спасибо за помощь. Пойдем, я отвезу тебя домой.

Верно, переломать ноги. Но не при ней же?

Выходим, закрываю дверь.

– И все же именно этот человек, по словам Констанс Люгер, сумел вернуть ей ребенка. Странно, не находишь? Кто он? Как это ничтожество, эта серая слякотная мерзость провернул это?

– Он сказал, что журналист. Может, в этом дело? – Ядвига пожимает плечами. В темноте она опирается на мою руку. Ступеньки крутые. Из-за закрытой двери на площадке доносятся голоса. – Журналисты многое могут знать.

– Думаешь, он действительно журналист? – я останавливаюсь. – Ты читала его статьи?

– Нет.

Шофер открывает дверцу перед Ядвигой. Прежде чем сесть, она поворачивается.

– Козмо, я…

– Еще раз спасибо, Яда, – говорю я. – Без твоей помощи…

– Без моей помощи у тебя осталась бы хоть какая-то надежда?

Я усмехаюсь.

– В общем, да.

– Береги себя, Козмо.

Я на мгновение закрываю глаза – конечно, Яда. Открываю. Ее губы. Мне хочется наклониться и поцеловать их. Когда у меня еще будет такая возможность?