Исповедь самоубийцы - Николай Стародымов

— Прежде всего микроструктура металла, смазки, краски, которой производится воронение, пластмассы, которой отделывается рукоятка, — все это, я думаю, в сочетании укажут специалисту на завод и примерный срок изготовления оружия достаточно точно.

— Браво, Барби, — хлопнул в ладоши Самойлов. — Продолжайте, пожалуйста.

Что ж, продолжать так продолжать!

— Для того чтобы оружие ушло не туда, куда нужно, необходимо произвести махинацию с документацией. Нужно, чтобы машины его завезли «налево». Нужно, чтобы охраняемый вагон отцепили не там, где надо… В результате в той или иной степени к хищению оказывается привлечено слишком много людей. Конечно, большинство из них используется вслепую, они не ведают, что творят. Однако вполне возможно, что при определенных обстоятельствах…

— Довольно, Барби, спасибо, — перебил меня Вячеслав Михайлович. И обратился к хозяевам — Вот так, господа! И учтите, что это говорил человек, никакого отношения к подобным делам никогда не имевший.

— И что вы нам предлагаете делать? — угрюмо поинтересовался Сергей Александрович.

— Я? — с наигранным, вернее, подчеркнуто наигранным удивлением переспросил Самойлов. — Абсолютно ничего. В конечном итоге именно вы отвечаете за транспортировку. Именно вы будете платить неустойку в случае, если что-то сорвется. Так что я не предлагаю — я прошу обратить ваше внимание на то, что от проколов никто не застрахован. И чаще всего наш брат «прокалывается» именно там, где абсолютно уверен, что все у него отлажено.

Вячеслав Михайлович умолк и громко начал хрустеть печеньем.

— Ну что, друзья, приумолкли? — он глядел на хозяев с каким-то веселым, озорным вызовом. — Обидно от молоденькой девушки по носу получать?

Наброски будущей книги «НЕУЧТЕННЫЙ ФАКТОР»

Лобач-авиабаза-Голованичев

— Да ты что, офонарел?

Лобач ничего не ответил. Он прекрасно понимал, как выглядит со стороны его предложение. Потому молчал. Надо было только дождаться, чтобы командир полка подполковник Александр Голованичев выговорился, выкричался, выдохся. Тогда с ним можно будет разговаривать. А пока нужно было только выжидать.

Между тем каждая секунда приближала самолет к цели на двести пятьдесят метров — эти метры словно пульсировали вместе с кровью в висках Евгения.

— Ты чего молчишь? Это же трибуналом пахнет! — едва ли не кричал Голованичев.

— А что я тебе могу сейчас сказать, Саша? — подчеркнуто спокойно ответил Евгений. — Кричащий человек никогда никого не услышит.

Еще километр. Или даже два.

Голованичев сдержался. Хорошим командиром никогда не станешь, если в нужную минуту не сможешь зажать себя, скрутить кипящую злость, подавить раздражение. Подполковник воткнул в рот сигарету. Бросил пачку на стол, поближе к Лобачу. Тот тоже выковырнул из нее за фильтр сигарету, достал из кармана зажигалку. Щелкнул контактом, поднес невидимый венчик плазмы приятелю. Потом прикурил сам.

— Неужто это все так серьезно? — Александр в глаза Евгению не смотрел, сумрачно изучая царапины на поверхности стола.

— Да, Саня, серьезно. Серьезнее не бывает. И времени вообще нет. Через двадцать, максимум тридцать… ну сорок минут «борт» будет уже пролетать мимо.

Голованичев скрипнул зубами.

— И как ты себе это представляешь?

Евгений смял недокуренную сигарету, раздавил ее в пепельнице.

— Да понимаю я все, Саня, понимаю, — с досадой сказал он. — Но только пойми и ты. Мимо нас сейчас пролетит целый самолет, под завязку, с перегрузом набитый оружием. Завтра оно, это оружие, попадет в руки террористам, которые станут стрелять из него в наших ребят. Неужели ты…

— Только без патетики! — оборвал Лобача подполковник. — Для того чтобы оружие не расшвыривалось без разбора налево и направо, существуют специальные службы. И ты к ним принадлежишь, между прочим…

Эту, последнюю, фразу он сказал напрасно. Лобач повысил голос, заговорил с напором:

— Да пойми ты, твою мать нехай! Мы через этот самолет можем выйти на всю организацию! Да, кто-то где-то их прикрывает, этих сволочей. Но ведь мы-то с тобой к таким не хотим принадлежать! Пусть у них совести нет, у тех, кто наживается на продаже оружия бандитам, — но у нас-то совесть есть, Саня! Если ты мне не поможешь — пойдешь сейчас домой, посмотри в глаза своему сынишке! В Буденновске и Первомайске убивали таких же детишек, потому что где-то какие-то дяди получили деньги, вложив в руки бандитов оружие. Сначала великие наши генералы и маршалы, которые очень хорошо нынче устроились, оставили здесь горы неучтенных «стволов», а сейчас другие подбрасывают сюда еще и еще оружие всех систем… Кто-то пытается остановить этот поток, да помочь ему никто не желает.

Голованичев резко повернулся. Утопил в панель клавишу.

— Дежурное звено, на взлет! — и тут же перебил себя — Отставить! — перехватив исполненный бешенства взгляд приятеля, спросил — У нас есть готовый к вылету самолет?

Селектор что-то неразборчиво булькнул в ответ.

— Я сам лечу! — и, перебивая негодующее бульканье, резко крикнул — Сказал же, сам, один… Все! Через пять минут буду на старте!

Поднявшись из-за стола, он бросил Лобачу:

— Вот так-то будет лучше — не могу же я своих ребят подставлять!

Голованичев-«борт»

Нужный «борт» он нагнал легко — все же перехватчик это не брюхатый тяжеловоз. Слегка повел от себя влево ручку управления самолетом, на миллиметр подвинул ручку управления двигателем. Описал круг вокруг носа «грузовика». Сквозь фонарь кабины разглядел удивленные лица членов экипажа.

В наушниках раздался голос:

— «Ноль-четырнадцатый», тебя вызывает «тридцать шестой». Ответьте!

— Я «ноль-четырнадцатый», — произнес Голованичев. — На связи.

— Ты что, пьяный, что ли? Отойди подальше! — в голосе слышалась злость.

— «Тридцать шестой», предлагаю тебе сесть на мой аэродром.

На несколько секунд в наушниках зависла тишина.

— Ты это серьезно? — осторожно спросил «тяжеловоз».

— Вполне серьезно.

— Если это шутка…

Подполковник перебросил скобу боевой кнопки и коротко надавил ее. В ярких солнечных лучах ушедшие по курсу «тяжеловоза» трассеры были видны не слишком хорошо. Однако с «борта» их разглядели.

— Все-все-все, выполняем, — торопливо проговорили с «борта».

«Грузовик» и в самом деле начал слегка проваливаться.

— Ты будешь заводить?

— Нет, диспетчер.

— Ты можешь объяснить, что происходит? Кто ты? Это террористы?

Голованичев сказал твердо и открыто:

— Я командир авиаполка подполковник Голованичев. У вас на борту находится незаконный груз. На земле нас ждет следственная группа…

— Что за груз? — не дослушав, спросил «борт».

— Оружие, — коротко ответил пилот перехватчика.

В эфире зависла пауза. Потом в наушниках опять раздался голос командира «грузовика».

— А ты уверен?

Голованичев ответил коротко:

— Садись!

«А если там нет оружия? — думал при этом Александр. — Тогда трибунал. Ну а если «контрик» прав, вечером, когда приду домой, — Сережке не стыдно будет посмотреть в глаза».

И устыдился пафоса своих мыслей.

«Борт»-командир-сопровождающий

— Валька, ну-ка возьми управление…

— Есть, командир!

Командир корабля полковник Сергей Воронов снял наушники, аккуратно повесил их на свой штурвал. Поднялся с места, крепко, до хруста, потянулся. Чуть поколебавшись, достал из кармана пистолет, сдвинул вниз «флажок» предохранителя, передернул затворную раму и опять сунул оружие в карман.

— Если этот псих, — кивнул на крутящийся перед носом перехватчик, — выйдет на связь, подчиняйся ему безоговорочно. Я скоро.

Командир прошел по палубе, привычно сбежал по ступенькам вниз. Слева коротенький коридорчик вел в кабинку штурмана. Перед ним была дверь. Помешкав, командир распахнул ее.

Огромное чрево грузового отсека было завалено множеством ящиков, тюков, коробок, мешков. С тех пор, как военным самолетам разрешили совершать коммерческие рейсы, прихватывать с собой платные грузы, «борты» нередко шли с превышением веса. Потому и аварии и катастрофы случались в последнее время куда чаще, чем во времена, когда за этими делами внимательно следили аэродромные службы.

По левому борту, на откидном сиденье сидел единственный пассажир — мужчина, сопровождавший груз, который загружался без соответствующего досмотра. Все сопроводительные бумаги при нем были в порядке. Досмотру он не подлежал. Тяжелые ящики, без маркировки, тщательно опломбированные, аккуратным штабелем покоились у самой аппарели. Проконтролировав их загрузку, сопровождающий уселся в грузовом отсеке и замер.