Меч ангелов (ЛП) - Яцек Пекара

В конечном итоге она решилась коснуться останков. Я не знаю, почему для многих людей такая проблема прикоснуться к мёртвому телу. Ведь это уже всего лишь  лишённый души и мысли ломоть мяса.

– Есть! - Воскликнула она и вытянула из-за голенища нож.

Подбежала с ним ко мне и села совсем рядом. Её израненная грудь снова возникла из разорванного кафтана. Но теперь нагота этой девушки не будила во мне никаких эмоций, кроме сочувствия. Вдобавок, я был ей глубоко признателен за то, что она не предалась в углу скорби над собственной судьбой, оставляя вашего покорного слугу истекать кровью до смерти. А я осмеливаюсь судить, что много женщин, более слабых духом, именно так бы и сделали.

К счастью, Илона управлялась с ножом весьма неплохо, и ей удалось быстро рассечь верёвки и кафтан, в то же время не добавляя мне новых ран (что я решил сохранить в благодарной памяти). Моя одежда была уже совершенно пропитана кровью, но я знал, что остриё не перерезало ни одной важной вены или артерии, ибо тогда для любой помощи было бы уже поздно. Я сказал Илоне, чтобы наложила мне повязку на верхнюю часть плеча и замотала тряпками раненый бок (она нарвала их из собственного платья). Я надеялся, что благодаря этому смогу продержаться следующие несколько минут.

– Илона, - сказал я. - Теперь ты должна бежать за помощью. Найди каких-нибудь людей и скажи им, что здесь лежит умирающий дворянин. Не говори, что я инквизитор, а то, пожалуй, ещё ткнут меня вилами. - Я позволил себе пошутить, но она даже не улыбнулась. - Беги, дитя моё, а я, мечом Господа клянусь, воздам тебе за твою доброту.

Она посмотрела на меня серьёзно, со слезами на глазах и медленно кивнула.

– Я вернусь так быстро, как только смогу, – пообещала она.

Она выбежала из сарая, а я размышлял, что вот и пришли последние минуты Мордимера Маддердина, умирающего как случайная жертва споров между людьми, которым он на самом деле был безразличен. Я питал, однако, надежду, что Господь считает меня настолько полезным инструментом, здесь, в этой юдоли горя и слёз, чтобы не призывать меня пока к славе своей. Внезапно мои размышления прервал стон и бульканье. Я посмотрел в ту сторону. На губах Иоганна Швиммера появился кровавый пузырь и лопнул, разбрызгивая красные брызги по его лицу. Ха, значит, убогий похититель и несостоявшийся насильник ещё жив, а рука купца Лёбе оказалась не такой крепкой, как я думал! Подпираясь здоровой рукой, я пополз в его сторону, имея надежду, что мне удастся помочь ему и сохранить ему жизнь. Безусловно, мною руководило не достойное сожаления милосердие, но лишь вера, что смерть Швиммера должна быть значительно страшнее, чем только пара ударов ножом. А чтобы такую смерть ему дать, я должен был сперва его спасти. К сожалению, как только я подполз ближе, то увидел, что актёрский помощник не проживёт даже часа, и только чудом можно было счесть, что он вообще дожил до этого времени.

Должно быть, он меня услышал, а может, наблюдал краем глаза, поскольку его взгляд обратился на меня. Он не был способен даже пошевелить головой, и только его зрачки совершили движение в мою сторону.

– Ммм… мммо… – простонал он, и из его рта потекла кровь.

–Нет, брат, - сказал я. - Сейчас ты отправляешься вариться в котле вечных мук. Думай об этом, пока не подохнешь.

Фраза была слишком длинной для моего убогого состояния, и я устал настолько, что упал на пол. Мы лежали теперь со Швиммером плечом к плечу, словно близнецы или бойцы, умирающие за общее дело. Ха, насколько обманчивы бывают первые впечатления!

– Ммм… мммо… – застонал снова Швиммер.

Когда я посмотрел на него, то заметил, что его глаза выполняют странный танец. Однако, о чудо, это было не результатом каких-то предсмертных конвульсий, а обдуманным действием. Он выразительно старался что-то мне показать. Я посмотрел наземь и увидел, что ладонь Швиммера судорожно сжата. Между пальцев виднелась золотая цепочка.

Я подполз ещё ближе к Иоганну, так близко, что его кровь запачкала мне щеку. Я дополз и положил свою ладонь на его измазанную кровью руку.

– Это, что ли? Мне её забрать?

Он ответил резким движением век. С трудом я разогнул его крепко сжатые пальцы и вытянул из них золотой амулет, диаметром чуть больше золотого динара. И немедленно, как только я коснулся этого украшения, я почувствовал почти физическую боль. Я выпустил амулет из пальцев, и он упал прямо в лужу крови. Теперь морда существа, изображённого на аверсе, выглядела ещё более ужасной.

– Меч Господень, - прошептал я, ибо знал, что имею дело с одним из самых могучих демонических талисманов, однако я не имел ни малейшего понятия, каким темным силам он может служить.

– Где ты его взял? - Я хотел потрясти Швиммера, но понял, что тогда он может скончаться, и ничего уже не скажет. В конечном итоге, и сам я не чувствовал себя настолько крепким, чтобы кого-нибудь трясти.

Тогда меня осенило. Я прикрыл глаза, и шаг за шагом начал вспоминать борьбу Швиммера с Лёбе. Как они валялись по полу, как купец, в конце концов, попал ножом в грудь похитителя и как Иоганн из последних сил, судорожно, отчаянно схватил его за горло. Или мне только показалось, что, когда Лёбе отталкивал его ладонь и наносил следующие удары, в горсти Швиммера что-то блеснуло золотом?

– Ты сорвал его с шеи Лёбе, так? - Спросил я, и умирающий парень быстро заморгал в знак подтверждения.

– С… ссс… спа. - Кровь выплёскивалась у него изо рта, когда он старался говорить. Однако не смог закончить слова и скончался с вытаращенными глазами.

Я тем временем из последних сил спрятал амулет за пазуху, всё время чувствуя исходящую от него мрачную силу. Я прикрыл глаза, чтобы лучше рассмотреть светлый коридор, который, казалось, протянулся за моими зрачками. Мне стало легко, боль медленно проходила, и я знал, что теряю сознание и умираю. Но тут я услышал топот ног по полу, громкие мужские голоса и сильный, убеждающий голос Илоны Лёбе.

– Поднимайте осторожно, чтоб кровь не пошла… Это важный господин, заплатит золотом, если его спасёте...

Монастырь Амшилас стоял на лесистом взгорье, которое возвышается над излучиной реки. Это прекрасное место, а монахи, если б только хотели, могли бы любоваться из окон своих келий солнцем, заходящим на фоне голубого простора. Однако монахи из Амшиласа - смиренные должностные лица Святого Официума - собрались в монастыре не для того, чтобы предаваться эстетическим удовольствиям. В поте лица, в ежедневных трудах и с безмерной любовью выслушивали они грехи наиболее закоренелых и самых угрожающих грешников - блудных инквизиторов, чернокнижников и ведьм. Сюда попадали не только богохульники и еретики, но и проклятые книги. Именно здесь изучают мрачные знания, дабы его тайны не представляли уже загадку для Божьих слуг. Каждый молодой инквизитор по окончании своего обучения в Академии имеет право посетить монастырскую библиотеку и собственными глазами увидеть неизмеримое могущество зла, которое было заперто в стенах Амшиласа. Тома, написанные кровью, книги, переплетённые в человеческую кожу и украшенные человеческими костями, тома, написанные на древних, неизвестных уже почти никому языках, стоят на полках, том к тому, ряд к ряду и стеллаж к стеллажу. Порой они старше, чем христова наука и происходят из веков, в которых господствовал безмерный мрак, а правда единственной и святой веры не была ещё объявлена миру.