Ромео с большой дороги - Дарья Донцова

– Если можно сказать, то есть, – не сдался Александр Михайлович.

– Я умираю, а вы о ерунде спорите, – протянула Татьяна.

– Всем слушать меня! – начал заниматься своим любимым делом – раздачей указаний – полковник. – Ирина, немедленно ступай к телефону и вызови из ложкинского медпункта дежурного врача.

– Я хочу гоголь-моголь. Из трех желтков, с сахаром и коньяком, – приподнялась над подушкой Таня. – Немедленно сделайте!

– Лучше сначала посоветоваться с терапевтом, – предусмотрительно сказала я.

– Хочу-у-у! Три желтка-а-а! – занудила «больная». – Проглочу гоголь-моголь и поправлюсь! Это лучшее лекарство-о-о! От всего-о-о!

– Пусть ест, – разрешил полковник, – будет жевать и молчать.

– Не следует пихать в человека, которого только что тошнило, сырые яйца, – осторожно предупредила я. – Может стать хуже.

– Хочу-у-у, – стонала Танюшка.

– Ирина, живо приготовь гоголь-моголь! – приказал Александр Михайлович.

– Так мне к телефону бежать или яички бить? – проявила вредность домработница.

– Сначала звони, – распорядился полковник.

– Нет! – взвизгнула Таня. – Гоголь-моголь вперед! Ирка! Живо!

Ирина глянула на меня:

– Кого слушать?

Я малодушно закашлялась и сделала вид, что не услышала вопроса.

– Давайте я сделаю гоголь-моголь, – предложил чей-то басок.

Все повернулись к двери – на пороге стоял Тёма.

– А ты умеешь? – удивилась Зайка.

Мужчина кивнул:

– Увлекаюсь кулинарией, собираю книги с рецептами. Знаете, очень реанимирует: придешь домой после работы усталый, испечешь себе кексик и…

– Рули на кухню, сынок, – нежно проворковал полковник.

Тёма кивнул и с грацией бегемота потрусил к лестнице.

– А ты к телефону, – велел Дегтярев Ирке.

В глазах домработницы полыхнул злой огонь, но она, не говоря ни слова, побежала вслед за Тёмой.

Глава 13

– Это кто? – залюбопытствовала Танюшка. – Не знаю его.

– Мой сын, – гордо ответил Дегтярев.

– У тебя есть дети? – разинула рот Борейко. – Ну, блин, прикол… Когда же Дашка его родила?

– Это Тёма, – пустилась в объяснения Зайка, – жил в детдоме, приехал внезапно, он из-за Уральских гор. Его мать…

– Ясно, – подытожила через пять минут Таня, – нищий родственник. Знаю таких. Почти состарился, денег не нажил и решил о родителях вспомнить. Ну, народ! Дегтярев, а ты точно уверен, что это твое произведение искусства? Вы, блин, дураки! Всех пускаете! Завтра сюда китаец заявится, Сяо-Ляо, и тебе на шею повесится со всеми узкоглазыми внуками.

Дегтярев покраснел.

– Вот гоголь-моголь, – засопел Тёма, вваливаясь в спальню. – Я его сверху какао посыпал.

– Мерси, дружочек, – царственно кивнула Танюша и в мгновение ока слопала содержимое креманки. – А теперь унеси пустую посуду, помой живенько и можешь быть свободным.

Полковник превратился в гигантскую свеклу.

– Ладно, – скривилась Зайка, – раз никто не умер, пойду спать.

– Доктор будет через десять минут, – сообщила Ирка, влетая в спальню.

– Думаю, мы зря его вызвали, – процедил сквозь зубы Александр Михайлович.

И тут Борейко с громким стоном снова наклонилась над полом.

– Таз, дайте таз! – завопила Зайка.

Опять поднялась суматоха. Спустя пару минут Таня лежала в подушках. Лицо ее по цвету сравнялось с наволочкой, глаза ввалились.

– Я умираю, – прошептала она, – совсем…

– Не нервничай, – приказал Дегтярев, впихивая в рот Борейко градусник. – Молчи! Ирка, положи ей на лоб полотенце, намочив его предварительно уксусом.

– Это зачем? – удивилась домработница.

– Не рассуждать! – обозлился полковник.

– Вечно на меня орут, – скуксилась Ирка, и тут раздался звонок в дверь.

Громко залаяв, собаки побежали в прихожую.

– Врач пришел, – возвестил Дегтярев. – Всем оставаться на месте происшествия, ничего не трогать!

– По-моему, ты слегка перепутал ситуации, – фыркнула Зайка. – Таня пока жива, и мы в спальне у Даши.

– Так еще утро не наступило, – ляпнул Дегтярев, – может, кто и помрет. Вон какая Таня зеленая!

Борейко закрыла глаза, я испугалась, но тут в комнату бодрым шагом вошел местный эскулап Семен Петрович и повелительно гаркнул:

– Просьба всех оставить меня с больной наедине.

Мы вышли в библиотеку и сели в кресла. В доме повисла тишина.

– А где Кеша? – спохватилась я, сообразив, что Аркадия нет со всеми.

– Уехал в Новомосковск, – пояснила Зайка, – вернется завтра к вечеру.

– По-моему, этот доктор хам, – ожил Дегтярев. – Пришел, раскомандовался…

– Семен Петрович хороший специалист, – попыталась я защитить врача.

– У нас в заводской поликлинике есть терапевт, – прогудел Тёма, – такой противный! Но лечит хорошо, просто глаз-алмаз. Я один раз к нему обратился, пожаловался на одышку, а он заявил: «Жрать меньше надо, а то диабет получишь, вместе с атеросклерозом».

– Вот, вот! – радостно закивала Зайка. – Дегтяреву мы то же самое говорили.

– Вы служите на заводе? – решила я сменить тему беседы.

– Уже нет, – слегка покраснел Тёма, – неинтересно стало. Я такой человек увлекающийся, ни в жизнь не стану делать ничего против своего желания. Вначале мне на предприятии хорошо жилось, интересно, но потом я заскучал и занялся в основном, торговлей. Живое дело!

Я молча слушала Тёму. Все понятно, мальчика, выросшего в детском доме, определили после девятого класса в ПТУ и отправили затем в цех. В тех местах много металлургических комплексов, стоять у доменной печи или трубопрокатного стана очень тяжелое дело, а платят рабочим не слишком густо, вот Тёма и подался в челноки. Катается, вероятно, в Китай, привозит в клетчатых сумках всякую ерунду: одежду или косметику, а может, обувь – и продает в России. Наверное, имеет лоток на местном рынке.

– А чем вы торгуете? – поинтересовалась Маня.

Тёма заулыбался:

– Думаю, ты бы сумела найти себе в ассортименте кой-чего по вкусу. Понимаешь…

Дверь моей спальни с треском распахнулась.

– Какой идиот распорядился дать больной гоголь-моголь? – грозно спросил Семен Петрович.

– Нельзя было? – испуганно вскочил Тёма. – Яички свежие, я понюхал.

– Женщина жалуется на дискомфорт желудочно-кишечного тракта, – рявкнул терапевт, – ее тошнит, а вы гоголь-моголь подносите. Убить несчастную задумали?

– Нет-нет, – жалобно протянул Тёма, косясь одним глазом на полковника, чьи щеки медленно наливались кровью. – Она так просила, настаивала… вот… подумали… бедняжке не следует нервничать…

– Если она у вас желе из крысиного яда поклянчит, – неожиданно ласково осведомился эскулап, – тоже дадите? Чтобы не капризничала…

– Нет, – забубнил Тёма. – Но от яичек какой вред?

– Темнота большинства людей поражает! – завозмущался Семен Петрович. – У госпожи Борейко острый панкреатит. Диагноз, правда, предварительный, завтра утром необходимо сделать анализ крови.

– Здорово, – заорала Машка, – то, что надо! Суперски! Спасибо, Семен Петрович!

– Почему ты так обрадовалась? – поразился врач.

Машка опустила хитрый взор.

– Ну… э… прикольно! Иголка, пробирка!

Семен Петрович крякнул и с укором посмотрел на меня.

– Современные дети слишком увлекаются компьютерными играми, у них снижены моральные критерии. Я не психолог, но рекомендую показать девочку специалисту, который скорректирует ее поведение.

– Вернемся к панкреатиту, – перебила я терапевта. – Что нам делать?

– Вам? Дать градусник. Надо измерить температуру, – снисходительно велел врач. – А больной следует соблюдать классический режим: холод, голод и покой.

– Ее нельзя перемещать? – осведомилась Зайка.

– Нежелательно, – отрезал врач.

– Минуточку, а мне что, спать на коврике у камина? – испугалась я.

– Скажете тоже, Дарь Иванна, – укорила Ирка. – Ночку в гостевой проведете.

– Лучше перенести туда Таню, – уперлась я.

– Но ведь ее нельзя шевелить, – напомнил Тёма.

Мне захотелось стукнуть «сыночка». Какого черта он вмешивается?

– Градусник? – вдруг удивилась Оля. – Так ведь он у Тани во рту торчит.

– Да? – изумился Семен Петрович. – Не заметил.

Я быстро отвернулась к книжным шкафам. Хорош гусь! Как же он производил осмотр больной?

– Она так бойко разговаривала, – продолжил доктор.

Зайка вскочила и бросилась в спальню, мы побежали за Ольгой.

– Мне плохо… – простонала Танюшка, – умираю…

– Где градусник? – перебила нытье Зайка.

– Во рту, – ответила Таня.

– Его там нет, – сказала Ирка.

Больная на секунду примолкла.

– Куда ж подевался? – спросила она через секунду.

– Вот именно это мы и хотим выяснить, – занервничал Дегтярев.

– Небось на тумбочку бросила, – предположила Ирка.

– Там пусто, – оповестила Машка.

Все забегали по комнате, издавая замечания: