Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

Координатор Союза Девяти съежился, превращаясь «в элементарную частицу», вышел из канала связи и осознал себя сидящим в келье с залитым потом лицом. Так смотреть — из многомерия «розы реальностей» — могло только одно существо из всех живущих — Монарх Тьмы.

Но Бабуу-Сэнгэ ошибался, это был не Монарх!

ХАКЕР-РАЗВЕДКА

Нельзя сказать, что Василий не встречался с женщинами после ухода Ульяны с Матвеем Соболевым и Иваном Парамоновым, но тоска по ней не проходила, и рандеву с представительницами прекрасной половины человечества происходили редко, только когда бунтовала плоть. Однажды он познакомился с девушкой, похожей на Ульяну до перехвата дыхания, до умопомрачения, даже длиной и цветом волос. Несколько встреч жадно ждал совпадений, откровений, общности интересов, каких-то волшебных открытий и изменений милого лица, но с каждой встречей облик новой знакомой отдалялся от образа Ульяны, что больно ранило и раздражало Котова, так что в конце концов стало ему совсем плохо, будто он обманывал не только себя, но и Ульяну, и девушку, весьма привлекательную во всех отношениях, кстати, и умную. Но встречаться с ней он больше не стал.

Вася нарисовал на стене портрет Ульяны, мысленным усилием заставил его светиться и жить. Сердце забилось неровно и тревожно, в комнате похолодало. Со вздохом он стер портрет, встал и принялся за ежеутренний тренинг, закончившийся метанием звезд и стрелок.

За десять лет тренировок он достиг в этом искусстве такого мастерства, что мог с закрытыми глазами попасть в любую малоразмерную и движущуюся цель, например, в муху. Кроме того, он разработал новый вид метания стрелок, дав ему название СИУ: «система смертельного иглоукалывания», по аналогии с космек — комбинаторикой смертельного касания, с которой его познакомил Соболев.

Стрелки длиной от трех сантиметров (иглы) до десяти метались, как обычные сюрикэны: вращение стрелки вокруг поперечной оси сводилось к минимуму, а рука в конечной фазе броска как бы тянулась к цели по прямой линии. Весь фокус был в сопровождении стрелки (иглы) выплеском «энергии смертельного желания» и в попадании в нервные узлы на теле человека. Василий мог попасть в цель: иглой — на расстоянии в три-семь метров, хорошо сбалансированной стрелкой — на расстоянии в семь-пятнадцать метров. И это был еще не предел.

Исколов манекен, выполненный в виде статуэтки в форме древнеяпонского бога зла Дзанкоку, Василий мельком заглянул в спальню Стаса (который тотчас же проснулся, хотя Вася не произвел ни малейшего шума) и побежал в ванную.

Пока он купался, Стас начал свой комплекс упражнений, длящийся обычно полтора часа. Поэтому Василий ждать его не стал, соорудил на скорую руку кофе под названием «мраморный» (теплое молоко в количестве трех ложек наливается на дно чашки, затем осторожно добавляется сваренный кофе, причем не перемешивается) и спустился во двор, к машине. В девять часов он был уже у Самандара в институте.

Кабинет Вахида Тожиевича напоминал вычислительный центр, музей боевых искусств с образцами почти всех видов холодного оружия и тренировочный зал одновременно — в миниатюре, конечно. Однако директор МИЦБИ мог здесь и тренироваться, и медитировать, и работать на компьютерном комплексе («Конан-2010»), и принимать гостей, в том числе зарубежные делегации.

— Вы, как всегда, точны, Василий Никифорович, — встретил он Васю в приемной и проводил в кабинет. — Человечество, как правило, делится на два типа людей: на тех, кто приходит на час раньше, и на тех, кто на час опаздывает. Приходящих точно — единицы. Вы из их числа, приятное исключение, так сказать.

— Спасибо, — хмыкнул Вася. — А что это вы на «вы», дорогой Вахид Тожиевич? Мой статус за ночь изменился? Или произошло что?

Самандар растянул в улыбке узкие губы.

— Второе. Кофе хочешь? Я, конечно, не такой мастер, как ты, но кое-чему научился.

Кофе уже дымился в чашках на столике в углу кабинета. Вася взял чашку, отхлебнул, пробуя на вкус, кивнул.

— Ты хороший ученик, Учитель. Так что стряслось все-таки?

— Убит еще один кардинал Союза Девяти.

— Кто?!

— Отец Мефодий, в Ярославле.

— Кто его убил, когда, зачем?

— Информации ноль, только факт убийства. Ему всадили две пули в голову.

Вася помолчал, прихлебывая напиток и уже не чувствуя его вкуса.

— Что это может означать?

— Не знаю. Кто-то начал отстреливать кардиналов — это единственное, что известно. Может быть, сработал какой-то вариант Закона справедливости, может, это следствие того, что в «розу» ушел Соболев…

— А говорил, что не веришь в то, что он жив.

— Шанс, что наши друзья живы, наверное, есть. В одном я твердо уверен: виновник всего происходящего в нашей реальности — Соболев. Он инициировал эйнсоф — такая информация прошла по астралу, это совершенно точно. Что и породило лавинообразный процесс ослабления Закона возмездия.

— Ты забываешь, что, во-первых, он сделал это не ради любопытства, а ради спасения друзей, в том числе нас с тобой, а во-вторых, сумел предупредить многие намечавшиеся беды. Он не виноват, что земной социум пошел вразнос. Как говорится: не всяк злодей, кто часом лих. За что ты не любишь Соболева?

Самандар допил кофе, оставаясь невозмутимым, сел за свой стол, включил компьютер.

— Я его не не люблю, я его боюсь. Итак, с чего начнем?

— С оценки и анализа последствий воздействия нашей ККК на реальность.

Вахид Тожиевич отнял руки от клавиатуры компьютера, внимательно всмотрелся в колючие глаза Василия.

— Что ты хочешь сказать?

— Тебе не кажется, что по большому счету мы, то есть наша команда контркрим, — тоже зло? Ну, или крайнее проявление дуализма. Ведь мы действуем теми же методами, что и наш противник.

Самандар в задумчивости склонил голову набок, разглядывая сумрачное лицо Котова.

— В сущности, ты, наверное, прав. Мы — часть зла, вынужденная сражаться с другим злом. Ну и что из этого следует?

— Наша война бесперспективна. Преступность будет существовать всегда, пока государство действует в рамках правовых норм и законов. Конкретно: нынешней власти выгодна рыковская СС, потому что государственная Сверхсистема хочет того же, что и она, — чтобы каждый человек стал киборгом, зомби, прогнозируемым и управляемым, поэтому мы вечно будем бороться с последствиями.

— Ну?

— Необходимо уничтожить причину.

— Свежая мысль. Когда пришла?

— Только что, — признался Василий.

— И как ты себе представляешь уничтожение причины?

— Надо выйти на Монарха и убедить его сделать новое изменение — в сторону усиления Закона справедливости. Ведь ему все равно, в какую сторону поворачивать колесо истории в нашей реальности, если он, как утверждал Соболев, чистый экспериментатор. А в этом направлении он еще не шел. Какая ему разница, куда направить эволюцию социума? В сторону усиления Принципа дьявола или в сторону подъема Закона возмездия.

Самандар вздернул бровь, продолжая изучать лицо напарника, медленно проговорил:

— Иногда ты меня удивляешь, Василий Никифорович.

— То же самое говорила и Уля, — буркнул Вася, и между мужчинами проплыла призрачная фигура девушки, забыть которую не могли оба.

Помолчали. Потом Самандар снова повернулся к экрану компьютера.

— Возможно, твоя идея — единственное средство для лечения нашей больной реальности. Только она трудно реализуема.

— У нас есть тхабс Соболева.

— Ну и что?

— Проберемся в «розу», найдем Монарха…

— Почему ты уверен, что Монарх нас послушается? И почему сам Соболев не сделал этого? — Вахид Тожиевич покосился на Василия. — Можно взглянуть на это дело и под другим углом: Соболев вышел на Монарха, именно поэтому и молчит.

— Хочешь сказать, он у него в плену?

— Я только размышляю. При отсутствии информации допустима любая гипотеза. Ну что, запускаем наш взрывоопасный «К-реестр»?

На экране компьютера появился список высокопоставленных лиц государства, так или иначе связанных с криминальным миром. Фамилий было больше четырехсот, но «К-реестр» не охватывал все регионы страны, а лишь центральный район с Москвой. Региональные «К-реестры» еще только готовились.

— Запускаем во все сети?

— Пока в силовые: ФСБ, МВД, президентская служба безопасности, ГРУ, Минобороны. Второй этап — публикация реестра в газетах и выход на телевидение.

— Если нас не остановят раньше.

— Будем надеяться, что не остановят, хотя ответный удар будет нанесен наверняка. Особенно если мы к реестру добавим заявление, что «чистилище» намерено заняться перечисленными в реестре фигурами, если органы охраны правопорядка не начнут действовать сами.

Василий кивнул.

— Сначала надо разворошить муравейник. И продолжать заниматься своими плановыми делами. Что у нас в портфеле на ближайшую неделю? Нет изменений?