Черный снег. Выстрел в будущее - Александр Конторович

— Ва… — пытается крикнуть красноармеец.

Негромко хлопает пистолет в руке у офицера. Он стоит чуть сбоку и контролирует каждое движение пленного.

Пах!

Пах!

Калибр у оружия небольшой и выстрелы звучат совсем негромко. Сырой лес вокруг быстро гасит все звуки.

Опрокинутое ударами пуль тело красноармейца сползает вниз, к ногам окруживших его фрицев. Двое из них поддерживают раненного ефрейтора, он едва стоит на ногах.

— Бреннеке! Вайс! — командует вполголоса офицер. — Убрать второго! Розенбах! Перевязать ефрейтора!

— Яволь, герр лейтенант!

И пара солдат скользнула в кусты.

'И где только этого непоседливого черти носят?'

С этими мыслями второй часовой лениво приподнялся и ещё раз посмотрел в ту сторону, куда скрылся его напарник.

'Нету… и что только ему в голову опять толкнуло? Сидел бы тихо… Целее бы был. Да и всем нам сидеть бы тут и не отсвечивать. А лучше всего — по домам. Вон, фронта совсем и не слыхать — куда идти-то собрались? Может, и нет уже там никого? И войны никакой нет… А мы всё тут…'

Что-то зашумело в кустах.

'Никак крикнул кто?'

Часовой приподнял голову.

'Нет. Кусты и не шевелятся. Может, ногу подвернул? Ничего, впредь умнее будет, не станет куда ни попадя, лазить. А вдруг, и впрямь — ногу подвернул? Ну и не будет лазить, куда не просят. Опять же — на машине повезут, или вон — на телеге. А тут ходи ножками… тьфу! Везет же дуракам!'

Солдат достал из вещмешка кусок хлеба и начал, не торопясь, есть, запивая хлеб водой.

'Сала бы кусочек… да где ж его тут отыщешь? Не идет, однако Мишка-то. А ну как сбёг?!'

От волнения и внезапно возникшей мысли, он едва ли не поперхнулся.

'Точно — сбёг! Ах, ты, черт! А я теперь как? Что ж он не сказал-то мне? Вместе и ушли бы… Что ни говори — вместе удобнее. И что теперь? Скоро уже и колонна придёт, что делать-то? Ведь не найдут его, тогда и мне не сдобровать… бечь надобно! И скорее!'

Воровато осмотревшись по сторонам, часовой подтянул к себе вещмешок ушедшего товарища.

'Что там у него? О, глянь — ещё хлебушек! Да консервов банка…А ещё что? Фигня какая-то, ничего стоящего. Ну да и хрен с тобой, чай это тоже все к месту будет. Винтовку брать с собою… а нафиг она мне? Не дай бог — заметит кто, сообщат куда надо. Оправдывайся потом…'

Чуть поодаль треснул сучок, и часовой снова выглянул из-за дерева.

'Немец! Всамделишный! Ну, на ловца и зверь бежит! Сейчас-то я всё о себе и поведаю… должны они меня понять, чай, культурная нация, еще на политзанятиях нам это говорили…'

Подхватив за лямки мешок, он вскакивает.

— Х-ха!

Тяжелый ножевой штык с хрустом входит ему в спину…

Унтер-офицер Вайс вытер штык о шинель убитого.

— Вилли! Ступай, скажи лейтенанту — путь свободен!

Глава 17

Головной дозор колонны остановился на выходе из рощи. Командовавший им сержант осмотрел поляну в бинокль.

— Что-то дозорных не видать… Должны были нас встретить.

— Так нас и самих не видно, что ж им из лесу-то вылезать? — возразил ему пожилой боец.

— А и верно! Харченко! Выдь-ка из рощи, да рукой помаши! — не отрываясь от бинокля сказал сержант.

Рыжеволосый боец вышел на поляну и, отойдя от кустов метров на двадцать, остановился. Снял пилотку и помахал ею в воздухе.

— Вон он… — удовлетворённо произнес сержант. — Ишь заховался-то как! Я и не приметил его сразу… Что, значит, старая школа-то!

Фигурка в шинели вышла из кустов на той стороне поляны и призывно махнула рукой, два раза подняв вверх винтовку штыком вверх.

— Давай, Михалыч, топай до колонны, скажи лейтенанту, что всё в порядке.

Радиопереговоры.

— Шальке — Герцогу!

— Шальке на связи.

— Вам — взлёт! Как поняли меня?

— Герцог, вас понял. Группе — взлёт!

Посыльный быстрым шагом припустил вдоль колонны. Вот и командир батальона.

— Товарищ капитан! Разрешите доложить!

— Докладывайте.

— Передовой дозор докладывает — вышли к месту встречи с охранением. Всё в порядке. Дальнейшая дорога свободна. Можно следовать дальше.

Кондратьев повернулся к стоящему рядом старшему лейтенанту.

— Ну вот, Осоргин, а ты всё сомневался… вышли же!

— Не совсем еще, товарищ капитан. До того леса дойти ещё нужно. А у нас впереди два километра почти открытого пространства.

— Экий ты… зато, позади дорога узкая, меж холмов зажатая. Не ты ли всю дорогу там подвоха ежесекундно ожидал? А ведь тихо прошли, дозоры ничего и не заметили. И сейчас молчат. Нету немцев-то!

— Что ж они разом все ослепли, что ли? То вокруг нас как мухи вокруг меда вертелись, то вдруг разом окривели? Не могли их дозоры такое количество людей разом зевнуть!

— Пессимист ты, братец, вот что я тебе скажу!

— Разрешите пока, хотя бы технику не выводить из леса?

— Да черт с тобой! — махнул рукою капитан. — В арьергарде пойдёшь! Опять же — дороги мы не знаем, а ну, как не пройдут там грузовики? А нам ещё пушки тащить к фронту, да снаряжение…

После этих слов он быстрым шагом направился в голову колонны. Проводив капитана взглядом, старший лейтенант вздохнул и повернулся к стоящему позади старшине.

— Крамник, распорядитесь расчехлить пулемет на грузовике. И… пушки — тоже.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!

Шедший позади пехоты танк, подчиняясь приказу, свернул с дороги и задним ходом заполз в большую яму, образованную упавшим деревом. Шевельнулась его башня и тонкий орудийный ствол уставился туда, откуда только что пришла колонна. Чуть поодаль, заехав под деревья, развернули свои машины и конные упряжки артиллеристы.

Радиопереговры.

— Герцог — Шальке!

— На связи, Шальке!

— Подлетное время до цели — пять минут. Повторяю — пять минут!

— Шальке — Герцогу! Цель — колонна пехоты на дороге. Направление движения — ориентир три. Боевой ордер — 'карусель'.

— Шальке принял! Танцуем карусель!

— Лесник — Инженеру!

— На связи Инженер!

— Ждём дождя! Ориентировочно — через пять минут. Как поняли?

— Понял вас, Лесник! Готовы к выдвижению!

— Инженер, запуск моторов после начала дождя! До этого времени сидеть тихо. Вопросы есть?

— Нет. Разрешите приступить?

— Начинайте!

Скрипнув тормозами, мотоцикл остановился около орудий.

— Осоргин! — окликнул старшего лейтенанта майор Осадчий. — У вас тут что, привал?

— Никак нет, товарищ майор! Тыловое охранение.

— С танком и орудиями? А как же посты наши, они что, уже снялись?

— Должны подойти уже сейчас. Пока ничего от них не было.

— Так в чём же дело? Комбат в курсе ваших действий?

— Это его приказание, товарищ майор!

Осадчий вылез из коляски и подошел к старшему лейтенанту. Отвёл его в сторону.

— В чём дело, Осоргин?

— Видите ли, товарищ майор… Мы час назад прошли сгоревшую сторожку, видели?

— Видел. И что же?

— Там у немцев был пост. Не то, чтобы они там постоянно сидели — этого, конечно не было. Но вот днём там, как правило, кто-то был. Мы с ними пару раз в перестрелки вступали. Держали они этот перекресток крепко!

— Ну?

— А сегодня их не оказалось! И вчера, когда дозоры наши шли — тоже!

— И что же из этого следует?

— Не знаю, товарищ майор! Но фрицы — далеко не первоклашки и просто так с важной позиции не ушли бы. Не нравится мне это… не понимаю я их, оттого и настороже. А тут еще и по открытому месту всем сразу идти…

— Ладно… — майор отпустил рукав гимнастерки Осоргина. — Возможно, что вы и правы. Мне самому как-то… зябко, что ли? Когда будете сворачиваться?

— Если капитан Кондратьев не пришлет посыльного — дорога для машин проходима. Тогда, сразу как колонна войдёт в лес, мы следуем за ними. Танк-то в любом случае пройдёт, а вот грузовики нагружены сильно, не везде проедут. Придется часть припасов бросать…

— Не хотелось бы…

— Мне тоже, товарищ майор.

— Хорошо. Выполняйте приказание.

Майор подошел к мотоциклу и окликнул стоящего неподалеку лейтенанта-особиста.

— Лузгин!

— Я, товарищ майор!

— Задачу помнишь?

— Так точно, помню.

— Приступай.

— Но…

— Пора, лейтенант. Чует мое сердце — не выпустят нас так уж легко…

Лейтенант вытащил из багажника коляски два вещмешка и жестом подозвал к себе группу солдат, стоявших чуть в стороне и ожидавших окончания его разговора с Осадчим.

Радиопереговоры.

— Герцог — Шальке! Пауке*!

— Шальке — Герцогу. Хорридо*!

И из-за облаков вывалились звенья пикировщиков…

Глава 18

— Воздух!

Команда резко встряхнула всех, шедших в колонне, бойцов.

— Рассыпаться! Залечь — и огонь по самолетам! — бежал вдоль колонны комбат. — Бегом, вашу мать!