Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Походы на Крым 1687 и 1689 гг. оказались недостаточными для того, чтобы склонить Селим-Гирея к каким-либо политическим уступкам. В военно-стратегическом плане голицынские экспедиции оказались ударом в пустоту: «скифская» тактика крымской армии и географические особенности театра военных действий позволили Крыму не только избежать угрозы военного поражения даже при проигрыше отдельных сражений, но и (после второго похода, в 1689 г.) перебрасывать свою конницу (пусть и в меньших масштабах, нежели ранее) для действий против других участников антиосманской коалиции. Нежелание предпринять серьезные действия против османских крепостей на Днепре (либо осуществление таких шагов слишком поздно, как в 1687 г.) лишило русскую армию возможности перерезать коммуникации Крыма и Белгородской Орды и тем самым ухудшить стратегическое положение ханства. Недооценка всех этих факторов обеспечила итоговый провал не только собственно крымских кампаний и неудачу первого этапа войны, но и в значительной мере обусловила окончательное политическое поражение главного разработчика «крымской» стратегии — князя Василия Васильевича Голицына, переоценившего роль дипломатии в начавшейся войне и окончившего свои дни в ссылке.
Единственным военно-стратегическим достижением Голицына осталась рассматривавшаяся им самим как вспомогательная линия на строительство в районе нижнего течения Днепра укрепленных пунктов. К возникшему в 1688 г. Новобогородицку на следующий год добавился построенный чуть выше на р. Самаре Новосергиевск. Их сооружение было продолжением многолетней, вполне оправданной и давно апробированной политики России по постепенному продвижению на юг. Это, однако, не могло принести столь быстрые и ошеломляющие результаты в виде подчинения Крыма, о котором мечтал В. В. Голицын.
Борьба за власть в Кремле привела к возникновению паузы в боевых действиях на многих направлениях. Период 1690–1694 гг. характеризуется переходом к оборонительной тактике вкупе с робкими наступательными попытками в отношении Казы-Кермена. Оборонительный период войны показал значение таких театров военных действий, которые традиционно считаются второстепенными и боевые действия на которых выходят за рамки классических представлений о войне эпохи Нового времени с маневрированием крупных армий, взятиями и осадами крепостей. Речь прежде всего идет о Северном Кавказе и Северном Прикаспии, где ход русско-крымско-османского противостояния следует рассматривать через призму «малой» войны, тесно переплетенной с политической борьбой за сферы влияния в буферных областях. Российские и крымско-турецкие власти старались при помощи различных средств переманить на свою сторону местные народы и автономные политические образования — кумыков, черкесов, чеченцев, калмыков, джунгар, ногайцев, башкир, донских и запорожских казаков и др. Зачастую представители одного народа оказывались в составе войск обоих противников. Если в мирное время крупные державы играли стабилизирующую роль на контролируемой ими периферии, то теперь активность центров влияния, таких как Москва, Бахчисарай и Стамбул, интенсифицировала внутриполитическую борьбу и обостряла тлевшие конфликты. Начав войну в 1686 г., Россия спровоцировала активизацию в указанных регионах военно-политической активности, но обеспечить там рост своего вооруженного присутствия не смогла (или не захотела). В результате в оборонительный период 1690–1694 гг., когда московские власти в том числе стремились выйти из войны на приемлемых для себя условиях, на Кавказе такая политика чуть не закончилась чувствительными потерями — российским войскам с трудом удалось удержать Терки. Лишь экстренные меры позволили предотвратить развитие событий по самому негативному сценарию.
В «крымский» (1686–1689) и завершающий — «османский» (1695–1700) периоды Русско-турецкой войны на Северо-Кавказский регион оказывали влияние события на главных театрах военных действий. Особенно это проявилось после побед под Азовом, инерция которых обеспечила выправление баланса сил на Кавказе в пользу России, когда отдельные местные политические силы сами искали сотрудничества с русской стороной. Петр I попытался укрепить влияние России в регионе, создав на Каспийском море флот для борьбы с действовавшими на морских коммуникациях судами противника. Однако строившиеся в Казани с 1694 г. яхты «на морской ход» прибыли в Астрахань только к самому концу войны и впоследствии были уничтожены в результате Астраханского восстания.
Война, таким образом, не сводилась лишь к отдельным, пусть и масштабным «походам»: сложные военно-политические процессы охватывали огромные территории от Буджака до Северного Кавказа и Каспийского моря, в том числе «буферные» зоны, не имевшие четких линейных границ. В итоге события 1686–1700 гг. существенно ослабили влияние Крымского ханства на Северном Кавказе, а борьба горцев за независимость от ханской власти продолжилась и после ее окончания без участия России.
Приход к власти Петра I привел не только к активизации боевых действий, но и окончательному смещению их основного фокуса с Крыма на турецкие крепости в Северном Причерноморье. После провалов крымских походов новая стратегия была очевидной. На правильность именно такого подхода к ведению войны еще в конце 1686 — начале 1687 г. справедливо указывал русскому правительству его союзник польский король Ян Собеский. Успехи не заставили себя ждать. Российские войска продвигались вдоль Дона и Днепра, захватывая османские крепости и строя новые укрепления.
В 1695 г. опытный военачальник и хороший организатор Б. П. Шереметев совместно с украинским гетманом И. С. Мазепой захватили Казы-Кермен и остальные турецкие крепости, плотно блокировавшие выход в Черное море по Днепру как минимум с 1679 г. Вместе с тем в том же году тактические и военно-организационные ошибки помешали Петру I взять Азов.
В 1696 г. Петр смог обеспечить своей армии под Азовом подавляющее преимущество, что привело к капитуляции гарнизона. Огромные усилия и средства были затрачены на строительство морского флота. В литературе новому флоту традиционно отводится важная роль во взятии Азова. Стоит, однако, подчеркнуть, что в сражениях он не участвовал, а пришедшие под Азов турецкие корабли разгромили донские казаки. Подошедшие было к устью Дона корабли петровского «морского каравана» отступили к Сергиеву, не решившись атаковать турецкий флот. Вопрос о том, стало ли наличие «морского каравана» решающим фактором для блокады города, требует дальнейшего изучения. Возможно, что роль флота в осаде Азова преувеличивалась царем и его окружением по идеологическим мотивам, поскольку флот являлся личным детищем Петра.
Принципиальным новшеством в стратегии Петра стало намерение, возникшее не ранее середины 1695 г., перенести боевые действия в акваторию Черного моря, создав для внутренних районов Османской империи угрозу, несопоставимую по своему масштабу с морскими походами казаков. Суда новых типов появились не только в Азовском море, но и на Днепре. Царь планировал организовать поход «морского каравана» к Очакову. Это могло бы стать следующим, четвертым этапом войны. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, расчеты царя не оправдались.
