Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари

растить их, воспитывая их в вере, для вечной и счастливой судьбы; но эти планы не были расстроены только оттого, что Бог принимал их на Небо еще такими маленькими.

Некто, хвастаясь своим знанием психоанализа, написал целые тома, чтобы доказать «болезненность» подобного смирения перед лицом смерти.

Но, в самом деле, странная эта наука, считающая нормальным, чтобы мать покорилась абсурду и бессмыслице, — довольствуясь долгим страданием, чтобы потом «выздороветь» с помощью забвения, — и негативным и болезненным поведение того, кто находит в своей вере простор для жизни и даже нетерпение ожидания.

«Эти два чувства, скорбь и радость (скорбь «оттого, что я потеряла милое дитя на земле», но радость «при мысли, что я обрела ангела на небесах») часто смешиваются во мне: известно, что жизнь коротка, и скоро мы вновь увидимся» (П.5 ноября 1871 г.).

Когда же детям удавалось преодолеть неизбежные кризисы детства, они все еще требовали и заслуживали всех сил сердца и ума, чтобы благоприятно возрастать телом и духом. И это был праздник, невзирая на повседневный тяжкий труд.

«Это такая легкая работа — заниматься своими детками! Если бы я должна была делать только это, я была бы счастливейшей из женщин. Но я и их отец непременно должны работать, чтобы собрать им приданое, а иначе, когда они вырастут, они будут недовольны нами!» (П.14 апреля 1868 г.).

Истинно, что Зели Герэн воспринимала каждое свое новое материнство как молитву: это была молитва о даре; его благодарное принятие; любовная забота о даре, который она получила. Если в каком-то случае дар требовали назад, она скорбела, но не чувствовала себя обманутой. Она поклонялась нелегкому плану, который, конечно же, не был злым.

И это потому, что она не вопрошала Небо только в критические моменты, как поступают многие, призывая Бога к ответу, когда Его план становится непонятным, но, однако, совсем не ищут Его, когда все как будто бы сияет. Зели, напротив, чувствовала себя коротко знакомой с миром Бога, прежде всего через нежное посредничество Святой Девы.

Вот как она передает в одном из писем к четырнадцатилетней дочери Полин «духовные» обстоятельства ее зачатия:

«Итак, в среду — Непорочное Зачатие, большой праздник для меня! В этот день Святая Дева оделила меня многими великими милостями…

Я никогда не забуду 8 декабря 1860 года, когда я молила нашу небесную Мать послать мне маленькую Полин, но не могу думать об этом без смеха, потому что я была совсем как девочка, которая просит у мамы куклу, и вела себя точно также. Я хотела иметь Полин, — такую же, как она у меня есть, — и ставила все точки над «i», боясь, что Святая Дева хорошо не поймет, чего именно я хочу. Прежде всего, разумеется, было необходимо, чтобы у нее была прекрасная душа, способная стать святой, но я хотела также, чтобы она была очень миловидной. Что касается этого, то она не очень красива, но я нахожу ее именно такой прекрасной, как я этого хотела» (П.5 декабря 1875 г.)

Можно улыбнутся этой милой набожности. Но есть один потрясающий факт, от которого может пойти мороз по коже. Вот эта мать творит свою «молитву, прося у Девы дочку» в день Непорочного Зачатия, на утренней мессе 8 декабря I860 года. И Полин рождается 7 сентября 1861 года: как раз девять месяцев спустя. 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы девочку крестили.

Мы знаем, что этот диалог с Непорочной Девой в день ее праздника больше не прерывался.

Продолжается письмо матери: «В этом году я опять пойду к Святой Деве рано утром; я хочу прийти первой, как всегда я поставлю ей свечку, но не буду просить у нее дочек: я буду молить ее, чтобы те, которых она мне дала, все были святыми, и, что касается меня, — чтобы я могла быть с ними рядом, но чтобы они были лучше меня!» (П.5 декабря 1875 г.).

Здесь мы находим ключевое слово всей этой истории: слово «святость».

Зели Герэн была женщиной редкой энергии: она предавалась работе до такой степени, что была почти перегружена ею. Ее кружевная мастерская превратилась в маленькое предприятие, дававшее работу на дому многим женщинам, — таким образом, для того, чтобы ей помочь, ее муж в конце концов отказался от своей профессии часовщика и золотых дел мастера.

Следовательно, она справлялась с немалым домашним хозяйством (достаточно вспомнить о девяти беременностях за тринадцать лет).

Это, однако, не мешало ей проявить единственное большое беспокойство: о святости ее детей и — в качестве смиренного следствия этого реализованного призвания — о ее собственной святости.

«Я хочу стать святой, — писала она, — но это будет нелегко, следует многое обтесать, а дерево твердо, как камень. Надо было бы начать раньше, когда еще не было так трудно, но лучше поздно, чем никогда» (П.1 ноября 1873 г.).

Святость — это прежде всего «бесконечная уверенность в любви к нам со стороны Бога», в его «компании», поскольку Он зовется именно «Эммануил».

Золовке она признавалась: «Вижу, дорогая сестра, что вы ждете еще одного ребенка; беспокоюсь а вашем здоровье, но в конце концов Господь Бог никого не обременяет сверх того, что могут вынести его силы. Я столько раз видела моего мужа обеспокоенным по этому поводу из-за меня; я же была спокойна и говорила: "Не бойся, Господь Бог с нами". И, однако, я была перегружена работой и всякими мыслями, но у меня была твердая уверенность в этой поддержке свыше» (П.5 мая 1871 г.).

Дочери она пересказывала диалог с одним очень добрым знакомым, у которого, однако, были «такие либеральные идеи!» и который причинял ей страдания своим неверием: «…Он говорил мне как-то, что "Бог не занимается нами"…» Прискорбно, что у таких добрых друзей могут быть подобные чувства. Я хорошо знаю, что Господь Бог занимается мной! Я замечала это много раз в моей жизни, и по этому поводу у меня немало воспоминаний, которые никогда не изгладятся из моей памяти!» (П.12 марта 1876 г.).

Она писала дочкам в пансион:

«Нужно хорошо служить Господу Богу, мои дорогие дочки, и постараться быть однажды в числе святых, праздник которых мы сегодня отмечаем». (П.1 ноября 1873 г.).

«Ты хорошая девочка, очень ласковая и нежная, но ты еще недостаточно набожна» (П.10 октября 1875 г.).

«Продолжай быть хорошей и святой девочкой» (П. январь 1876 г.).

«Я надеюсь, что Мари (старшая из дочерей) будет доброй девушкой, но я хотела бы, чтобы она была святой, и я хотела бы видеть святой и тебя, милая Полин. Я тоже хотела бы стать святой,