Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Что-то в словах Жанны показалось мне смутно знакомым, но я не успела ни о чём её спросить. К нам подошла Шела. Выглядела она немного растерянной и вместе с тем чем-то воодушевлённой.

– О, а вы, я смотрю, уже познакомились, – с улыбкой сказала она мне по-аконийски. – Надеюсь, Жанна тебя не слишком утомила.

– Что вы. Мы очень мило пообщались. Она такой прелестный ребёнок.

– Мама, мама! – воскликнула девочка и кинулась показывать ей наши рисунки.

Она и Шеле рассказала про всех зверей в альбоме, и умолкла только, когда продолжила разукрашивать моего контурного леопарда. И пока она была занята делом, мы с Шелой принялись говорить обо всём на свете: о ней, обо мне, о наших странствиях на краю света. А ещё я не могла не спросить Шелу о том, что очень давно меня интересует: не жалеет ли она, что завязала с путешествиями и целиком посвятила себя семье.

– Ну что ты, милая, как можно о таком жалеть? У меня ведь выросли такие прекрасные дети. И кое-кто ещё растёт, – тут она погладила Жанну по головке, а та оторвалась от альбома, посмотрела на Шелу и задорно улыбнулась. – Нет, ради улыбок наших детей и стоит жить. К тому же я вдоволь истоптала ноги, пока шла к оси мира. Больше меня неизведанные земли не манят.

– И вы больше никогда не возвращались на Полуночные острова?

– Почему же? Этим летом мы с Жанной ездили на Остров Вечной Весны к целебным источникам, принимали там грязевые ванны, купались в бассейне с минеральной водой.

– Ах, так вот в каком кипящем озере она нашла янтарный камушек с муравьём.

– Да. Так она и об этом успела рассказать? А что ещё говорила?

– Что хочет покататься на верблюде. Но я её от этой затеи отговорила.

Тут Шела о чём-то спросила девочку, та оторвалась от рисунка и активно закивала головой. Потом Шела сказала ей явно что-то приятное, и Жанна потянулась ручками к её шее, чтобы ласково обнять. Надо же, какие тёплые у них отношения… А вот я пытаюсь вспомнить, когда мне в последний раз хотелось обнять маму, но всё тщетно…

– У неё такое необычное имя, – начала я издалека, когда Жанна снова вернулась к своему альбому. – Я имею в виду, для этих мест. Жанна – это ведь аконийское имя. У тромцев оно звучит как Йонна или что-то в этом роде. Почему вы так её назвали?

Впервые за весь вечер с губ Шелы пропала улыбка, и она замешкалась с ответом.

– Да просто… просто звучит красиво. И благородно. Как имя Жанны Леконт, знаменитой аконийской сестры милосердия, что спасала обездоленных и открыла множество приютов для бездомных.

Да? А мне почему-то кажется, что имя Жанна созвучно настоящему имени девочки, тому самому, что когда-то дала ей сарпальская мать. Но в новой семье, видимо, прежнему имени и прежней жизни места нет.

– Позвольте задать один очень личный вопрос, – осмелилась сказать я.

– Конечно, дорогая. У меня от тебя сегодня секретов нет.

– Я тут услышала случайно, что сегодня помимо дня рождения вы празднуете ещё и годовщину четвёртой свадьбы.

Тут Шела загадочно улыбнулась, а я спросила:

– Скажите, как это вообще возможно? То есть… просто мне сложно понять. Жизнь научила меня, что, расставаясь с человеком, лучше не искать дороги назад. Раз любовь вспыхнула и угасла, зачем мучить друг друга и пытаться её снова разжечь? Когда сгорают чувства, остаётся только пепел. А он не горит.

Шела выслушала меня, покачала головой и сказала:

– Дорогая, поверь мне, настоящая любовь не сгорает. Она как уголёк – если не осталось сил быть вместе, то костёр былых чувств просто затухает, но уголёк остаётся тлеть. И пока он тлеет, вместе с ним не угасает и надежда, что однажды разлука надоест, и костёр чувств вспыхнет заново. В семнадцать лет я этого не знала. Я много о чём не подозревала, когда выходила замуж за Мортена. Например, о том, что брак – это не каждодневный праздник и уж точно не награда для юной девушки. Моя покойная свекровь была мудрой женщиной. Она многому меня научила, на многое открыла глаза. Например, на то, что дети не должны страдать из-за конфликтов родителей, а родители не должны портить им жизнь своей руганью и угрюмыми лицами. Проблемы в браке нельзя замалчивать и задвигать на дальнюю полку. А уж если их не получается решить, лучше взять паузу и разъехаться. Дети не должны видеть подавленную мать и раздражительного отца под одной крышей. Пусть лучше они попеременно живут с каждым из них, зато видят их спокойными и ласковыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– То есть, вы три раза разводились ради душевного равновесия детей? И снова играли свадьбы ради них же?

– Ну почему же только ради них? Расставание, знаешь ли, заставляет о многом задуматься и многое переосмыслить. А ещё соскучиться по твёрдому мужскому плечу… В семейной жизни бывает всякое. Знаешь, иногда мне хотелось выцарапать Мортену глаза. Иногда даже убить, особенно после того как я узнала, что в Сарпале он отдал маленького Стиана на воспитание в мою прежнюю семью. И за то, что он порой ведёт себя как упёртый баран мне попросту хочется его поколотить. Но все плохие мысли рано или поздно проходят. К тому же Мортен умеет быть ужасно обаятельным, что просто голову теряешь. В общем, даже на пятом десятке можно заново влюбиться в собственного мужа. Да и я ещё не растеряла навыки соблазнения и знаю, как влюбить его в себя.

– Вы невероятная женщина, – констатировала я. – Мне ваше умение прощать обиды не дано.

– Брось, это дано всем, если есть настоящие чувства. И если проступок твоей половины не тянет на смертную казнь, разумеется. Нужно просто прислушаться к себе и решить, хочешь ли ты, чтобы некогда любимый человек был рядом, целовал тебя поутру и приносил тёплый плед с чашкой горячего чая, когда ты простужена. Задумайся об этих мелочах, и ты сразу поймёшь, какое решение принять. Я частенько задумывалась. И ещё ни разу не ошибалась с выводами.

Звучит ободряюще. Вот только мне до мудрости Шелы далеко. А жаль. Порой бескомпромиссность делает мою жизнь невыносимой. Вот если бы избавиться от неё и стать мягче…

Мы ещё немного поболтали о женских проблемах и радостях, но вскоре к Шеле начали то и дело подходить гости, чтобы обнять её и попрощаться.

Праздничный вечер плавно подошёл к концу. Мне и самой пора было возвращаться в отель, благо Стиан тоже собрался уезжать.

Пока мы стояли в дверях и прощались с Шелой, Жанна вдоволь потискала смирного Гро, а потом попросилась к Стиану на ручки.

– Когда ты приедешь? – обнимая его, с грустинкой в голосе спросила она.

– Послезавтра.

– А надолго приедешь?

– На все выходные.

– А мы пойдём на пруд кормить рыбок?

– Пойдём.

– А смотреть уточек?

– Тоже пойдём.

– А Эмеран приедет?

Тут вышла заминка. Стиан украдкой посмотрел на меня, большие печальные глаза Жанны тоже были прикованы ко мне, а я попросту растерялась.

– Даже не знаю. Я ненадолго приехала во Флесмер и… наверное. скоро уеду… так что…

Тут Жанна, сидя на руках Стиана отпрянула от него, извернулась и протянула ручки ко мне. И это… так неожиданно. Она хочет меня обнять? Ладно, подойду ближе. Ещё никогда дети не искали у меня нежности, да и я сама никогда не выказывала готовность к ласкам, а тут…

Тут её маленькие пальчики коснулись моей шеи, и меня будто током пронзило. Какое необычное и волнующее чувство. Никогда не думала, что детские ручки могут подарить тепло – не физическое, нет – скорее душевное. В детстве я никогда не тянулась к маме за объятиями. Да и она никогда не стремилась меня обнять…

– Хорошо, я приеду, – пообещала я, – и мы нарисуем с тобой черепаху под пальмой на необитаемом острове. Если Шанти и мама не будут против.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А они и не были. Жанна ужасно обрадовалась. Кажется, ей уже не терпится, чтобы послезавтра скорее наступило. Я и сама уже жду, когда этот миг наступит. Ведь тогда я снова увижусь с Шелой, пообщаюсь с милой крохой и ещё… Ещё я получу возможность вновь встретиться со Стианом. Зачем? И сама не знаю, видимо, Шела права, когда уголёк тлеет, разлука способна творить чудеса. А этот день и вправду стал для меня чудесным – во всех аспектах.