Легендарный механик. Том 7 - Chocolion

«Блэкстар видел меня лишь дважды. У него определенно есть причина говорить такие вещи… он, должно быть, преувеличивает. Откуда ему знать, о чем я думаю?»

Истинная причина создания религии и сбора верующих всегда была самой глубокой тайной Россэллин. Она никогда никому об этом не говорила и не верила, что Блэкстар может угадать правильно.

Рейнольдс повернул голову и подозрительно посмотрел на Хан Сяо — неужели у его сестры действительно были какие-то другие мотивы?

— Твоя способность заключается в том, чтобы тонко переписывать ментальные представления людей. Ее влияние не очень сильно, и ты не можешь полностью манипулировать другими, как тебе того хочется. Однако ты можешь вложить в их головы самые разные идеи, — медленно произнес Хан Сяо с уверенным выражением лица. — Разум неосязаем, но он подобен нитям, который управляет марионеткой, воздействуя на каждый аспект личности. Будет ли человек верен или непокорен, искренен или лицемерен, оптимистичен или пессимистичен, в значительной степени зависит от его разума. Причина, по которой одно и то же окружение создает разных людей, также связано с разумом.

Говоря это, он указал на Россэллин, которая заставляла себя сохранять спокойствие, и улыбнулся.

— Используя свои способности Эспера, ты можешь дать им новые идеи, которые очень заразительны. В глазах твоего правительства твоя идея — это вирус. Но, на мой взгляд, твоя идея — это семя, семя, которое может перевернуть тысячи путей, по которым может развиваться вся раса.

— Ты… — выражение лица Россэллин резко изменилось.

Не дожидаясь ее ответа, Хан Сяо продолжил:

— Расовая индивидуальность цивилизации зависит отчасти от ее природы и отчасти от традиционных идей, которые были переданы из древних времен, которые не могут контролироваться будущими поколениями и будут меняться независимо на различных этапах истории по мере ее развития.

— Эти идеи, оставшиеся от истории, растворятся в крови этой расы и станут ее духовной идентичностью. История случается только один раз, и у расы нет второго шанса. Можно даже сказать, что у них нет возможности выбирать. С макро-точки зрения культура и характер этой цивилизации почти случайны; они не обязательно являются оптимальными результатами из бесконечных переменных. А, возможно, и нет такой вещи, как оптимальный результат.

— Я называю тебя реформатором, потому что знаю, что ты создала религию на своей родине не ради власти, а для того, чтобы реформировать свою собственную расу. Честно говоря, я немного впечатлен твоим стремлением. Твоя цель состоит не в том, чтобы реформировать правительство или систему, а в том, чтобы изменить культурную идеологию и духовную цель расы, тем самым изменив духовную идентичность всей расы!

Эта информация была подобна урагану, обрушившемуся на Рейнольдса. Он широко раскрыл рот и ошеломленно уставился на Россэллин. Если то, что сказал Хан Сяо, было правдой, то цель его сестры действительно была невероятно огромной.

Как будто Россэллин была поражена молнией, она окаменела, и ее лицо было покрыто недоверием.

Хан Сяо мысленно улыбнулся. Таковы были мотивы, которые Россэллин объясняла в своей прошлой жизни. Использовать их, чтобы обмануть ее, было чрезвычайно эффективно.

— Будь то реформирование системы или реформирование правительства, последствия этого не будут длиться так долго, как реформирование духовной идентичности целой расы. Многие проблемы возникают из-за людей. Характер определяет судьбу. Без внешнего воздействия этот закон применим и к цивилизации.

— История была установлена. В ходе развития цивилизации практически нет возможности изменить ее характер. То, что ты делала, — это внедряла новые идеи и давала им возможность измениться через форму твоей способности Эспера и религии. Это твой "план трансформации расы".

Хан Сяо погладил подбородок.

— Хм, однако, ты всего лишь индивидуум в этой гонке. В глазах окружающих ты не имеешь абсолютно никакого права менять мнение каждого. Повзрослев, каждый создал свою собственную историю. Ты не можешь повлиять на глубоко укоренившиеся традиции, которые существуют уже тысячи лет. Поэтому ты стала еретиком, грешником.

По его мнению, действия Россэллин привели ее к тому, что она стала святой!

Хан Сяо не мог не думать:

«Ты отрицала историю и дух расы, которые передавались по наследству. Неудивительно, что они заперли тебя, ведь твои идеи слишком опасны».

Тем не менее, мысли этой женщины не были ошибочными. Если предположить, что в истории его предыдущей жизни не было ни Конфуция, ни Мэн-цзы, то идеи, передаваемые людьми мира, через тысячи лет будут иными, и логика людей тоже в определенной степени изменится.

— Самый простой способ изменить духовное мировоззрение группы — это религия и образование, поэтому ты решила создать религию, собирая веру и тонко изменяя характер людей. Это твой истинный мотив, — сказал Хан Сяо, глядя на Россэллин. — Разве я не прав?

У Россэллин дрожали руки. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Хан Сяо с большим трудом.

— Ты… прав, — голос Россэллин стал низким. Ее прежний циничный тон полностью исчез. Теперь Хан Сяо наконец почувствовал в ней слабую ауру религиозного Папы.

Она посмотрела прямо в глаза Хан Сяо и сказала:

— Я не благородна. Наши с Рейнольдсом родители погибли во время политического парада. Цивилизация Сесириса разочаровывала меня снова и снова, поэтому я хотела что-то изменить. Ты говоришь верно, я не имею права менять духовную идентичность всей расы, и не факт, что они во мне нуждаются. Но если никто не сделает ничего экстраординарного, под таким давлением ничего не изменится. Я создала религию, которая просуществовала много лет, и я изменила характер лишь небольшой группы людей. Через религию и мои способности Эспера я сделала их позитивными, я заставила их понять настоящее, и я сделала их лучше. Пока религия сохранялась, даже без моей способности Эспера, в будущем эти идеи становились все более и более популярными. К сожалению, это вызвало негативную реакцию…

После стольких лет страданий Россэллин стала относиться ко всем очень настороженно. Ее резкие слова и циничное отношение были ее защитной маской. Слишком многие лгали, слишком многие хотели использовать ее. Она пообещала себе никогда больше никому не открываться. Даже если ее поймут неправильно, она не станет защищаться.

Но теперь, в первый раз, Россэллин заговорила.​

Она смотрела на Хан Сяо, ее сердце было переполнено сложными эмоциями.