Не небом едины - Виктория Стальная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как это понимать?! — разъярённый голос Платона эхом прогремел на весь этаж, и я невольно спряталась за мужественную, могучую спину Степана.
Глава 14
Каменной глыбой Калинин надвинулся на Волгина, и я в сердцах подумала, что столкновение мужчин неминуемо и опасно, поэтому ухватила Степана за пиджак и потащила на себя. Но он оказался сильнее, с лёгкостью скинул мою руку с себя и…как ни в чём не бывало подал руку Платону.
— Приветствую, Платон Олегович. Рад встрече с вами!
— Не разделяю вашей радости, Степан Петрович. Ты какого…припёрся? — злобно оскалился Волгин до неузнаваемости.
— Тон смени. И давай не устраивай разборки при даме. Ты и без того Марту Юрьевну сегодня напугал и до слёз довёл. — сурово отрапортовал Калинин как заправский генерал.
— Я довёл вас до слёз? — изумился Платон и смерил меня недовольно-невинным взглядом, под которым я вся сжалась, судорожно соображая, что ответить, но это и не понадобилось, поскольку за меня ответил Степан.
— А ты и не заметил пади? Совсем озверел со своей Алёной.
— Не надо драматизировать. Да, Алёна Игоревна бывает вспыльчива, зато она — первоклассный юрист. — без зазрения совести заметил HR, будто и не он вовсе меня устроил в «Платонов и партнёры», и не из-за него совершенно я подвергаюсь незаслуженной травле какой-то Алёны.
— Алёна Игоревна — не только руководитель юридического отдела, но и ведущий адвокат, на котором, по сути, вся база клиентов «Платонов и партнёры» держится. — вспомнила я с горечью, как Она лестно говорила о себе любимой. — А я для вас — никто, размороженная курица, и мной можно помыкать, не так ли, Платон Олегович? В этом и был ваш садистский план — взять меня и сделать куклой для битья? — я беспомощно обняла себя за плечи, сжимая пальцами до боли шершавые лямки лазурного платья из парчи.
— Что? Марта, нет, ни в коем случае. Всё не так. — ослабленно промямли Волгин, опуская плечи и делая шаг мне навстречу, но я отстранилась от него.
— А как? Чем я заслужила такое пренебрежительное отношение к себе? — выдохнула я тяжело от обиды, тугим, раскалённым обручем сдавившей горло.
— Марта Юрьевна, никто не относится к вам пренебрежительно. Вы просто участвуете в подготовленной нами программе по адаптации новых сотрудников в «Платонов и партнёры», проходите некое посвящение в наши дружные ряды. — пробормотал неуверенно Платон и глупо улыбнулся.
— Платон, прекрати нести чушь! Марта, возможно, поразительно наивна для своих, отнюдь, не юных лет, уж простите за сей акцент, Марта Юрьевна, — обратился ко мне робко Степан, отчего мы, оба краснея, умилились друг другу, и вернулся резко к Платону, — но не глупа, как тебе хотелось бы. Что вы с Алёной устроили в моё с Платоновым отсутствие?! Какая…мать вашу….программа по адаптации?! — Калинин по второму кругу начал наступать на Волгина, обернувшись сердито на меня и пресекая на корню мои попытки ему воспрепятствовать.
От совладельца «Платонов и партнёры» исходили такие сильные, мощные импульсы или флюиды…мужественности и власти, что мне хотелось ему подчиниться беспрекословно, следовать за ним и покорно молчать за его решительной, величавой спиной, и я было залюбовалась им со спины, как вдруг из подсобки выскочила тётя Маша и набросилась на Степана с Платоном с веником и совком в руках, устрашающе бранясь.
— Чего раскричались да расшумелись, окаянные? Чего голубку Марточку стращаете? У неё вон как сердечко девичье бьётся, а вы чурбаны о себе токмо и думаете.
— Никто никого не стращает, тётя Маша, ступай, занимайся своими делами. Мы сами разберёмся. — устало протянул Платон.
— Вижу я, как вы разбираетесь. — уборщица-ведунья гневно зыркнула на мужчин. — Тётю Машу он нашёл, ишь, чертяга! Я — тётя Маша не для всех, а лишь для особых людей, благочестивых, а ты к ним давно не относишься, милок. Плут и шут стал, как связался с этой нечистью, прости Господи. — разгневалась Марья Тимофеевна, перекрестилась и сплюнула на Платона.
— Да что же творится сегодня?! Все шишки в нас с Алёной летят. — HR демонстративно вытащил тёмно-фиолетовый, узорчатый платок из кармана пиджака и вытер лицо.
— Забавно, что ты сразу угадал под нечистью свою незабвенную. — Степан раскатисто засмеялся и похлопал Платона по плечу, а тот, сконфузившись, мельком, как-то странно-виновато взглянул на меня.
— И никакая она мне не незабвенная. — пробурчал Платон и продолжил скользить по мне…каким-то испытующим взглядом, что я не выдержала его зрительного натиска и намерилась уйти, сбежать как можно дальше от всех, как можно скорее и желательно навсегда.
Я крутанулась на каблуках, прошелестев юбкой платья, и безмолвно устремилась к лестнице, чувствуя, как плавится моя спина под недоумёнными взглядами Платона, Степана и тёти Маши.
— Правильно, голубка, лети! А то неровен час загрызут тебя эти коршуны, что пёрышки твои невинные полетят в разные стороны. — первая отозвалась Марья Тимофеевна.
— И ничего неправильно. Марта, подождите, я с вами. — Калинин пустился за мной вслед и бросил, не глядя, Волгину, — а с тобой мы не закончили, позже поговорим. Готовься, Платоша, разговор у нас будет серьёзный.
— Это у меня будет с тобой разговор серьёзный, Степаша, — прикрикнул вдогонку Плутоний.
Степан прижал меня к себе, обнимая одной рукой за плечо, и я почувствовала умиротворяющий жар от его объятий и защищённость от всех бед, что навалились на меня в «Платонов и партнёры», и от Плутония…по которому необъяснимо затосковало сердце.
«Что-то знакомое. Что-то уже было со мной похожее. Или мне кажется? Может, это дежавю? Или Платон прав, и прошлое, настоящее и будущее всегда неизменно ходят рядом?», — тревожно подумала я и крепче прижалась к Степану, отгоняя от себя незваные, неутешительные мысли.
Глава 15
Мы шли с Калининым неспешно, не проронив ни слова. Не знаю, о чём думал он, а у меня на время все мысли улеглись, утихомирились. Я настолько расслабилась и отпустила вожжи своих скаковых умозаключений, сделав для себя приятное открытие — от мыслей иногда тоже надо отдыхать, это весьма целебно влияет на общее состояние организма, что не сразу обратила внимание на то, что Степан ведёт меня куда-то не туда, в противоположную от офиса сторону. И, лишь стоя перед массивной железной дверью с ажурной ковкой, я сообразила, что не помню
