Схрон. Дневник выживальщика. Книга 5. Карельский стрелок - Александр Сергеевич Шишковчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 17
История Вована
— Михеич, бля! Михеич! Ты слышишь меня, сука?! — орал Вован.
Сослуживец не подавал признаков жизни с тех пор, как они вывалились на улицу, безвольно повиснув на плече десантуры. Сам он был в норме. Литра водяры только подстегнула к действиям. Надо разыскать директора завода и потолковать обо всей этой хуйне. Тот должен знать, кому пустить кровь.
На крыльце кабака возник Семен, хозяин.
— Че, может нашатырки ему дать? — спросил он. — А то у меня есть в аптечке.
— Да нахой, щас так в порядок приведем, епт, — ответил Вова.
Ухватив за шиворот, как тряпичную куклу, он приподнял Михеича и крепким ударом пробил «в солнышко». Подействовало. Боевой товарищ бился, словно камбала, выброшенная на песок, его шары лезли из орбит. Едва получилось вздохнуть, как он схватился за горло. Вован понятливо перевесил Михеича через перила. Семен морщился, блевотина хлестала на ступени его крыльца.
— Че, куда двинете, Володя? — спросил Семен.
— Да есть делишки, нах. Ща, бля, Михеич оклемается малость и помчимся, ебтэ.
— Аккуратней будь. По телеку щас сказали, мол, зверье активизировалось. Беспределят в городе.
— Да похуй! — усмехнулся Вован, засветив ПМ за поясом.
— Я понимаю, что тебе похуй, — тоже усмехнулся Семен, — просто говорю, не натвори делов по синей лавочке. Ладно, мне закрываться пора.
— Погодь, бля. Можно в сортир твой сгоняю, личинку скину? Бу-га-га!
— Конечно, — кивнул хозяин бара.
Десантура похлопал Михеича по мокрой от пота лысине:
— Эй, ебт, те полегчало, братан?
Тот слабо кивал.
— Ну ты подыши пока свежим воздухом, нах. А мне фугас надо заложить, гы… Потом поедем, кароч.
— Куда? — слабо просипел Михеич.
— Мочить пидарасов, канеш! — ответил Вован и скрылся за дверью кабака.
***
Вован еще с Чечни славился в своей бригаде не только боевыми подвигами, безбашенностью и воинской смекалкой, но и способностью без последствий сожрать любую дрянь, что удавалось раздобыть на войне. Когда другие бойцы валялись с дизентерией и воротили носы от кишащей червяками сечки, Вован был бодр и весел, снисходительно подъебывал менее крепких товарищей.
Однажды он поспорил с одним штабным майором на ящик дагестанского коньяка, что съест даже крысу. Майор, придурок, конечно же, согласился, предвкушая легкую победу. Пожали руки. В ту же секунду Вован сделал неуловимое движение, раздался негромкий щелчок, а следом пронзительный писк. Побледневший майор сдвинул на затылок фуражку. Серая
Серая тварь отчаянно билась, пригвожденная стремительным лезвием к ящику со снарядами.
Вован махнул рукой хихикающему часовому, который охранял эти самые ящики. Боец резво притащил добычу. Глядя майору прямо в выпученные от шока глаза, десантник рывком вывернул крысу, содрал шкуру. Встряхнул розоватую тушку, мерзкие внутренности шлепнулись в ханкалинскую грязищу. Наконец, оторвав башку, он закинул тушку в рот и принялся яростно пережевывать. Майор из бледного сделался зеленым и побежал за штабную палатку, разбрызгивая на бегу содержимое своего офицерского желудка. Но, следует отдать должное, проставился, чуть погодя, не обманул.
В общем, ничто не могло расслабить крепкие, как бетон, кишки Вована. Кроме одного вещества, химическая формула которого известна каждому ребенку на постсоветском пространстве, едва оторвавшемуся от мамкиной сиськи. С2Н5ОН. Вован ходил в рейды, на задания и мог неделями не срать, но стоило крепкому алкоголю проникнуть в недра его организма, как застывший процесс пищеварения приходил в движение. Все, что он жрал эти дни, собиралось в тугие богатырские личины и под давлением в несколько атмосфер устремлялось в сторону бомболюка.
***
Вован прошел по короткому коридорчику за барной стойкой, и вскоре из служебного сортира раздались «залпы» тяжелой артиллерии. Семен, прибиравший в этот момент зал, вздохнул и сделал музыку погромче.
«Расплескалась синева, расплескалась!..» — Ушей Вована коснулись приглушенные закрытой дверью аккорды.
— Заебись, братка! — растрогался десантник. — Ув-в-важ-ж-жухАААААА!!!
Музыка сделалась еще громче. Именно она не дала расслышать хозяину бара звон басов подъехавшей тачки. С грохотом распахнулась дверь. Семен обернулся, он ожидал увидеть Михеича, но на пороге возникла ватага молодых людей южной наружности.
— Эией, хазяин! Чито за хуйню ти включил, э? — воскликнул брюнет в красных мокасинах. — Щас ми нармальний мюзык слушить будэм!
— Закрыто, ребята, — ответил Семен, продолжая протирать стойку. — Езжайте в другое место.
— Нэ паедэм! Здэсь будэм весэлицца! — топнул ногой горец.
Семен повернулся к ним полностью. Обычно лишь одного его вида хватало, чтобы остудить пыл быкующих посетителей. Его обожженная рожа настолько страшна, что прохожие на улице хватались за сердце, а дети плакали и с криками убегали прочь. Но этих горных орлов, похоже, не испугал его лютый фейс. Пятеро. Поддатые или под наркотой.
— Ти аскарбил маих братьев, жи есть! — продолжил красный мокасин. — Типэрь ти нам должин будищь!
— Я же сказал, закрыто заведение. — Его единственный глаз прищурился. — Убирайтесь, если не хотите проблем.
«Братья» визгливо ржали, держась за животы, хлопая по коленям, будто услышали забавную шутку.
— Мага, нас нэ хотят слющить, — обиделся мокасин. — Чито за хуйня, э? Ти сматри, он лысий, науэрн, он скинхэд-нацист, э!
Из толпы вышел коренастый низенький кавказец. Он что-то держит за спиной. Скорчив свирепое рыло, Мага достал из-за спины биту и запрыгнул на стол. Горцы вокруг улюлюкали, галдели. Мага постучал себя в грудь и, размахнувшись, ударил по столешнице, сбивая сделанную из снаряда «сорокопятки» салфетницу.
На этот случай у Семена тоже кое-что имелось. Во-первых, «тревожная кнопка» для вызова вневедомственной охраны. Ни разу за все годы он ею не пользовался, потому что, во-вторых, под кассовым аппаратом была ниша, в которой прикрытый шторкой стоял красавец «Моссберг-500» 12 калибра. Первые четыре патрона — с солью. Еще четыре снаряжены дробью-четверкой. Хватает, чтобы угомонить и вдвое большую толпу долбоебов.
Семен подпрыгнул и рыбкой поскользил по барной стойке в сторону помповика. Но ловкие хваткие пятерни вцепились в его джинсы. Тяжелый удар в ухо опрокинул на пол. Удары остроносых ботинок и мокасин сыпались со всех сторон.
Убедившись, что хозяин больше не дергается, горцы бросились крушить бар. Семен видел стремительно заплывающим глазом, как Мага скачет верхом на стуле, размахивая битой. Мокасин залез в бар и начал кидать напитки сородичам. Еще один подскочил к музыкальному центру и вставил свою флэшку. Вместо суровых десантных песен понеслись заливистые горские мотивы. Мага тут же пустился в пляс, а остальные, встали кругом и
