Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

В действительных причинах нелюбви Плеханова к Троцкому разобраться очень трудно, но тот факт, что юного 23-летнего революционера Плеханов сразу же невзлюбил, бесспорен, и это враждебное отношение сохранилось до конца жизни Плеханова. Сам Троцкий находил «социологическое», экстраполирующее объяснение отношения Плеханова к нему, считая, что это было отношение не только к его личности как таковой, но вообще ко всему молодому социал-демократическому поколению: «Для Плеханова в эти годы уже начиналась… пора упадка. Его подкашивало как раз то, что придавало силу Ленину: приближение революции. Вся деятельность Плеханова носила идейно-подготовительный характер. Он был пропагандистом и полемистом марксизма, но не революционным политиком пролетариата. Чем более непосредственно надвигалась революция, тем более явственно Плеханов терял почву под ногами. Он не мог не чувствовать этого сам, и это лежало в основе его раздраженного отношения к молодым» [218] .

Скорее всего, в отношении Плеханова к Троцкому сказывались одновременно оба момента: и раздражение по отношению ко всем «молодым недоучкам», и особая неприязнь к «наглому», по мнению Плеханова, Перу. В определенной мере это мнение подтверждают воспоминания Крупской, которая писала, что Плеханов сразу взял Троцкого «на подозрение», увидев в нем сторонника «молодой части редакции «Искры» [219] . Совершенно иным было восприятие Троцкого Лениным. Убедившись, что Бронштейн полностью разделяет его взгляды о необходимости создания четко структурированной подпольной социал-демократической партии с твердой дисциплиной и единым руководством, находящимся в руках небольшой группы профессиональных революционеров, Ленин стал добиваться включения Троцкого в состав редколлегии «Искры», полагая, что это укрепит его собственную позицию в редакции газеты по отношению к Плеханову и Мартову, которого Ленин считал слишком мягким. Редколлегия в это время состояла из шестерых: троих «старых» – Плеханова, Засулич и Аксельрода и троих «молодых» – Ленина, Мартова и Потресова, и было совершенно очевидно, что появление Троцкого в ней решающим образом изменит соотношение сил в пользу «молодых», прежде всего твердокаменного Ленина. 18 декабря 1902 г. Ленин писал Аксельроду, забыв, вероятно, что тот уже был знаком с Троцким: «Может быть нам удастся вскоре послать к Вам на подмогу молодого и очень энергичного и способного товарища отсюда (кличка «Перо»)» [220] .

В названных качествах Пера Ленина убеждали не только личные впечатления, но и первые публикации Троцкого, появившиеся в «Искре». Поначалу их посылал для публикации сам Ленин в качестве редактора. Дебют Льва в зарубежной социал-демократической газете произошел 1 ноября 1902 г., когда увидели свет сразу два его материала. Одним из них была небольшая, посвященная второстепенному вопросу заметка [221] , пронизанная духом непримиримости и отмщения: «Не раскрыл ли вам очей страх перед зловещим для вас завтрашним днем? Если так, то вы должны видеть, что по крепостным стенам Шлиссельбурга до сего дня бродят неотмщенные тени замученных вами рыцарей свободы. Они взывают о мести, эти страдальческие тени. Не о личной, но о революционной мести. Не о казни министров, а о казни самодержавия».

По всей видимости, этот довольно пустой материал импонировал Ленину своими интонациями. Правда, Троцкий завершил статью цитатой из «Илиады» Гомера, которую читал в поезде по дороге из Сибири, и это Ленину совсем не понравилось. «Но это же Гомер», – пытался настаивать Троцкий. Ильича древний авторитет не убедил, и строки Гомера были вычеркнуты [222] .

Вторым материалом явилась несколько бо́льшая по объему статья «Бобчинские в оппозиции». Ни глубиной, ни широтой охвата проблемы она не блистала. Но статью отличал весьма задиристый, почти непримиримый настрой по отношению к русским либералам, которые как раз в это время начинали формирование своих организационно-политических структур. С 1902 г. за пределами России выходил либеральный журнал «Освобождение», который редактировал бывший марксист П.Б. Струве. Его и других либеральных оппозиционеров Троцкий призывал к решительной поддержке автономии земств, но тут же высказывал твердое убеждение, что это совершенно нереально, ибо «земское холопство и оппозиционное лакейство» сходятся в единый курс. «Какие же египетские казни, какие российские скорпионы нужны еще для того, чтобы выпрямить, наконец, угодливо согнутую спину либерального земца, чтобы заставить его почувствовать себя не подручным «представителей русского правительства», но уверенным в себе работником народного освобождения!» [223]

Вслед за этим в «Искре» был опубликован еще ряд статей и заметок Троцкого. Они посвящались разнообразным темам – все той же земской оппозиции и безрезультатности ее деятельности, программной речи правого деятеля – нового министра внутренних дел и шефа Отдельного жандармского корпуса Вячеслава Константиновича Плеве, взяточничеству чиновников и другим проявлениям коррупции, верноподданническим заявлениям местных деятелей, «идеалистической гамме» русских философов и литераторов, «славянофильскому шарлатанству» правящих кругов. Отдельные печатные выступления касались попыток самодержавия навязать финнам русский язык и отменить их автономию, исключения М. Горького из Императорской академии и пр. [224]

Троцкий обрушивался на только что сформировавшуюся партию социалистов-революционеров, в особенности в связи с террористическими актами, которые начала предпринимать ее боевая организация. Он даже высказал предположение, что полиция идет на прямую провокацию – создает марионеточные подпольные террористические организации, которые оттягивают молодежь из политического подполья. Это его утверждение вызвало волну негодования не только среди эсеров, но и среди либералов, которые в значительно большей степени симпатизировали народническим террористам, видя в них заблуждавшихся героев, нежели марксистским теоретикам. Летом 1902 г. лидер либералов П.Н. Милюков [225] посетил в Лондоне редакцию «Искры», в целом сдержанно похвалил газету, но выразил недовольство ее кампанией против терроризма [226] .

Троцкий публиковал в «Искре» и статьи, посвященные рабочему движению и политике властей в рабочем вопросе. Среди них выделялась статья «Зубатовщина в Петербурге» [227] , о движении, названном по фамилии начальника Московского охранного отделения полковника Сергея Васильевича Зубатова [228] . Зубатов попытался создать сеть легальных рабочих организаций – «обществ», чайных, читален и т. п., находившихся под надзором полиции. Он считал, что экономические выступления рабочих закономерны, так как порождены естественным стремлением улучшить материальное положение, но видел свою задачу в лишении рабочих выступлений политической направленности. Троцкий был в числе первых, обративших внимание на то, что он назвал хождением правительства «в народ». Издеваясь над «чисто русским духом», который приписывала одна из столичных газет «Утро» рабочей «сословной самодеятельности и взаимной помощи» под контролем полиции, Троцкий утверждал, что патент на этот дух выдан Департаментом полиции и состоит из «смеси полицейского самодержавия, полицейского православия и полицейской народности» [229] .

Надо сказать, что Лев переоценил «хождение властей в народ» – правительство, и особенно министр финансов СЮ. Витте, с глубоким подозрением относилось к зубатовским экспериментам. Решающее слово осталось за предпринимателями, которые засыпали власть имущих жалобами на нетривиального жандарма. В конце концов деятельность зубатовцев была ограничена только лекциями и чайными.

Еще одной теме, связанной с рабочим движением, посвящалась статья «Фабричная инспекция и децентрализованная помпадурия» [230] . Здесь кратко прослеживалась история фабрично-заводской инспекции в России, признавалась прогрессивность ее введения. В то же время, используя сатирическое выражение М.Е. Салтыкова-Щедрина из повести «Помпадуры и помпадурши», Троцкий указывал на противоречие между насущными нуждами промышленности (ей необходим работоспособный, по возможности культурный пролетарий) и самодержавия (ему нужен темный, забитый и запуганный подданный). Именно этим автор объяснял несогласованность в действиях административных органов – стремление подчинить фабричную инспекцию Министерству внутренних дел и в то же время подготовку закона о фабричных старостах (он был утвержден Государственным советом империи менее чем за месяц до опубликования статьи – 10 июня 1903 г.), который вводил институт фабричных старост как посредников в переговорах между предпринимателями и рабочими. Вывод состоял в том, что при каждом новом правительственном эксперименте «острые железные зубья» самодержавия «впиваются в живое тело русского народа» [231] .

Ленин был явно доволен первыми зарубежными печатными выступлениями своего подшефного Пера. Он отверг требования партийных товарищей о возвращении Троцкого в Россию [232] , в январе 1903 г. написал в Россию Кржижановскому, что «Перу» не хочется уезжать» [233] , подключил к делу Льва Григорьевича Дейча, который очень хорошо относился к Троцкому [234] , и 2 марта 1903 г. формально обратился к Плеханову (как к неофициальному руководителю издания) с предложением включить Троцкого в состав редколлегии газеты «Искра» в качестве седьмого редактора: «Я предлагаю всем членам редакции кооптировать «Перо» на всех равных правах в члены редакции (думаю, что для кооптации нужно не большинство, а единогласное решение). Нам очень нужен седьмой член и для удобства голосования (6 – четное число) и для пополнения сил. «Перо» пишет уже не один месяц в каждом номере. Вообще работает для «Искры» самым энергичным образом, читает рефераты (пользуясь при этом громадным успехом). По отделу статей и заметок на злобу дня он нам будет не только весьма полезен, но прямо необходим. Человек, несомненно, с недюжинными способностями, убежденный, энергичный, который пойдет еще вперед. И в области переводов и популярной литературы он сможет сделать не мало» [235] .